— Кажется, заело. — В ее тонких губах сквозило удовлетворение.

У Кэнди из уголков рта побежали струйки пива. Дыхание ее участилось.

Мисс Щипли еще крутанула капкан. Я взвыл не помня себя от боли!

Кэнди выронила банку. Пиво разлилось по полу пенящейся лужицей. Ноги ее вытянулись, рот приоткрылся, глаза запылали.

Мисс Щипли тяжело задышала и сжала в руках капкан. Я чуть не надорвал себе легкие.

— О Боже, — простонала Кэнди.

Мисс Щипли резко сорвала с моей руки мышеловку. Я так взревел, что сам себя оглушил.

Кэнди, вытянувшись в струнку, запрокинула голову и стала двигать бедрами вверх и вниз.

Мисс Щипли схватила ее на руки и, горячо целуя в шею, унесла в другую комнату, резко захлопнув дверь.

Я слышал страстные увещевания. Я слышал звуки борьбы. Снова увещевания.

Затем короткие стоны.

Затем пронзительный крик!

Прошло немного времени.

Тихое сердитое ворчание. Голос мисс Щипли.

Тянулись минуты.

Что они там делали?

Дверь отворилась. Они вышли. Обе были фактически голые. Мисс Щипли оказалась совсем плоской, а между грудей, вернее, там, где они должны были быть, посередине, красовалась татуировка — кинжал. Ее коротко остриженные волосы взлохматились и взмокли.

По лицу и животу Кэнди размазалась губная помада, а массивные груди влажно блестели.

Они плюхнулись на софу, вытянув ноги. Кэнди запрокинула голову. Она выглядела совсем изможденной. Мисс Щипли смотрела на меня в упор, поджав губы и что-то прикидывая в уме. Мне начало становиться не по себе.

— То, что вы делаете, — сказал я, — преступно. Вы украли мои деньги!

— Заткнись, — бросила мисс Щипли. Она поднялась и достала еще две банки пива из «железной девы».

Кэнди взяла банку и, холодную, прижала ее к своей (…).

Так они сидели некоторое время.

Затем мисс Щипли набрала в рот пива, склонилась над Кэнди и перелила пиво ей в рот. Как делают искусственное дыхание «рот в рот». Кэнди судорожно глотнула и стала оживать.

Мисс Щипли достала из банки щепоть марихуаны и свернула толстую самокрутку. Она прикурила ее и вставила Кэнди в рот. Сделав несколько глубоких затяжек, Кэнди села.

Мисс Щипли взяла «косячок» и ткнула им в мою сторону:

— Куришь?

— Ни за что! — вскричал я, уже чувствуя тошноту от распространяющейся в комнате вони.

— Умница, Инксвитч. Но я могла бы здорово тебе насолить, если бы доложила твоему начальству, что ты отказываешься употреблять «травку». Нам с тобой известно, что отказ от употребления балдежных средств может привести в компании Роксентера к понижению в должности.

Тут-то она промахнулась. У меня не было начальства.

— Я вижу, сами-то вы не затягиваетесь, — ухмыльнулся я.

— Героин, дядя. Сама я употребляю только героин. И «скорость», разумеется. — Она вернула самокрутку Кэнди. — Но вот Кэнди — существо нежное и хрупкое. Я позволяю ей курить только «Акапулько голд», самую классную травку. Ее психолог все старается перевести ее на кокаин, но от этого размазывается помада — ведь надо вдыхать порошок через нос. Я знаю, почему он это делает. Этот мерзкий (…) хочет заняться с ней сексом. Простым мужским сексом. Настоящий извращенец. — Она обратилась к Кэнди: — Мы его когда-нибудь разложим на этой кровати, правда, кисонька? Кэнди села и выпрямилась:

— Сейчас я чувствую себя лучше. Как зовут этого парня?

— О, извини, Кэнди… Я забыла представить тебя. — Мисс Щипли указала на меня рукой: — Эту противную тварь мужского пола зовут Инксвитч. Инксвитч, это мисс Кэнди Лакрица.

Кэнди поспешно отвела руки назад, хотя я вовсе не предлагал ей рукопожатия.

— Я не рада познакомиться с вами, — прощебетала она. Затем переключилась на что-то другое. — Музыка. О, Щипли, милая, включи какую-нибудь музыку.

Мисс Щипли бросилась к какому-то ящику и открыла его. Это был стереопроигрыватель. Она поставила пластинку.

Комната наполнилась низкозвучащей музыкой. Звук исходил изо ртов двух масок, изображающих чертей и расположенных по обеим сторонам кирпичного камина, в котором, видимо, накаливали щипцы для пыток.

Вагнер! Одна из его наиболее суровых и зловещих симфоний.

Кэнди немного послушала. Потом начала массировать свои пышные груди. Соски напряглись и встали торчком.

— О, Щипли, — сказала она. — Если бы я сказала, что нам пора готовиться к вечернему сексу, ты бы не упрекнула меня за поспешность?

Мисс Щипли потрепала ее по головке и поцеловала в щеку.

— Как скажешь, моя лапочка.

Выражение глаз мисс Щипли заставило меня содрогнуться.

Мужской походкой она подошла к стенному шкафу, сунула туда руку и стала что-то вынимать. Потом отошла от шкафа, похлопывая по ладони четырнадцатидюймовой резиновой дубинкой.

Кэнди сидела на софе, глаза ее горели. По комнате волнами прокатывалась музыка Вагнера. Мисс Щипли проверила цепи, которые удерживали меня в распластанном положении. Ее глаза расчетливо оглядывали мою наготу. Кэнди, раздвинув ноги, наблюдала с восторженным вниманием.

Мисс Щипли выбрала подошву моей ступни.

Хрясь!

— Ну давай, кричи же, — потребовала мисс Щипли. — Без крика — ничего хорошего.

Я поклялся, что не доставлю ей этого удовольствия, и крепко сжал зубы.

Она снова нацелилась на ступню.

Хрясь!

По телу пробежала острая боль!

Она переместилась в изголовье кровати, включила красный свет, и я оказался в его круге.

Мисс Щипли выбрала мой живот.

Шлеп!

И тут она принялась за работу всерьез. Оскалив зубы, она изо всей силы лупила меня где только можно!

Она двинула меня по (…).

Я заорал благим матом!

Кэнди тяжело дышала. Глаза мисс Щипли так и горели от ненависти. Ее резиновая дубинка поднималась и опускалась в ритме симфонии Вагнера.

Ну и боль!

Я орал, и орал, и орал!

Мисс Щипли прибегла к кулакам.

Кэнди скулила: «Щипли, Щипли, Щипли! О Боже, Щипли, возьми меня, скорей возьми меня!»

Мисс Щипли круто повернулась к ней, подхватила ее, обнаженную, на руки и бросилась в соседнюю комнату. Дверь за ней громко захлопнулась.

Бессвязные стенания. Затем вопли, вопли, вопли.

Тишина. Уж, часом, не прикончила ли она ее?

Наконец тихое ворчание, похожее на ругательства.

Потом молчание.

Немного погодя дверь открылась. Вышла мисс Щипли, неся на руках Кэнди. Она опустила ее на софу, опустилась рядом с ней и стала массировать ей запястья и лодыжки.

Кэнди пришла в себя, вскинула руки и обняла мисс Щипли за шею. Мисс Щипли обратилась ко мне:

— Ты грязный (…). У тебя, Инксвитч, порочная душонка. Не смотри своими похотливыми глазами на эту бедную невинную девушку.

Мисс Щипли выпила пива, а Кэнди выкурила «косячок». Ей снова захотелось музыки.

Мисс Щипли нашла «Ночь на Лысой горе». Вскоре из дьявольских масок полилась наводящая ужас мелодия.

О боги, они снова хотели приняться за старое!

Мне еще сильнее досталось дубинкой.

Я потерял сознание.

Когда много позже я пришел в себя, они снова были на софе, но Кэнди стояла на коленях, и голова ее лежала на тощем животе мисс Щипли.

— А, — промолвила мисс Щипли. — Решил прекратить симуляцию, не так ли? — Она плюнула в меня.

Музыка кончилась. Но пиво и марихуана не кончались.

Спустя некоторое время Кэнди стала поглаживать волосы мисс Щипли.

— Музыки! — попросила она. — Я должна послушать музыку. Щипли, голубушка, что-нибудь для души, пожалуйста.

Мисс Щипли нашла пластинку с похоронными маршами и поставила на проигрыватель. Потом пошла и принесла дубинку побольше.

Я и ждать не стал, когда она ударит. Я погрузился в полное беспамятство под торжественно-печальные звуки похоронного марша. Откуда-то издалека до меня доносились шлепки и глухие звуки ударов по телу в ритме этой мелодии.

Наверное, прошел не один час, прежде чем я снова пришел в себя.

Кэнди, изогнувшись, лежала на краю софы. Ее тело было изрисовано губной помадой. Руки свесились на пол. Губы, влажные и размазанные, приоткрылись во сне.