Оказавшись в тюрьме, Зорая не отказалась от своих планов. Первой жене султана и матери Боабдила, признанного наследника гранадской короны, ей многие сочувствовали, многие были готовы услужить. Слишком уж непопулярным оказалось правление Абул Хасана. Не он ли позволил христианам так близко подойти к их границе? Не им ли теперь угрожали объединенные войска Кастилии и Арагона? Мусульмане знали ответы на эти вопросы.

«Султан уже немолод. А способен ли немощный старик устранить угрозу, нависшую над Гранадой?» Таково было содержание письма, которое Зорае удалось распространить в столице. Горожане читали его и перешептывались:

– Наша родина в опасности, а правители решили выяснять отношения. За кого же нам выступить? Пожалуй, за молодого. Старый будет править по-старому, и все мы видим, к чему приводят его методы.

Посаженные за решетку, Зорая и ее сын не страдали от лишений. Их окружали прежние рабы и слуги, а те могли беспрепятственно выходить на свободу. Таким образом, арестовав свою первую жену, Абул Хасан лишь облегчил ей выполнение задачи, которую она поставила перед собой.

Она рассылала своих людей на улицы города, и они нашептывали прохожим подробности дворцовых скандалов, настраивали их против султана и подбивали выступить за отважную Зораю и ее сына, не побоявшихся отстаивать свои права и привилегии. Аллах не отвернется от таких смельчаков, утверждали ее сторонники.

Вскоре на улицах уже говорили вслух, а еще позже кричали во весь голос: «Время старого султана прошло! Мы хотим нового правителя!» Наконец Зорая решила, что ее час пробил. Она позвала прислугу и велела каждой служанке снять платок, а каждому евнуху – чадру.

Связав эти головные уборы, они получили достаточно длинный канат, один конец которого прикрепили к оконной решетке.

Зорая спустилась первой, за ней последовал Боабдил.

Внизу их уже ждали. Не успел Боабдил спрыгнуть на землю, как к нему подбежали несколько его сторонников. Они оказывали ему почести, полагающиеся новому султану Гранады, и поздравляли с победой его мать – женщину, чье имя не могло не войти в легенды, чей подвиг спас мавров от тирании прежнего правителя.

В мавританском королевстве началась гражданская война. На сторону Боабдила встали тысячи и тысячи подданных султана.

По улицам сказочно красивой Гранады текла кровь. Мавры сражались с маврами, и их сражения были яростны, как никогда.

Абул Хасан был удивлен – сначала наличием изменников в его собственной семье, а затем силой их сторонников. Только крепость Альхамбра хранила верность ему, только она одна противостояла остальной части города. К жене султана в первую очередь примкнули великодушные – оценив ее отвагу и материнские чувства. За ними последовали расчетливые, надеявшиеся отличиться перед новой властью и добиться для себя льгот и привилегий. В конце концов Абул Хасан был вынужден бежать из столицы. Вместе со своим братом Эль Загалом он укрылся в Малаге, остававшейся лояльной султану.

А тем временем христианские войска все ближе подступали к границам Гранады.

Изабелла с задумчивым видом сидела у окна и занималась рукоделием. Это был тот редкий случай, когда она могла ненадолго отвлечься от государственных дел. Тем более ей было приятно общество Беатрис, на время отлучившейся из дома и исполнявшей во дворце обязанности первой королевской служанки.

Изабелла думала о Фердинанде – казалось, тот сейчас был чем-то озабочен. Она гадала, связаны ли его мысли с событиями в Гранаде или их занимает какая-нибудь новая женщина, которую он посещает тайком от супруги. Ей до сих пор не верилось, что Фердинанд мог испытывать к своим внебрачным детям такие же чувства, какие питал к ее Изабелле, Хуану, Хуане и малютке Марии. От этих размышлений у нее становилось тревожно на душе.

Она Посмотрела на Беатрис, без особого энтузиазма трудившуюся над вышивкой. У Беатрис была слишком деятельная натура, чтобы она могла находить удовольствие в такой кропотливой и малоподвижной работе. Изабелла хотела поговорить с ней о своих проблемах, но понимала, что даже ее ближайшая подруга не станет обсуждать с ней поведение Фердинанда.

Почувствовав ее взгляд, Беатрис подняла голову.

– Кстати, как дела в Наварре? – спросила она.

– Чем дальше, тем хуже, – вздохнула Изабелла. – Кто знает, какие чудовищные планы могут прийти в голову Людовику?

– Ну, уж во всяком случае, он не в силах отменить монашеский обет, который дала Бельтранея.

– Власти у него предостаточно. И я не могу положиться на Сикстуса. Боюсь, за определенную мзду он согласится нарушить любые законы – не только монастырские.

– А если не помогут деньги, то подействуют угрозы, – пробормотала Беатрис. – Что слышно о Франциске Фобосе? Это правда, что имя ему дали за его божественную красоту? Говорят, его золотистые волосы образуют нечто вроде нимба над его головой.

– Обычное преувеличение, – усмехнулась Изабелла. – Фобос – это просто фамилия его семьи. Возможно, Франциск и в самом деле хорош собой, но ведь он еще и король, а о внешних достоинствах королей и королев всегда судят по их титулам.

Беатрис улыбнулась.

– Моя королева, – сказала она, – мне кажется, ваша врожденная рассудительность ничуть не уступает вашей красоте – я хочу сказать, что оба эти достоинства достались вам от природы.

– Мы говорили о Франциске Фобосе, – напомнила Изабелла.

– Ах да, о нашем божественном монархе, таком же прекрасном, как его благородная фамилия. Интересно, как он отнесется к браку с расстриженной монашкой сомнительного происхождения?

– Если брак будет заключен, то Франциску сумеют внушить мысль о законном происхождении его супруги. Ах, Беатрис, на нашем пути с каждым днем встают все новые препятствия. Я так давно замышляла начать войну с Гранадой – настоящую, беспощадную!.. И вот теперь, когда, казалось бы, дела идут к успешному завершению боевых действий, возникли эти проблемы с Наваррой. Если Людовик добьется вызволения Бельтранеи из монастыря, освобождения ее от монашеского обета и последующей свадьбы с Франциском, то, можешь не сомневаться, дальше он сначала провозгласит Наварру протекторатом Франции, а затем постарается отнять у меня корону и передать ее Бельтранее.

– На это даже у Людовика не хватит сил.

– Не хватит, однако кровопролитие все-таки начнется. А у нас только что закончилась война за испанское наследство, и новая война грозит Испании катастрофой.

– Еще бы, ведь наша страна не может вести войну на два фронта – против Франции и Гранады! Значит, нужно поскорее расправится с маврами, тогда у нас будут развязаны руки.

Изабелла вздохнула и сосредоточилась на рукоделии.

Через некоторое время в комнату вошел Фердинанд. Беатрис встала и сделала реверанс.

Фердинанд кивнул ей и подошел к супруге. Заметив взволнованное выражение его лица, Изабелла отложила работу.

– У тебя есть какие-то новости? – спросила она. – Пожалуйста, говори при Беатрис, она наш хороший друг.

Несмотря на эти слова, Беатрис ждала, что ее все-таки попросят удалиться, но такой просьбы не последовало.

Фердинанд сел в кресло, стоявшее рядом с креслом его супруги, и Изабелла знаком показала Беатрис, что она может вернуться на свое место.

Потерев подбородок, Фердинанд сказал:

– Прибыл гонец из Наварры.

– Какие-нибудь новости? – нетерпеливо повторила Изабелла.

Лицо Фердинанда расплылось в широкой, торжествующей улыбке.

– Король Наварры приказал долго жить.

У Беатрис перехватило дыхание. Она только что говорила о божественной красоте этого юноши – можно ли было вообразить его мертвым?

– Как это случилось? – спросила Изабелла.

– Убийство, – по-прежнему улыбаясь, ответил Фердинанд. Беатрис посмотрела на Изабеллу, но выражение ее лица, как обычно, было непроницаемо.

Интересно, как она восприняла известие об убийстве молодого человека, самим своим существованием угрожавшего ее трону? – подумала Беатрис. Благодарит ли она Бога за то, что произошло с Франциском? Или просит у Него прощения за своего супруга, с таким ликованием встретившего сообщение из Наварры? И, кстати, уж не Фердинанд ли подстроил это злодейство?