Беатрис послала служанку за рукоделием. Когда покрывало принесли, они устроились поудобней и склонились над ним.

Изабелла сосредоточенно вышивала цветной узор. Работа помогала ей отвлечься от повседневных обязанностей, успокаивала нервы.

– Как дела в Арагоне? – спросила Беатрис. Изабелла нахмурилась.

– Говорят, там многие сопротивляются инквизиции, – не отводя взгляда от полотна, сказала она. – Но Фердинанд и Торквемада наведут порядок в Арагоне, в этом я не сомневаюсь. Скоро святой трибунал там будет действовать так же эффективно, как в Кастилии.

– В Арагоне новых христиан больше, чем здесь, Ваше Величество.

– Да, и я полагаю, что все они тайно совершают гнусные еврейские ритуалы – человеческие жертвоприношения, надругательства над святой католической церковью… Иначе с чего бы им бояться инквизиции?

Беатрис пробормотала:

– Еще бы им не бояться, если в случае обвинения в ереси ни один из них не сможет доказать свою невиновность.

– Не понимаю! – воскликнула Изабелла. – Если они не совершали преступлений, то почему же это невозможно доказать?

– Потому что под пытками человеку не до правдивых показаний, Ваше Величество, – он готов оклеветать самого себя, лишь бы прекратились его мучения. Возможно, они боятся не столько инквизиции, сколько самих себя.

– Если они сразу скажут правду и назовут имена сообщников, то в пытках уже не будет необходимости. Поэтому я надеюсь, что трудности, с которыми инквизиторы встретятся в Арагоне, будут преодолены еще быстрее, чем неприятности, поджидавшие их в Севилье. Помнишь, как быстро им удалось раскрыть заговор Диего Сусана?

– Помню, Ваше Величество.

– Вместе с Торквемадой в Арагон поехали двое людей, на которых можно положиться. Я говорю об Арбуэзе и Джугларе.

– Будем надеяться, что они не переусердствуют – по крайней мере, в первые дни, – спокойно сказала Беатрис. – Арагонцам нужно дать время, чтобы они привыкли к тем суровым требованиям, которые им предъявит святой трибунал.

– Едва ли это возможно – переусердствовать в служении вере, – твердо возразила Изабелла.

Беатрис подумала, что поступит мудро, если переменит тему разговора. Помолчав, она справилась о здоровье инфанты Изабеллы.

Королева вздохнула.

– Признаться, я очень беспокоюсь за нее, Беатрис. Слишком уж часто она болеет. Да и не только она… Пожалуй, самым крепким, физически здоровым членом нашей семьи оказалась наша малышка Мария – ты не находишь, Беатрис?

– По-моему, у Марии такое же превосходное здоровье, как у Хуана и Хуаны. Что касается Изабеллы, то она и впрямь частенько простужается – но, думаю, с годами это пройдет.

– Ах, Беатрис!.. – Изабелла оторвалась от работы. – Я надеюсь на мальчика – на то, что у меня будет сын.

– Потому что этого желает Фердинанд? – спросила Беатрис.

– Да, отчасти. Во всяком случае, сама я была бы рада и девочке.

– Но ведь у него уже есть один сын.

– Как ни огорчительно – больше, чем один, – поколебавшись, сказала Изабелла. – Во всяком случае, об одном его внебрачном сыне мне известно достоверно. Это нынешний архиепископ Сарагосский. Фердинанд его так обожает, что возвел в сан, когда тому исполнилось всего шесть лет от роду. И еще, я знаю, у него есть несколько дочерей.

– Ваше Величество, тут уж ничего не поделаешь. Почти у всех женатых мужчин есть внебрачные дети.

– Наверное, это глупо, но, когда Фердинанд в отъезде, мне всегда кажется, что он проводит время у одной из своих бесчисленных любовниц.

Беатрис осторожно взяла королеву за руку.

– Ваше Величество, позвольте вашей давней подруге сказать вам несколько слов напрямик, без обиняков.

– Сделай одолжение, Беатрис. Ты ведь знаешь, я ценю искренность.

– Ваше Величество, мои мысли часто возвращаются к тем временам, когда вы еще не были замужем. Тогда вы идеализировали Фердинанда, не видели в нем недостатков. Он казался вам доблестным воином, мудрым политиком, будущим примерным семьянином. Но идеальных людей не бывает, Ваше Величество.

– Ты права, Беатрис.

– И все же вы не ошиблись в нем. Сейчас у вас есть надежный помощник, умеющий управлять страной, у вас есть дети. А сколько королей мечтают об одном-единственном ребенке, но не могут зачать его? Подумайте об участи их жен, о несчастном уделе их подданных!

– Беатрис, дорогая моя, разговоры с тобой придают мне силы, уверенности в себе… Конечно, чего гневить Бога, я довольна своей судьбой. И, знаешь, если Он пошлет мне еще дочь, я не расстроюсь. Не стану слишком часто вспоминать, что я мечтала о сыне.

Изабелла улыбалась. Она решила на несколько месяцев отложить все дела и наслаждаться отдыхом в кругу семьи: больше времени проводить в детской, с сыном и дочерьми, чаще наведываться в классную комнату. Ей хотелось быть не королевой Кастилии, а просто матерью троих прелестных девочек и очаровательного мальчика. К тому же она готовилась к рождению еще одного ребенка.

Фердинанд вернулся из Арагона – как показалось Изабелле, с неохотой.

Впрочем, говорила она себе, нет ничего странного в том, что его мысли в первую очередь заняты Арагоном, а уж потом – Кастилией и семьей. Как-никак, там живут его подданные.

Лишь одно обстоятельство ее по-настоящему настораживало, и она сама удивлялась причине своего беспокойства. Обычно, вернувшись после долгой разлуки, он проявлял себя страстным любовником. Но это было только в первые годы брака. Увы, теперь она знала, чему обязана таким поведением супруга. Он любил новизну – во всем, в том числе и в постели.

Она не жаловалась – принимала его таким, каким он был.

Поднялся он рано, еще только за окном забрезжил рассвет. Казалось, его одолевала жажда деятельности.

Надев шитый золотом халат, он сел на край постели. Она молча наблюдала за ним.

Прошло несколько минут.

– Фердинанд, – наконец сказала она, – у тебя озабоченный вид. Не желаешь поведать мне о своих тревогах?

Он вздохнул.

– В тяжелое время живем мы с тобой, Изабелла. Каждый из нас правит королевством – своим, ради которого приходится пренебрегать интересами другого.

Изабелла нахмурилась.

– Что касается Кастилии, то здесь все идет к нашей победе, – уверенно произнесла она. – После пленения Боабдила у мавров не осталось никаких шансов выиграть войну.

– Гранада – крепкая держава. Раньше ее название навевало мне сравнение с гранатом: казалось, надави на него посильнее – сок и вытечет. Но вот мы его сжали со всех сторон, а он все не иссякает… А тем временем французы захватили две мои провинции – Русильон и Чердань. Изабелла вздрогнула.

– Фердинанд, мы не сможем вести войну на два фронта.

– Французам нужно преподать урок.

– Война против мавров – священная. Фердинанд насупился.

– Все равно, мне нужно вернуться в Арагон, – сказал он. Выражение его лица заставило Изабеллу задаться вопросом:

уж не ее ли он так торопился покинуть – чтобы провести время с какой-то другой женщиной, повидать детей, зачатых не на супружеском ложе, а в постели любовницы? Ей было тяжело вспоминать о его изменах. И все же, глядя на него, красивого и уверенного в себе, она как будто вновь услышала слова Беатрис. Она ведь и вправду мечтала о браке с ним. Молодой и обаятельный, он всегда выгодно отличался от других ее поклонников.

Нет, подумала она, он едет не к другой женщине и не к какой-то там побочной семье: ему нужно в Арагон. Он слишком умудрен в политике и слишком честолюбив, чтобы, поддавшись эмоциям, забыть о благоразумии.

Только нужды Арагона могли так быстро положить конец его пребыванию в Кастилии. Женщине это было бы не под силу.

Сама она всей душой желала нравиться ему. Порой ей даже хотелось изменить своим привычкам и обыкновениям – стать обольстительной и неотразимой, как его любовницы. Носить изысканные наряды, чаще улыбаться, для виду заигрывать с другими мужчинами. Она не давала воли этим мыслям.

Такая жизнь была не для нее. Королева Кастилии не могла пренебрегать своим долгом – тем более, в угоду плотским удовольствиям. Благополучие ее королевства было важнее, чем мимолетные забавы и соблазны.