— Сейчас придет.

Дэзи раскрыла сумочку.

— Мне уже заплатили, — предупредил я.

— Ничего, возьмите еще.

— А я вам говорю, что мне уже заплатили! — ответил я так же резко, как и студенту.

Она удивленно взглянула на меня, и лицо ее вспыхнуло румянцем оскорбления.

— Простите, — сказал я тихо и отошел.

Показался студент.

С тех пор я еще два раза видел их вдвоем — на той же скамье, в ту же пору дня. Проходя мимо, я слышал, как он глухим голосом декламировал ей стихи. Она вертела зонтик и молча слушала, глядя на носочки своих туфелек.

Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж… —
доносилось до меня.

Накануне своего отъезда в деревню я, одетый уже в учительскую форму, то есть в костюм с золотыми пуговицами и бархатными темно-синими петличками, опять пришел в сад. Перед тем как надолго покинуть город, я прощался со всеми своими любимыми уголками. И вот здесь, сидя на садовой скамейке, я стал невольным свидетелем разговора, который вели Дэзи и студент. Они сидели на другой скамье, отделенной от моей густыми кустами акации, и, конечно, меня не видели.

— Почему вы мне всегда декламируете чужие стихи? — спрашивала Дэзи с ноткой раздражения. — Игоря Северянина, Бальмонта, Андрея Белого я и сама могу прочитать по книгам.

— И мои стихи вы можете сами прочитать: они печатаются… гм… в местной газете. — Последние слова студент произнес иронически.

Но вы же другим декламируете их?

— Другие лучших стихов и не заслуживают. Вот если напишу что-нибудь настоящее, в чем, однако, сомневаюсь, то и без просьбы прочту вам, и только вам.

— Тогда, может быть, будет уже поздно. Меня выдают замуж — не до стихов будет.

— Вот как! — глухо воскликнул студент. Он долго молчал, потом спросил: —А за кого же — не секрет? Уж не за дурака ли этого, Дукало?

— Нет, не за Дукало. За Каламбики.

— Да-а, это жених! Одной земли у него больше пяти тысяч десятин. А дома! А конный завод! Словом, ваш папаша — мужичок не промах. Или это мать облюбовала такого себе зятя?

— Оба, — вздохнула Дэзи. — Но больше, конечно, настаивает отец.

— А вы не выходите!

— Как же это сделать? Уж не вы ли поможете мне в этом?

— Я б помог, да теперь, кажется, не в моде увозить чужих невест из-под венца.

— А я бы с вами и не уехала, — гордо ответила Дэзи. — Знаете что, прочтите мне еще раз Северянина и идите. Я сегодня хочу побыть одна. А завтра опять приходите.

— Хорошо, прочту. Но завтра я не приду. Мне надо перечувствовать наедине все, что вы сейчас сказали. Приду перед отъездом в Петербург. Прямо к вам в дом. И, если застану там этого жирного грека с маслеными глазками, то, уж извините, такие ему стихи прочитаю, что его кондрашка хватит. Так Северянина? Ладно, слушайте.

И начал читать стихи, которые я уже дважды слышал:

Это было у моря, где ажурная пена.
Где встречается редко городской экипаж, —
Королева играла в башне замка Шопена —
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Студент ушел. Я хотел тоже уйти, но мстительное чувство подхватило меня, и я не заметил, как оказался перед Дэзи.

— Вы упиваетесь стихами о море, об ажурной пене, — прерывающимся от волнения голосом сказал я. — По этому морю вы прибыли сюда в каюте, отделанной для вас честным бедняком. Что ж, упивайтесь! А бедный мастер за то хорошее, что сделано для вас, сидит теперь в арестном доме. Вас выдают замуж за грузное кабанообразное животное. Так вам, бездушному существу, и надо!.. Так вам и надо!..

Увидя меня перед собой, Дэзи удивленно подняла голову. Но, по мере того как я говорил, от лица ее все сильнее отливала кровь. Когда я кончил и шагнул, чтоб уйти, а вскочила и приглушенно воскликнула:

— Кто сидит в арестном доме? Кто?

— Будто вы не знаете, — язвительно сказал я. — Кто как не Курганов, замечательный мастер, обруганный и ограбленный вашим отцом.

— Не может быть! — сказала она, еще более бледнея. — Отец обещал мне не трогать его! Не может быть…

— Как! Вы просили отца?.. — ошеломленно спросил я.

— Боже мои, он дал мне слово, он дал мне честное слово уплатить деньги и взять свою жалобу из суда. Какая низость!

— Дэзи!.. — чуть не задохнувшись от радости, крикнул я. — Так вы просили его!

— Я требовала от него, я взяла с него слово! Он гадко, подло обманул меня! Но… Но кто вы? От кого все узнали? Мне ваше лицо будто знакомо. Как странно… Кто вы?.. Кто вы?

— Кто? Самый счастливый человек на свете — вот кто! — сказал я, радостно смеясь. — Прощайте, Дэзи. Будьте счастливы, как счастлив сейчас я.

Подлинное скверно i_013.png
Для среднего и старшего возраста
Василенко Иван Дмитриевич
ЖИЗНЬ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ
ЗАМОРЫША
Огвегственный редактор Е. М. Подкопаева
Художественный редактор Л. Б. Пацина
Технический редактор М. А. Кутузова
Корректоры
Л. М. Короткина и К. П. Тягельская
Сдано в набор 201X1 1963 г. Подписано к
печати 31/1 1964 г. Формат 84 X 108 /з2.
18 печ. л. 29,52 усл. печ. л. (29,68 уч. — изд. л.)
Тираж 100 000 экз. ТП 1964 № 334. А01451.
Цена 1 р. 14 к.
Издательство «Детская литература»
Москва, М. Черкасский пер., 1.
Ленинградская типография № 1
«Печатный Двор» имени А. М. Горького
«Глав-полиграфпрома»
Государственного комитета Совета Министров СССР по печати,
Гатчинская, 26. Заказ Л'г 711
Подлинное скверно i_014.jpg

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: