Христа людей божьих, Прокопья Даниловича, в то время не было уже в живых. Его место заступил родной сын его, симоновский монах Серафим. Он был захвачен.

Салтыков об открытии «богомерзкой ереси» донес сенату, а сенат 15-го января 1733 года сообщил о том святейшему синоду. Синод для исследования дела назначил особенную следственную комиссию из лиц духовных и светских. Эта комиссия, кроме захваченных по распоряжению Салтыкова семидесяти восьми человек, сыскала еще множество разного звания людей, принадлежавших к хлыстовщине. Замечательно, что некоторые из них сами добровольно являлись в комиссию и объявляли себя принадлежавшими к секте. Но многие бежали из Москвы, убоясь розысков, как, например, семейство Шигиных, живших при Прокопье Лупкине, пророк Иван Иванович Белый или Чечеткин; они убежали в нынешний Горбатовский уезд, Нижегородской губернии, в села Павлово и Ворсму. Кончив розыски, следственныя комиссия представила дело в синод, вместе со всеми арестованными, которых под крепкою стражей отвезли в Петербург. Там утверждена была высшая комиссия для исследования о «богомерзкой ереси». Членами ее были архиепископы: новгородский Феофан Прокопович, сарский и подонский Леонид,[68] заведовавший московскою церковью, и нижегородский Питирим; кроме этих духовных особ, в комиссии находились: граф Остерман, князь Алексей Михайлович Черкасский и известный Ушаков, начальник тайной канцелярии.

Из подсудимых замечательнее других были:

Инокиня московского Ивановского монастыря Анастасия (в мире Агафья Карпова), хлыстовская богородица. Собрания хлыстов бывали в ее келье, а над кельей стояли кровати, которые и были найдены московскою следственною комиссией. Здесь совершался разврат, который хлысты богохульно называют «христовою любовью». У Анастасии найдено было денег 191 руб. 20 коп — сумма значительная для того времени, и девять образов, украшенных драгоценными окладами.

Инокиня Анна, вдова Прокопия Лупкина, Акулина Ивановна, нижегородская богородица, с сестрой Акулиной же Ивановною, в иночестве Александрой.

Сын ее, бывший симоновский эконом, иеромонах Серафим. Он был христом, преемником своего отца, как сохранилось у хлыстов предание, но следственная комиссия этого не открыла.

Высокопетровского монастыря иеромонахи: Филарет (Федор Муратин) и Тихон (Тимофей Струков), оказавшиеся пророками людей божьих.

Из других более значительны, как пророчествовавшие, были: Катерина Ларионова, Авдотья Михайлова и Аксинья Яковлева, до открытия монахинями Ивановского монастыря.

Вот что открыла московская комиссия: «1) Собирались мужский и женский пол с прилежным укрывательством в одно некое место и, обедав в обществе, садились по лавкам, по одну сторону мужский, а по другую женский пол, а в начальном месте заседал оной прелести предводитель, муж или жена, яко бы по чину пастырскому. 2) Потом, взяв благословение у оной предводительной особы с низким наклонением и целованием руки, по две и по три пары, или и большим числом, иный муж с мужем, а иный муж с женой, плясали кругом по избе как кто мог, высоко подскакивая, и сказывали, что на такое плясание или паче шатание поднимал их Дух Святой, приводя на то пребезумным развратом оное у пророка слово Божие: «вселюся в них и похожду», что глаголал Бог, обещая верным Своим Свое неотступное присутствие, ведуще их на путь спасения, а не к так шаленому движению. 3) Между тем некия из них палками и цепами бивали себя. 4) А по таковом бешеном бегании, некий же из них иногда мужеска, а иногда и женска пола персоны, будто бы Духом Божиим движимыя, нечто и прорицали, или паче буесловные и смеха достойные враки и рассказы произносили. 5) Хулили брак законный, установленный и благословенный от самого Бога, вменяя ложе брачное, нескверным от апостола, или паче от Святого Духа нареченное, в скверну и в великий грех. И того ради приходящим в собрание их приказывали не женатым никогда впредь не жениться, а кто женат разводиться с женами. 6) Создали же себе весьма богомерзкою продерзостию и некое проклятое таинство; а именно, принимали и ели из рук предводительных, мужика или женщины, куски хлеба и пили квас, иногда же и воду, вменяя то, окаянные, за святое причастие, с явственным святых Христовых в евхаристии таин ругательством и отвержением. 7) Они же твердили между собой, яко бы такия их собрания и действия есть крещение, бываемое духом, а христианское наше крещение водою, во имя Святой Троицы совершаемое, которое в себе и дух заключает, раздирая едино таинство надвое, нарицая простым водным и к спасению не довольным крещением, хулительне б….. словя, якобы никто крещенный преданным в Спасителя нашего крещением, если не воприимет и вымышленнаго от них, безумных мужиков, крещения, отнюдь спасения не получит. 8) Во утверждение же столь злосоставнаго своего и душевреднаго суеверия врали прельщаемым от себя человеком, будто бы и все древние святые отцы не иным только от них употребляемым спасалися образом, шкаредную свою новость древним спасения путем нарицания. 9) А когда в таковыя собрания сходились, мало когда в тот же день, и с места того расход им бывал, но всегда, почитай, вси там же и ночевали в одной избе мужеский и женский пол, только, сказывают, по одну сторону мужчины, а по другую женщины, что немалое подозрение подало блуднаго их смешения, наипаче, когда и одну с числа их старицу обличено, и сама в великоучрежденной комиссии винилась, что она с мужчиною той же ереси от беззаконнаго совокупления и младенца прижила, и у старицы Настасьи, которая мерзкие оные соборы созывала, многия кровати во время следования над келиею ея под кровлею найдены, и тако же они, окаянные, весьма дивным развратом в неискусный ум пришли, законный брак отвергая, а беззаконнаго смешения не отстал. 10) Таковое же по всему скверное свое учение и действие не устрашились злочестивии и призыванием имени Божия клятвенно утверждать, ибо всякаго к ним приходящаго, выставив икону, приводили к присяге, дабы клялся, что он предание их яко благочестивое и богоугодное приемлет и никогда от того не отступит, також что он тайнаго их сего злодеяния никому отнюдь не открыет, ниже духовному отцу. 11) Исповедоваться у духовных отцов и вне их сословия сущих, только бы никто тайны их не изъявлял, також и святого причастия не запрещали, каков обычай был и у древних манихеев для вящшаго ереси своей укрывательства. 12) Всего же того столь богопротивнаго их вымысла не иное у начальников и начальниц намерение было, только, как сами винилися, хитрый воровских прибылей промысл, которые они от прельщаемых грубых человек и получали».[69]

Октября 11-го 1733 года состоялся приговор о последователях хлыстовщины. Он подписан графом Остерманом, князем Черкасским и Ушаковым. Архиереи, как обычно при смертных приговорах, уклонились от подписания. Императрица Анна Ивановна утвердила, что постановили три «светския персоны высокоучрежденной комиссии». Инокиню Анастасию расстригли и под именем Агафьи Карповой возвели на эшафот на Сытном рынке в Петербурге где и отрубили ей голову. Той же участи подверглись иеромонахи Высокопетровского монастыря Филарет и Тихон, предварительно в синоде лишенные сана и монашества. Симоновского эконома, иеромонаха Серафима, расстригли и под именем расстриги Спиридона Лупкина наказали публично кнутом и назначили в вечную ссылку в Охотский острог. Он после приговора содержался в синоде и лишь через четыре года, то есть в 1737 году, отправлен в Сибирь. По привозе его в Екатеринбург, канцелярия главного управления екатеринбургских заводов, вместо отсылки в Охотск, определила его в бобыли на поселение в Екатеринбурге, где он и оставался до 1744 года. В январе этого года он поехал с данным ему паспортом в Москву, для испрошения себе помилования, на основании милостивого манифеста императрицы Елизаветы Петровны. Апреля 4-го того же года он явился в Москву, в канцелярию святейшего синода. Вскоре после того в Москве снова была открыта хлыстовщина, и начались новые розыски. Спиридон Лупкин испугался и бежал неизвестно куда. По делам о нем более ничего неизвестно. Но предания хлыстовские говорят о действиях его после 1744 года, о чем будет сказано в своем месте.