Внезапный треск, и трое вломились в гостиную. Он оглянулся посмотреть на тех, кто был там, он пристально смотрел в огонь, как если бы искал там Ханну. Трое увидев его подбежали, это были Лейкен, Захар и Адриан.

— Где ты был? — потребовала Лейкен — Ты пропустил все уроки!

— Меня освободили на неделю — сказал Том неопределенно, закрыв книгу. Он объяснил, что произошло, сам до сих пор не веря в это.

— Мне действительно жаль… — сказал медленно Захар. Том не ответил, он встал и ушел в спальню. Он чувствовал себя настолько несчастным, потеряв веру во всё. Он дважды потерял мать, он не помнил первого раза, он был всего лишь младенцем.

Он встал перед зеркалом, держа руки в карманах. Это ложь, подумал он, это всего лишь ложь. Директор Диппет ошибся, он сказал ему о чьей то другой смерти. Может какая нибудь Ханна Хибби, или что то вроде этого. Нет, Ханна не мертва. Люди как Ханна не умерали вот так.

Внезапно зеркало заговорило, он испугался, на мгновение он снова увидел лицо с красными глазами. Но это был всего лишь дух зеркала.

— Почему у тебя такой вид? — прохрипело оно.

— Я не хочу говорить об этом — сказал тихо Том. Он задернул балдахин и упал на кровать, не надев пижаму. Что-то постучало в окно, маленькая сова влетела в комнату. Том отвязал ленточку от лапки, покормил сову крекером и отпустил. Он развернул записку. Том никогда не видел этого почерка. Прочитав это, комок подкатил к горлу Тома.

Том чувствовал себя несчастным. Когда он снова взялся за учебу он учился старательно как никогда, он проводил большинство своего времени, выглядя, так же потеряно, как и тогда в приюте, он избегал контактов с остальными, настолько насколько мог. В середине ноября он совершенно отказался от остальной жизни и полностью погрузился в учебу. Почти каждый день он брал книги для дополнительного чтения.

Некоторые считали, что он зазнался, но он делал это, чтобы заглушить боль. Когда он изучал двенадцать способов использования крови дракона, он забывал, что его лучший друг мертв. Когда его нос не был в книге, он был подавлен. Его друзья прощали ему эту молчаливость, но он не был для них уже таким другом, как раньше. Он никогда не говорил о своих чувствах, но он плохо скрывал это.

Поскольку Том всё больше и больше отдалялся от людей, он проводил большинство времени в компании животных и призраков. Он разговаривал с Непифе часами, а когда имел свободное время, бродил по залам в поисках духов. Том получил популярность среди призраков. Даже Сэр Почти Безголовый Ник, призрак Гриффиндора любил поболтать с Томом при случае. Любимым призраком Тома был не Кровавый барон, а Серая Леди, тихий, изящный призрак женщины. Каждый раз она рассказывала Тому свои красивые грустные истории своим тихим переливчатым голосом.

— Ты действительно мог попасть в Рейвенкло — сказала однажды ему Серая Леди. Она была призраком Рейвенкло, и удивилась, когда узнала колледж Тома. — Ты видишь меня, большинство людей нет.

Фактически Том видел гораздо больше призраков, чем кто либо. Некоторые были невидимы постоянно, но Том видел их. Он любил призраков, они говорили, что Ханна могла бы стать чудесным призраком. Некоторые призраки были ужасны, не на лицо, а потому, какой смертью они умерли. Том знал одного призрака, лет семнадцати — восемнадцати. Про себя он назвал его одиночка. Его ужасным образом изуродовал огонь, у него не было щеки, которая бы соединяла скулу с челюстями. Его рот был открыт постоянно, другие невидимые призраки ненавидели его. Но он нравился Тому. В конечном счете Том привык ко всему. Когда он видел некоторых без голов или других частей тела, он знал, что Ханна хотя бы выглядела намного лучше.

Первого декабря Том почувствовал себя лучше. Он наконец начал общаться с остальными к всеобщему облегчению, но он продолжал делать дополнительные задания, это заставляло чувствовать его лучше. Он снова почувствовал вкус к школьной жизни, начал улыбаться и смеяться, однако, друзья заметили, что он изменился и больше никогда не упоминал о Ханне.

Его друзья думали, что он пережил это благодаря свой некоторой озлобленности, он больше не сходился с кем нибудь очень близко. Риск, что этот человек может умереть был слишком велик, он не хотел снова это пережить. Он замыкался на предложениях дружбы и не позволял себе ещё к кому ни будь привязаться.

Двенадцатый день Рождения Тома приходился на 12 декабря. Он не любил этого праздника, большинство их были ужасны, благодаря Грегори и Мистеру Карнею. Из-за Френсиса и Филлипа перспектива была мрачновата. Филлип не прекращал называть его перевёртышем, а Френсис добавил к оскорблению «грязнокровка» обзывание «Гамлет» из за его вечной задумчивости. Его друзья защищали его от этих двоих. Одиннадцатого декабря Том проснулся в шесть утра. Ему снова снился жуткий сон, только теперь отражение трансфигурировалось быстрее. Он пошел на завтрак всё ёще дрожа, выглядя растерянным и бледным. Том заметил, что Дамблдор посмотрел на него странно со смесью беспокойства и подозрения. Том слабо улыбнулся и взялся за свой тост, чувствуя себя ещё хуже.

— У меня был дурной сон, вот и всё — нервно засмеялся он. Профессор Дамблдор продолжал смотреть на него. Том старался не обращать на это внимание, он не мог понять почему он так смотрит. Так или иначе это было связано с кошмаром. Том не мог понять, почему людей беспопоят эти дурацкие кошмары. Том откусил кусок и кто-то стукнул его по плечу. Он обернулся и увидел Филлипа Седрика, волна ненависти нахлынула на него.

— Что тебе от меня надо? — Том удивился своему холодному тону.

— Слышал, твой друг умер, да, перевертыш — рука Тома нащупала палочку, Филлип не заметил. — Это был какай нибудь сквиб или грязнокровка, ну уж точно не нормальная ведьма…

— Hakirvis Machav — крикнул Том и столп красных искр вылетел из палочки. Это ударило Филлипа в живот, так что он согнулся, закрывая рот. Профессор Дамблдор помчался на помощь своему ученику. Филлип отрыгивал слизняков, которые катились по его одежде.

— Против этого нет противоядия, иди в больницу — сказал профессор Дамблдор.

Слитеринцы давились от смеха, Том даже не слышал этого, он был слишком разъярен. Он впился взглядом в Филлипа с чувством великой ненависти.

— Объясните, мистер Риддл — потребовал Дамблдор.

— Он оскорбил Ханну, профессор — ответил Том под хихиканье и фырканье его товарищей.

Дамблдор нахмурился. — Я видел. Хорошо, я не могу позволять ученикам насылать проклятья, но учитывая обстоятельства, на этот раз обойдемся 5 баллами со Слизерина. — Том облегченно вздохнул, профессор ушел. Появились Лейкен и Энни, зевая.

— Ты так рано, Том? — вздохнула Энни.

— Да и уже занят, — захихикала девочка со второго курса. — Он только что проклял эту крысу Седрика из Гриффиндора слизняками. Это было нечто! — Сэр Почти Безголовый Ник с отвращением посмотрел на Тома и улетел. Том закрыл лицо — Сегодня ужасный день! — простонал он. — Это не мой день, я пойду извинюсь перед Ником.

Призрак Гриффиндора ускорился и пролетел через стену, оставив Тома одного в прихожей. Том опустился на лестницу, посмотрев на ботинки, он чувствовал себя ужасно. Сначала дурацкий сон, затем Филлип, теперь Николас. Ему показалось, что на этом день не закончиться.

Предсказание Тома оказалось не лишенным смысла. На Травоведение они работали над Плаксивой Голубикой с группой Рейвенкло, состоящей из Свена Кристинса, Кристины Лауган и Лили Поу. Лили сидела очень тихо, зато Свен и Кристина восполняли её отсутствие энтузиазма. Они продолжали доставать Тома и он с трудом сдерживался, чтобы не выхватить палочку. Очевидно они вымещали злость за Френсиса Малфоя, который называл из зубрилками, и им нравился Филлип Седрик.