Трое внимательно смотревших на экран определенно не походили на людей, достойных такой участи. Высокий мужчина напоминал доброго дедушку; женщина восточной внешности, сидящая за компьютером, была бы уместней в какой-нибудь древней эпохе, одетая в шелка, в обуви на деревянной подошве. Только на лице высокой смуглой женщины, стоявшей против Круачана, отражалась внутренняя твердость.

Но во всех них жила эта твердость и холодная решимость, взращенная и укрепившаяся за два десятилетия непрерывных преследований. Эти мужчины и женщины считали себя выше остального стада. И цель их заключалась в усовершенствовании всего человечества. То, что их методы могут принести вред невинным жертвам, они знали с самого начала. Они отбросили и это, и свои привычные моральные нормы в сторону, считая, что такие жертвы необходимы для блага большинства. Они называли себя Обществом Улучшения – это невинное название прикрывало попытку усовершенствовать человечество путем изменений на генном уровне.

Неприятности у них начались, когда стало известно о нескольких неудачных экспериментах. Крик при этом поднялся ужасный. И вот теперь они вынуждены работать в отдельных тайных лабораториях, вместо большого научно-исследовательского института, и всегда пытаться на шаг опередить преследователей из правительственных организаций. Население в целом относилось к ним с ужасом и ненавистью.

Многие из членов Общества уже исчезли, их раскрыли и посадили в заключение невежественные чиновники правительства. Уцелевшие члены Общества считали их мучениками науки, в прессе их именовали бесчеловечными чудовищами.

Конечно, цели Общества Улучшения опасны! Усовершенствование, перемены всегда считались опасными. Такой способ мышления больше не действовал на членов Общества. Важен результат, а не мнение невежественной массы.

Они не боялись смерти, не боялись даже более страшного наказания – избирательной промывки мозга, потому что верили в справедливость своего дела. Если хоть один их эксперимент окажется успешным, он докажет необходимость работы, начатой еще на Терре сорок лет назад основателем Общества. И тогда они смогут вернуться в научное сообщество, которое отвернулось от них. И смогут с гордостью продемонстрировать зрелое, явно усовершенствованное человеческое существо.

И вот, когда они собрались у экрана, всех охватило возбуждение, хотя и сдерживаемое.

– Хорошо бы, если бы эти данные подтвердились, Ньясса-ли, – сказал Круачан. – У меня еще много информации из Каначанской системы, и как ты знаешь, мы должны будем не позже чем через месяц покинуть это место. Значит, разборка всего оборудования и все прочие следствия переселения.

– Ты меня знаешь, Круачан, – ответила женщина в кресле. В ее словах не было торжества: они все давно отвыкли от таких тривиальностей. – Я уже несколько месяцев сопоставляла характеристики различных объектов. И наконец весь этот труд оправдался. Я нашла Номер Двенадцатый.

Высокая смуглая женщина придвинулась к экрану.

– Номер Двенадцать, помню такого. Это мальчик, верно?

Ньясса-ли кивнула и указала на экран:

– Вот я снова покажу все самое важное.

Они возобновили в памяти все подробности этого случая. Прошло восемь лет с исчезновения этого объекта. За это время они обнаружили несколько других объектов. Большинство оказалось нормальными детьми. Несколько человек проявляли какие-то искорки, но ничего многообещающего.

Были и такие, чей мозг и тело оказались чудовищно искаженными хирургическими манипуляциями на зародыше, за что все они несли вину. Правительство довело до всеобщего сведения эти неудачные эксперименты и так запугало невежественное население, что смогло провести закон о преследовании Общества.

Большинство детей – объектов эксперимента было отнято правительством, выращено в специальных учреждениях и возвращено к нормальной жизни. Там, где было возможно, генетические изменения, совершенные хирургами Общества, устранялись.

Если мы не сумеем усовершенствовать нормального человека, думала Хейтнес, мы не заслуживаем власти над вселенной. Природа помогает тем, кто помогает себе сам. Мы должны с помощью своих знаний подтолкнуть эволюцию.

Из дальнего угла затемненного помещения окликнул человек.

– Брора сообщает, что в шаттл-порту Каларума приземлился правительственный шаттл.

– Возможно, обычная группа специалистов по сельскому хозяйству, – задумчиво сказал Круачан.

– Возможно, – согласился человек за консолью коммуникатора. – Но можем ли мы рисковать?

– Не хочется начинать эвакуацию из-за такого неясного повода. Сколько там пассажиров?

– Трудно сказать, – ответил человек, внимательно слушая передачу. – Брора говорит, что он не узнает свыше десяти.

– Многовато специалистов по сельскому хозяйству, Круачан, – сказала Хейтнес.

– Да. – Он обратился к связисту. – Передай Броре, пусть возвращается и готовится к эвакуации. Не будем рисковать. Перенесем время эвакуации на сегодняшний вечер.

– Сегодня? – В голосе связиста звучало сомнение. – Я и половину оборудования не смогу разобрать.

– Новое оборудование можно купить, – напомнил ему Круачан. – А вот самих себя заменить мы не сможем.

Человек у коммутатора кивнул и вернулся к своему занятию, негромко говоря в микрофон. Круачан снова взглянул на экран.

Появилась новая информация. НОМЕР ДВЕНАДЦАТЬ. ПОЛ МУЖСКОЙ. В КАЧЕСТВЕ РЕБЕНКА НИЧЕМ НЕ ОТЛИЧАЛСЯ. Далее следовала расшифровка индекса мозга и цифры, характеризующие мощность потенциала коры.

И все же, несмотря на обнадеживающие данные, в истории Номера Двенадцать не было ничего особенного. Никаких намеков на телепатию, психокинез, пирокинез или любую другую способность, которую Общество надеялось обнаружить в экспериментальных детях.

Но все же Номер Двенадцать представляет какие-то возможности.

– Что ж, он обещает больше, чем последний десяток, – вынуждена была согласиться Хейтнес. – Мы так давно с ним не контактировали, что я забыла эти показатели активности. Нужно как можно быстрее им заняться. Где он находится?

Ньясса-ли набрала вопрос, получила ответ.

– Где это в Сообществе? – удивилась Хейтнес.

– Торговая планета, – ответил Круачан, напряженно размышляя. – Размещена в центре, но сама по себе интереса не представляет. Отсталый мир, с редким населением.

– Ну, все равно придется туда отправиться. Вы только посмотрите, – сказала Ньясса-ли. Она снова заработала на клавиатуре, и на экране появилась новая информация. – Это недавние данные, от нашего агента, который нашел объект. Кажется несомненным, что ребенок проявляет по крайней мере один Дар, а может, два. Больше того, он делал это публично и без всякой тренировки.

– Без тренировки, – прошептал Круачан. – Интересно, если, конечно, правда.

Ньясса-ли постучала по экрану.

– Этот агент всегда сообщал надежные данные и известен точностью своих наблюдений. Речь идет о каком-то варианте телепатического Дара. Наш агент, конечно, не имеет нужной научной подготовки, и во втором Даре он не вполне уверен, хотя его потенциальная ценность может быть еще выше.

– А что это? – спросила Хейтнес.

– Мне трудно придумать для этого название. В основном, похоже ребенок способен усиливать эмоции других.

Ее собеседница выглядела озадаченной.

– Не помню такого в списке возможных Даров.

– Там этого нет. Это новый Дар. Ребенок необычен, – сказал Круачан. Ньясса-ли кивнула. – Это означает, что он может воздействовать на поступки других людей. Это не контроль за мыслями, ничего похожего. Человек, обладающий такой способностью, должен будет пользоваться ею очень осторожно. Если этот отчет правдив… – Он смолк и задумчиво смотрел на экран.

– Либо ребенок вырос, не подозревая о своем Даре, – сказала Ньясса-ли, изучая новую информацию на экране, – либо он необыкновенно умен для своего возраста.

– Может, просто природная осторожность, – заметила Хейтнес. – Интересно будет узнать, что на самом деле.