С начала XVII века сложился порядок, по которому дети стрельцов занимали «звания своих отцов» и только на вакантные места нанимались крестьяне монастырских сел, а иногда и посторонние.

Поступающий в стрельцы должен был представить соловецкому начальству «поручную запись» командиров и формально всех ста стрельцов в том, что они знают кандидата и ручаются за него. В этом же документе подробно перечислялись обязанности стрельца и назывался оклад. Множество подлинных поручных записей хранится в делах фонда Соловецкого монастыря.[72]

Будущий стрелец приносил своеобразную присягу: он обещал быть дисциплинированным, точно и вовремя выполнять приказы командования, оборонять русский Север, храбро биться с врагами, ни в чем «государю не изменять», никаким «воровством не промышляти, и зернью не играть, и убийства не чинить».

Стрельцы находились на полном монастырском иждивении. Монастырь их нанимал, выплачивал из своей казны денежное и хлебное жалованье, снабжал стрельцов оружием: ручницы, зелье, свинец — все покупал на свои деньги.

Размер годового жалованья стрельца был такой: 3 рубля денег, 3 четверти[73] ржи и 3 четверти овса. Выдавалось оно не по месяцам, а два раза в год («А то ему жалованье имати годом на два срока»).[74]

Жалованье стрельцов было скудным, и они горько жаловались на судьбу как непосредственным соловецким властям, так и центральному правительству. Последнее челобитье от всех 125 монастырских стрельцов было подано Петру в 1694 году. Стрельцы ходатайствовали «о сложении с них излишних работ и о прибавлении жалованья». Петр, с детства ненавидевший и боявшийся стрельцов, расценил прошение как неслыханную дерзость, в прибавке жалованья отказал и велел стрельцам служить за ту плату, которая им выдавалась.[75] А жалованья, по словам стрельцов, им не хватало даже «на самонужнейшие нужды». Стрельцы вынуждены были подрабатывать в свободное от службы время на стороне. В летние месяцы промышляли кормщичеством на монастырских ладьях, сумские стрельцы подкармливались за счет приусадебных участков. При дворе сумского стрельцы «за двором» или «против двора» наши источники почти всегда отмечают «небольшой огородец».[76]

В середине XVII века Сума превратилась в полувоенный городок. В Стрелецкой слободе Сумского посада в 1661 году насчитывалось 64 стрелецких двора с населением 99 человек, что составляло одну пятую часть жителей Сумского острога и посада. Через столетие, в 1740 году, из 160 дворов Сумского острога 31 был солдатским, в 1751 — из 159 домов 30 принадлежало солдатам.[77] Соотношение 1: 5 между военным и штатским населением Сумы являлось устойчивым.

Каждый стрелец в отдельности получал низкий оклад. В целом же стрелецкий отряд обходился монастырю недешево. Ежегодно монастырь выплачивал стрельцам как минимум 300 руб. (если отряд состоял из 100 человек) и 600 четвертей (2400 пудов) зерна, цена которого на вологодском и устюжском рынках в 1600 году составляла свыше 80 рублей.[78] Всего таким образом монастырь выплачивал стрельцам 380 руб. годового жалованья по деньгам 1600 года, или в переводе на деньги конца XIX века от 22 800 до 28 120 руб.,[79] не считая расходов на приобретение оружия. Последние также были значительны. По свидетельству источников, монастырь часто и в большом количестве закупал пушки, порох и свинец. Так, в 1616 году монастырский агент сразу купил в Архангельске у иностранцев пушек, свинца и селитры на 608 руб..[80]

Правительство поощряло до поры до времени военную деятельность Соловецкого монастыря, охотно пользовалось силами и средствами монахов при разрешении общегосударственных задач. В качестве компенсации за расходы на острожное «государево дело», которое тяжким бременем ложилось на казну иноков, цари щедро дарили своему вассалу земли при условии, что монастырь организует военную защиту пожалованных мест, передавали часть государственных прерогатив и ставили его в исключительное положение. Так было до тех пор, пока у государства не хватало собственных сил для обороны северной окраины и пока военный потенциал монастыря не представлял опасности для центральной власти.

Древнейшие дошедшие до нас царские грамоты, в которых указывается на военное значение монастыря и предоставляемую ему помощь, относятся к концу XVI века. В 1593 году Иван Грозный освобождает Соловецкий монастырь от поставки в Колу «к острожному делу» ратных и посошных людей с дворов и угодий в поморской вотчине: в Керети, Порьегубе, Умбе, Кандалакше и в самой Коле. Такая уступка мотивировалась тем, что Соловецкий монастырь своей казной, устроил острог на острове и оберегает его «от приходу немецких людей своими ж людьми и крестьянами».[81]

Преемник Ивана IV царь Федор в первый же год своей деятельности, 11 августа 1584 года, освобождает монастырские угодья, состоявшие из 40 обж земли,[82] от уплаты посошного хлеба и других земских податей, слагает налоги с монастырского двора в Новгороде, отменяет ямские и другие сборы с соловецкой вотчины в Сумском остроге. Все это делалось потому, что монастырь поставил города[83] деревянные на острове и в Суме, содержал стрельцов, а «ныне… делает… от приходу свитцих людей для зажогу город каменный монастырскою ж казною и крестьянами».[84]

Особой грамотой подтверждалось ранее дарованное монастырю право на беспошлинную торговлю солью и беспошлинную закупку на «монастырский обиход» хлеба и «иного всякого запаса».[85]

Специально «на подмогу строения крепости» в 1585 году монастырю пожаловали в вечное владение вторую половину Сумской волости (первую половину подарила Марфа-посадница) со всеми деревнями, лугами, угодьями, соляными варницами и прочими службами. Таким же путем и в то же время монастырю досталась часть волости Умбы с дворами, амбарами, мельницами, соляными варницами, рыбными и звериными ловлями, лесами, пожнями, морскими тонями и «лешими» озерами.[86]

Две интересные грамоты, непосредственно связанные с военными обязанностями монастыря, как оплота государства на Севере, и его практической деятельностью в этой области были изданы в 1590 году. По первой из них (от 15 мая) монастырю дарились Нюхоцкая и Унежемская волости в Новгородском уезде. Вторая (от 2 июня) предоставляла духовному феодалу право беспошлинного провоза соли по Двине и передавала ему сбор налогов, податей, пошлин в вотчинных владениях, а также заменяла многие местные таможенные сборы единым 100-рублевым взносом, уплачиваемым в Москве.[87]

В особую заслугу монастырю ставилось то, что он обзавелся артиллерией («наряд» имеет), приобрел ядра и зелье, чем снял часть забот с правительства: «да они ж де и в городе в остроге к нашему наряду и к зельям в прибавку держат монастырскою казною наряд, пушки и пищали, ядра и зелье, и иной всякий городской запас». Кроме того, отмечалось, что монастырь создал и содержит почтовые станции, ямы, организует службу связи во всем Поморье.