Руки немного дрожали, как и ноги, и дыхание сбилось. Она уже очень давно настолько серьезно не каталась, а еще и игра. И жарко было, хоть и на льду. А все равно — так здорово!

Они вот так проводили все тренировки в последнюю неделю: играли два на два. Пары регулярно менялись, чтобы была возможность отработать разную тактику и попробовать различные приемы. Иногда они с Сашкой играли против его отчима и Валерия Федоровича. Иногда она попадала в команду Дмитрия Валериевича. Правда чаще, как и сегодня, играла «за своих». Дмитрий утверждал, что тактика Валерия не всегда предсказуема и это дает его пасынку отличную возможность для развития. А Настя всегда прекрасно понимала, что именно задумал Валерий Федорович, и пусть осознавала, что по подготовке и умениям проигрывает всем остальным — умела очень даже неплохо воплотить задумку тренера, за работой которого наблюдала последние два года и достаточно знала манеру игры.

— Ладно, признаем, вы нас уделали, — громко рассмеявшись, Сашка в два счета оказался рядом с ней, затормозив так, что высек сноп ледяных крошек из-под лезвия коньков. — Но мы еще отыграемся, — пригрозил друг.

И тут же наклонился, крепко ее поцеловал, никого не стесняясь. А вот Настя еще немного смущалась так открыто проявлять свои чувства. Ей все время было как-то боязно, и не хватало уверенности, и словно хотелось прикрыть ото всех ладошкой то, что росло и расцветало в душе при одной только мысли, одном взгляде на Сашу. Тем более было страшно выносить на суд людей чувства, так откровенно проглядывающие в их поцелуях. Но, конечно же, она не вырывалась, наоборот, потянулась за любимым.

И только потом, стараясь отдышаться, спрятав раскрасневшееся лицо на его плече, осторожно глянула в сторону тренеров — мужчины о чем-то разговаривали, вроде и не обращая на них внимания. И все же Настя не могла не заметить, что оба поглядывают в их сторону. Только Валерий Федорович снисходительно посмеивался, а вот Дмитрий Валерьевич, хоть и тоже улыбался, смотрел как-то серьезно и задумчиво. Точно, как и тетя Наташа поглядывала на них с Сашей, когда Настя заходила в гости.

У нее по затылку прошла какая-то неприятная холодная дрожь.

«От холода катка, конечно же», попыталась убедить себя Настя, вновь спрятав лицо у Саши на плече. Но в глубине души понимала, что дело не в этом. Уже не в первый раз она замечала вот это не очень понятное ей отношение со стороны родителей Саши. Нет, они были приветливы и добры. И тетя Наташа, и Дмитрий всегда вроде бы радовались, когда они приходили, интересовались ее учебой, жизнью, выпускными экзаменами, которые Настя как раз сдавала. Правда, после того, как Саша опять появился в ее жизни — никакие экзамены Настю уже не пугали. И то, что на протяжении всего последнего года в школе как минимум вызывало опасения, сейчас проходило как-то само-собой и по большей части мимо ее сознания. Нет, Настя не завалила пока ни одного экзамена. Совершенно нет. Она на отлично написала сочинение и была уверена, что хорошо справилась с математикой. Просто сейчас это ее почти и не беспокоило. Настя на протяжении всех лет училась хорошо, а теперь просто избавилась от глупого беспокойства, отвлеченная куда более сильными эмоциями.

— Эй, молодежь, нам пора, — Дмитрий повернулся к ним полностью, закончив свой разговор с Валерием Федоровичем. — Настя второй экзамен сдала, нам есть что отпраздновать.

— Поздравляю, кстати, Настюш, — махнул ей и Валерий Федорович.

— Спасибо, — смущенно улыбнулась она из-за плеча улыбающегося Сашки, которого забавляло ее смущение.

— Ну, давайте, до завтра. А я пойду пообедаю, да своих парней буду ждать на тренировку, — Валерий Федорович кивнул им на прощание и подъехал к выходу со льда.

Они все попрощались с тренером и тоже засобирались. Бабушка Аня действительно приглашала сегодня всех отпраздновать сдачу очередного экзамена Настей, не сомневаясь в своей приемной внучке. Да и Настя хотела еще сегодня успеть отнести в паспортный стол документы на оформление паспорта.

Ведь ей недавно, три дня назад, отпраздновали шестнадцать лет — Сашка пришел с самого утра, подарив огромный букет сирени и тюльпанов (попутно пожаловавшись на невозможность купить тут нормальные цветы). А бабушка всю ночь пекла самый настоящий торт «Наполеон»: с огромным количеством тонких-тонких слоев, с безумно-сладким и нежным заварным кремом. И они втроем пили чай с этим тортом. А потом, не вспоминая о том, что через день у Насти очередной экзамен, они с Сашей гуляли по парку, и к реке съездили. Долго сидели на летней площадке кафе, поедая мороженное каких-то совсем безумных оттенков. И, конечно же, целовались, а обнимать ее Саша просто ни на минуту не переставал, не обращая внимания на стеснение Насти. Ну а вечером они все, включая и родителей Саши, собрались у них в гостях и шумно, весело, с огромным количеством подарков отпраздновали такую важную дату.

И теперь Насте не терпелось получить самый настоящий паспорт. Почему-то ей казалось, что это сделает ее действительно «взрослой». Ну, не совсем, но как бы реально подтвердит ее новый, более официальный гражданский статус. А для этого надо было отнести все бумаги. И Саша обещал пойти в паспортный стол вместе с ней. Так что им и правда стоило поторопиться.

— Как думаешь, а когда можно будет забирать?

Саша не выдержал, начал придушенно смеяться, когда Настя в третий раз за последние десять минут об этом спросила. А если посчитать, сколько раз он слушал и отвечал на этот вопрос за последние четыре дня — в пору было хвататься за голову и выть.

— Достала, да? — Настя перевернулась с живота на спину и раскинула руки, улегшись на полу.

— Нет, ты что, — Саша, наблюдающий за подругой сверху, с дивана, дипломатично покачал головой.

— Ладно, знаю, что достала, — подняв руку, она коснулась его ладони, чем Саша тут же воспользовался, переплетя их пальцы. — Но мне уже так хочется получить паспорт, сил нет ждать, — она смущенно передернула плечами.

— Получишь ты его, никуда он от тебя не денется, — Саша спустился с дивана и уперся локтями в пол, растянувшись рядом с Настей. Было очень жарко, и он не мог не признать — на линолеуме гораздо прохладней. — Разве в этом дело? Ты ж сама реально знаешь, сколько тебе лет, — потянувшись, он навис над лицом Насти и поцеловал ее улыбающиеся губы.

Вроде в шутку, но Настя, только было собравшаяся что-то возразить, тихо вздохнула, протяжно так, что у Сашки жаркая дрожь пошла по спине, и закинула руки ему на затылок, обнимая. Потянулась лицом вверх, прижимаясь крепче к его губам. А ему вроде и вдохнуть надо было, и не хотелось.

Не мог он от Стаси своей оторваться даже на секундочку. Словно жизнь его от этого зависела. Потому еще сильнее наклонился и стал целовать ее глубже, коснулся пальцами щеки, погладил волосы, шеи. А сам понимал — пальцы дрожат, грудь распирает от того, как она ему нужна. Невероятно необходима. И при этом настолько важна, что за этот месяц он ни разу даже не заикнулся о чем-то большем, чем простые поцелуи, ласки и объятия. И вовсе не потому, что ему не хотелось пойти с ней дальше. Еще как хотелось. Только очень страшно было ее обидеть, попросить чего-то большего, чем Стася была готова дать. В конце концов, ей только-только исполнилось шестнадцать. Вот он и старался себя сдержать. Хотя, нет-нет, и срывался: губы добирались до ее ключиц, вот как сейчас, и Саша начинал покусывать кожу над тонкими косточками, а руки самовольно забирались под ткань футболки и начинали гладить все, до чего могли дотянуться.

Стася его ни разу не останавливала. Но Сашка ощущал, как она настороженно замирала под его прикосновениями, и как ее дыхание сбивалось, то вообще пропадая, то становясь частым-частым. И всегда старался совладать со своими желаниями. Однако сейчас все было как-то иначе — Настя не просто не застыла, когда его пальцы забрались под ее майку и принялись гладить кожу, все откровенней подбираясь к груди — она выгнулась, прижимаясь к нему плотнее. Будто еще больше открывалась для этих напряженных и осторожных ласк.