Наверное, именно оттого, сейчас она еще острее реагировала на то, что видела.

Иногда, читая книги, Настя думала над тем, отчего ей так не повезло? Почему ее бросили, едва успев родить на этот свет? Разумеется, ответа на такие вопросы дать было некому. И, видимо, оттого становилось еще обидней и больнее.

Как и любому другому ребенку в их приюте, Насте так хотелось верить в чудо, что однажды и у нее появится семья. Да только с каждым годом веры оставалось все меньше, а боли, грусти и обиды — все больше.

Сейчас она понимала, что на самом деле никому не нужна в этом мире. Даже воспитатели, посвящающие своим воспитанникам рабочие дни — уходили к собственным детям вечерами, на выходные и праздники. И Настя научилась жить с этим пониманием.

Но вот в этот момент ей сильно-сильно, почти так же, как в детстве, снова захотелось иметь маму. Или еще кого-то, кто любил бы ее. И кого могла бы любить Настя так, как этот мальчишка, защитивший ее от хулиганов, любил свою мать. А то, что у них очень хорошие отношения — бросалось даже в ее, не очень опытные в этом вопросе глаза.

Крепко-крепко сжав губы вокруг чашки, она сделала последний глоток горячего чая. И заставила себя отвести глаза от болтающих сына и матери. Смотреть в окно казалось как-то спокойней, что ли.

— Еще чай будешь? — Тут же спросила женщина, разрешившая называть ее тетей Наташей.

Настя молча покачала головой и осторожно потрогала пальцами немного ноющую царапину на щеке, которую… тетя Наташа намазала зеленкой.

— Болит? — Обеспокоенно поинтересовалась тетя Наташа.

Настя снова покачала головой. А потом, с каким-то трудом, понимая, что надо, заставила себя открыть рот.

— Нет, спасибо. — Глухо проговорила, вперившись глазами в клеенку на столе, разрисованную какими-то яркими цветами. — Вкусный чай, — не зная, что сказать, добавила Настя.

Мальчишка, сидящий напротив Насти, скривил губы и с каким-то странным выражением посмотрел на нее. Вроде и не жалел, Настя давно научилась распознавать это чувство в людях. Иногда его можно было использовать с толком для себя, например, когда ей приходилось выстаивать в очередях социальной службы. «Бедную сироту» часто пропускали вне очереди сердобольные старушки. А так как особого удовольствия в простаивании часами в коридорах не было, Настя никогда не отказывалась.

Но тут было что-то другое… пока непонятное и неясное для Насти. Да и зачем разбираться-то? Все равно она видела этого мальчишку в первый, и в последний раз.

Пока Настя думала, Саша уже отвернулся.

— Мам, мне пора, а то не успею на тренировку. — Поглядывая на часы, негромко заметил мальчишка.

Тетя Наташа тут же кивнула и поднялась со своего места.

— Верно, Шурик, что-то я отвлеклась. — С улыбкой пожурила она саму себя, составляя чашки в раковину. — Бегите, одевайтесь. — Махнула женщина Насте и Саше рукой в сторону коридора. — Я за минуту соберусь. — Настя тут же послушно встала и взяла свою куртку, которую тетя Наташа зашила во время их импровизированного чаепития. — Саш, не забудь щитки. — Непонятно для Насти, добавила хозяйка.

Мальчишка кивнул и убежал куда-то по коридору. А Настя, не собираясь лезть в чужие дела, дошла до входной двери, где оставила свои ботинки, и принялась те зашнуровывать. Хотя ей стало любопытно — что за щитки такие?

Через пару минут, когда Саша вернулся — интерес Насти только усилился. У мальчишки на плече весела огромная сумка, из которой еще и торчала какая-то палка, что ли? Настя не могла разобрать.

Однако и спрашивать, выдав свое недоумение и любопытство, не планировала. Потому все в той же тишине наблюдала, как мальчик натягивает кеды и куртку. Тут уже подошла и тетя Наташа, действительно быстро собравшаяся.

Настя придерживалась своей линии поведения до самого забора детского дома. Ни на выходе из их квартиры, ни во время короткого пути, ни тогда, когда Саша, махнув матери рукой на прощание, свернул в другой проулок — она не спрашивала, в чем именно мальчик тренировался. Пусть и не могла то и дело не бросать взгляды на его сумку.

И только у входа в кабинет Веры Семеновны не удержалась. Хотя и обозвала себя в уме любопытной дурындой.

— А чем занимается ваш сын? — Так же тихо и скупо, как и привыкла разговаривать с незнакомыми, спросила Настя у тети Наташи, не поднимая глаз от потертого линолеума на полу. Просто это был последний шанс получить ответ на такой любопытный вопрос. Больше же она этих людей не увидит.

— Хоккеем. — Добро, с явной гордостью, улыбнулась тетя Наташа, постучав в дверь на которой висела табличка с надписью «Директор». — Тренер говорит, что он очень талантлив. — С тем же выражением добавила она. — Жаль, только, что у нас сейчас ни клубов нормальных нет, ни катков. Приходится на ужасном льду тренироваться, а перспектив так мало, — уже с другим, немного грустным выражением добавила она, нахмурив брови.

В этот момент из-за двери прозвучало разрешение войти, и Настя не успела ничего ответить. Даже кивнуть в благодарность за объяснения.

«Хоккей».

Она смутно представляла себе, что это за игра.

Слушая радостные, облегченные слова заведующей, которая искренне благодарила мать Саши за возвращение воспитанницы, о которой уже начали беспокоиться, Настя думала над ее пояснениями. Она почти не слышала ответов женщины о том, что к Насте пристала местная банда хулиганов. Ее мысли вертелись вокруг услышанного.

Она никогда не видела хоккея, даже по черно-белому, старенькому телевизору, который стоял в холле второго этажа. По выходным и вечерами обычных дней, дежурная позволяла ей смотреть те немногие программы, которые старая техника была способна принимать. Хоккей Насте точно не попадался.

Ей вдруг стало еще интересней. Серьезно, так хотелось хоть краем глаза увидеть это, узнать что-то большее о том, о чем даже раньше не задумывалась никогда. Просто Насте было довольно скучно проводить все свое время среди малышей. Все книги в небольшой библиотеке детского дома она перечитала раз по пять. А что-то интересное, новое — здесь происходило не так уж и часто.

Как раз в эту минуту тетя Наташа поднялась со стула, отмахиваясь от благодарностей Веры Семеновны. И, еще раз заметив, что Настя очень хорошая и приятная девочка, объяснила, что ей пора на тренировку сына.

Настю словно током ударило. Она даже на стуле подпрыгнула от идеи, которая буквально стукнула ее в мозг. Ну, образно, конечно. И все же.

— Ой, а можно с вами? — С несвойственным для себя волнением, она спрыгнула со стула, и начала быстро вертеть головой, смотря то на растерявшуюся Веру Семеновну, то на немного удивленную тетю Наташу. — Я никогда не видела хоккей. — Даже покраснев от того, что признается в таком, наверное, стыдном и непонятном для кого-то факте, уже потупившись, своим обычным угрюмым тоном пробормотала Настя. — И мне интересно… Если не сложно… — Добавила она все в той же непонятной тишине. — Просто… Уроки я на сегодня сделала и… — Взрослые все еще удивленно молчали. Настя втянула голову в плечи. — Простите. — Почти прошептала она. — Я… не подумала. Это неудобно. — Она повернулась, обратно усаживаясь на свой стул.

— Настенька, у Натальи Петровны, наверняка, множество дел и свои планы. — Попыталась как можно мягче объяснить заведующая, которая всегда понимала чувства своих воспитанников.

— Вовсе нет. — Вдруг решительно возразила тетя Наташа, прервав Веру Семеновну. — Я просто удивилась, что девочке это интересно. — Она со своей обычной мягкой улыбкой открыто посмотрела на Настю, которая неуверенно бросила в ее сторону взгляд из-под насупленных бровей. — Если вы позволите. — Она повернулась к заведующей. — Я с радостью отведу Настю на тренировку, покажу ей каток. Да и Сашке, моему сыну, будет приятно, что кому-то интересно. Он обожает хоккей и может рассказывать о нем часами, — тетя Наташа широко улыбнулась. — А на обратной дороге мы завезем Настю сюда. — Предложила она Вере Семеновне.

Та на минуту задумалась. А Настя напряженно замерла на краешке стула, ощущая, как от волнения даже кончики пальцев на руках похолодели. Вряд ли такой шанс появится еще раз. А было так интересно…