"Да, точно не поверил, – подумал Паленый. – А значит, будет проверять. Скорее всего, обшмонает мою сумку…"

За свой багаж он не беспокоился – там лежал минимум вещей. И никаких документов или записей. Паспорт и деньги находились при нем, во внутреннем кармане куртки.

Немного успокоившись, Паленый зашел в вагон-ресторан, где и просидел почти час. Ему очень не хотелось возвращаться в купе под пристальные недоверчивые взгляды Ползикова.

Но время шло, и Паленый, сокрушенно вздохнув, отправился обратно. В руках он нес четыре бутылки пива и два пакетика с вялеными кальмарами.

– Сколько с меня? – потянулся в карман Ползиков.

– Нисколько. Я угощаю, – сделал широкий жест Паленый.

– Спасибо, я ваш должник… – Ползиков загадочно улыбнулся.

Паленому показалось, что его сосед по купе чем-то сильно взволнован, но не придал этому должного значения. Они пили пиво, болтали о погоде, политике и о других, самых разных, вещах, вплоть до инопланетян, недавно посетивших Муходранский район в Тмутараканской области; короче говоря, успешно убивали время.

Приближалась большая узловая станция. Паленый чувствовал, как где-то внутри него нарастает беспокойство.

Он никак не мог понять причину сильного дискомфорта, который выводил его из равновесия. Паленому вдруг показалось, что он со всех сторон окружен врагами и нужно идти на прорыв. Это новое, непонятно откуда возникшее чувство, заставило его собраться и принять решение.

"Пора! – Паленый пристально наблюдал за проплывающими мимо пакгаузами и составами, стоящими на запасных путях. – Нужно рвать когти. Нутром чую. Сойду на этой станции. А там видно будет. Как-нибудь доберусь на перекладных…"

Он хотел доехать до Москвы, чтобы взять оттуда билет в северном направлении. Куда именно, он пока не думал. Таким образом Паленый хотел скрыть следы Князева, если его будут искать, начав поиски от Мотодрома.

Паленый встал и начал собираться.

– Вы куда!? – всполошился Ползиков.

– Выхожу. Я уже приехал.

– Но как же… – начал было Ползиков – и осекся.

Паленый посмотрел ему в глаза – и все понял. Билет! Ползиков видел билет, который находился у проводников. А в нем значится фамилия Князева и пункт прибытия – Москва. До которой еще пилить и пилить.

Что делать? Вопрос встал ребром. Паленый вышел из купе, чтобы не встречаться взглядами с Ползиковым, и стал смотреть в окно, где по-прежнему убегали назад различные станционные постройки.

А ничего не нужно делать. Вряд ли Ползикову поверят, что он встречал живого Князева, разъезжающего туда-сюда мимо родного города, и ни разу не заявившегося домой.

Подумают, что это очередной фантом, о которых столько написано в газетах и журналах, или похмельный бред подгулявшего ловеласа, коим Ползиков несомненно являлся. А билет он у проводницы изымет.

Немного успокоенный своими умозаключениями, Паленый дождался, пока поезд остановится, взял свою сумку и сказал, любезно улыбнувшись:

– Всего вам доброго.

– И вам того же, – сдавленным голосом ответил Ползиков.

Он выглядел так, словно ему двинули под дых.

"Переживает… – подумал Паленый с иронией. – Небось, заложить меня хотел. Иуда…" Он стоял в двери купе, пропуская пассажиров, нагруженных чемоданами и сумками. Ему спешить было некуда.

Поток быстро иссяк и Паленый тоже направился к выходу. Но успел сделать лишь три шага – навстречу ему шел милицейский наряд во главе с капитаном. За ними виднелось и испуганное лицо одной из проводниц.

– Вы Князев? – без обиняков спросил капитан.

Отрицать или оправдываться было бесполезно, да и ненужно.

– Да…

– Ваши документы.

Паленый медленно, как сомнамбула, достал паспорт и протянул его капитану. В этот момент у него возникло ощущение, что он погружается в морскую пучину. Ему даже дышать стало тяжело.

– Князев Александр Игнатьевич, – вслух прочитал капитан. – Тэ-эк… Прописан… Все верно. Как говорится, что и требовалось доказать. Александр Игнатьевич, следуйте за мной.

– Не понял… – Язык сам, без ведома головы, произносил нужные в таких случаях слова. – Вы хотите меня арестовать? За что?

– Не волнуйтесь, ничего такого… К вам нет никаких претензий. Просто нам необходимо кое-что уточнить. Это будет недолго. Извините, служба.

– Ну, если так…

Уже находясь в тамбуре, Паленый услышал позади:

– Простите, Александр Игнатьевич, но я не мог поступить иначе…

Он обернулся и увидел виноватую физиономию Ползикова. Все ясно, подумал Паленый. Этот хитрый сукин сын, узрев в билете фамилию Князев, тут же связался по мобилке с линейным отделом милиции.

Вызывал удивление лишь один-единственный факт – оперативность, с которой менты сняли его с поезда. Наверное, Князева и впрямь усиленно ищут до сих пор, что могло быть только в случае хорошего "подогрева" милицейских начальников в виде энной суммы "зеленью".

"Может, сдернуть?" – мелькнула мысль. Нет, эти убежать не дадут, решил Паленый, искоса посмотрев на своих конвоиров. Парни молодые, крепкие, в два счета догонят. Да и капитан еще не стар, худощав и подвижен.

"Что делать, что делать!?" Он угодил в западню, откуда не выбраться. Рассказать все, как есть, – значит получить большой срок. Кто поверит его россказням? Верно – никто.

Бездомный, бесфамильный нищий – этого вполне достаточно, чтобы испить чашу страданий до самого дна. Именно к таким несчастным власть проявляет наибольшую жестокость, потому что за них некому заступиться, потому что для адвокатов изгой обременительная, почти бесплатная, повинность, а что касается средств массовой информации, то никакой корреспондент не станет ломать копья и наживать себе врагов среди судейских, чтобы вытащить из тюрьмы несчастного горемыку.

Но Паленый уже попробовал на вкус ДРУГУЮ жизнь. И ему совсем не хотелось ее менять на жалкое существование бомжа со свалки или заключенного…

Рядовые милиционеры ушли, и в комнате остались лишь капитан и Паленый.

– Присаживайтесь, – вежливо сказал капитан.

Паленый повиновался.

– Что это вы, Александр Игнатьевич, от жены бегаете? – с нотками участия в голосе спросил капитан, закуривая сигарету. – Нехорошо…

– Я не женат, – ответил Паленый – лишь бы что-то сказать.

Действительно, в паспорте Князева не было отметки ЗАГСа. Судя по дате выдачи документа – три года назад, Князев свой старый паспорт где-то посеял, а в новом соответствующий штамп почему-то не был поставлен.

– Я вас понимаю, – между тем продолжал гнуть свою линию капитан. – У меня у самого такая су… Ну, в общем, понятно. Я готов рвануть от нее, куда глаза глядят. Но дети, дети… Куда денешься? Нужно тащить этот воз, пока копыта не отвалятся. А с нашей зарплатой это ох как тяжело.

– Простите, но я должен вам сказать… – Паленый сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду с обрыва.

– Ну-ну, – поощрительно сказал капитан.

Он был сама доброжелательность, чем очень удивлял Паленого.

– Дело в том, что я ничего не помню.

– То есть?..

– У меня амнезия.

– Да что вы говорите?

В глазах капитана бегали веселые бесенята. Он явно был в хорошем настроении, причину которого Паленый понять не мог.

– Уж поверьте… – Паленый постарался принять честный вид – смотрел прямо в глаза капитану чистым, прозрачным взглядом даже не мигая.

– Возможно, – согласился капитан. – Так-таки ничего и не помните?

– Совсем ничего. Полный провал памяти.

– Допустим. Но ведь в вашем паспорте есть прописка. Там указаны город, улица, номер дома и квартиры, где вы живете. Тогда почему вы целый год нигде не объявлялись? И где вас вообще носило? Расскажите, пожалуйста.

Паленый лихорадочно соображал, что ответить. Конечно, он мог сказать этому миляге менту, что не хотел показываться на глаза жене и ребенку из-за обезображенного лица. И даже назвать адрес клиники, где ему делали пластическую операцию. Это было своего рода алиби. Мало ли какие бзики бывают у травмированных людей.