— Ты можешь назвать это, как хочешь. Бриони казалось, была довольна твоей исполнительностью.

Тогда почему Бриони ничего не сказала ей?

Она взглянула на свои руки.

— Я до сих пор считаю не правильным принятие …

— Игрушки были подарком для Джейкоба, а не для тебя. Что касается подарочной корзины, считай, что это новогодний бонус, если ты действительно чувствуешь необходимость, чтобы оправдать ее для себя. — Вздрогнув от его слов, произнесенным холодным голосом, лишенным какого-либо тепла, она резко посмотрела на него.

— Мы не нуждаемся в вашей благотворительности, мистер Стоун.

Тобиас сжал губы в твердую линию.

— Кто говорит о благотворительности, мисс Пейдж?

Она не собиралась позволить ему ее пожалеть.

— Рождественская корзина была ... — она сглотнула, понимая, что она, Джейкоб и Розали, почувствовали себя радостно и легко, с помощью этого конкретного дара милосердия. — Это был добрый жест.

— Доброта не имела ничего общего с этим. — Его слова резали ее кожу больнее, чем нож, и она не осмеливалась смотреть на него, не зная, почему он казался таким напряженным. Она не представляла, что разговор с ним будет таким тяжелым. Возможно, отказавшись принять подарок, она должна нести ответственность за его угрюмое настроение сейчас?

Видимо, в его глазах она ходячая катастрофа, и он, кажется, думает, что ее "благосостояние" написано на ней? Если ей и хотелось раньше спросить, почему ей досрочно перевели заработную плату, то она пересмотрела эту идею ввиду громового взгляда. Она была не в настроении, чтобы взять на себя дальнейшую дискуссию с этим человеком, посмотрев в его глаза, увидела, что они уже не такие голубые, а цвета гранита, жесткие и холодные.

Он сделал несколько шагов к ней, а она переборола желание развернуться. Если, вторгаясь в ее пространство, он попытается заставить ее идти на попятную, то ей это не нужно.

Ситуация становилась хуже чем была до.

— Несмотря на то, что вы говорите, мистер Стоун, это было очень мило с вашей стороны.

— И все же ты считаешь справедливым вернуть подарок Джейкоба, при этом спокойно оставляешь корзину с едой?

— Я—э-э, — она запнулась, пытаясь объяснить причины своего решения. — Продукты в ней были свежие и мне не кому было их вернуть и... — она не хотела признавать, что открыла ее не зная от кого она и успела поделиться частью содержимого. — Джейкоб любит печенье. — Стыдно возлагать вину исключительно на сына, из-за этого ее собственное чувство вины углубилось, и она услышала, как кровь стучит в ушах.

Почему этот человек всегда намеревается к ней придраться? Рядом с ним она всегда находится в оборонительной позиции, словно изначально все делает неправильно.

— Ты открыла ее? — Его глаза заблестели, и она смутно поняла, что его руки были в карманах, что он стоял рядом, достаточно близко к ней, чтобы ощутить легкое покалывание электрического заряда. Как статика, нечто невидимое, но сильное в пространстве, которое отделяло их.

Она виновато кивнула.

— У нас был замечательный Рождественский ужин, и после него несколько дней мы все еще... — ее слова исчезли вдали.

Просто помощь. Несмотря на то, что он сказал, она знала, что его акт доброты, независимо от того, как он решил обозначить его, это жалость к ней.

Взяв Джейкоба на работу до Рождества, она показала свое отчаяние в миллионы раз более четко, чем состояние ее одежды.

Слава богу, он никогда не узнает, что она питалась в бесплатной столовой, чтобы просто свести концы с концами.

В его присутствии она чувствовала себя беспомощной. Это было то, что ей не нравилось, потому что он возрождал чувство неполноценности, даже когда она пыталась настоять на своем, что ей приходилось научиться делать по необходимости. Она ненавидела, когда другие жалели ее, она чувствовала себя смущенной и униженной. Прямо как сейчас.

Тобиас повернул свою голову, как будто изучая ее реакцию, и, хотя он молчал, темные радужки его глаз показали, что этот разговор был как неудобный для него, так для нее. Она быстро моргнула, потом отвела глаза, и ее взгляд упал на коробочку от Тиффани, которая все еще лежала на его столе. Рождество закончилось, и она удивилась, почему он не забрал подарок домой.

— Спасибо, — прошептала она.

— Я настаиваю, чтобы ты забрала подарок Джейкоба, который я обещал ему. На самом деле, — он поднял голову и уставился в окно. — я готов взять его обратно, если Джейкоб не хочет его.

Она вспомнила лицо своего сына и, как оно сияла, когда он открыл оберточную бумагу. — Он хотел его, — сказала она, мягко, вспоминая тот момент.

— Тогда ты должна убедиться, что он получит его. — Он кивнул в сторону угла, где подарок лежал на черном кожаном диване. Она сжала зубы, принимая поражение в этот раз. Ей оставалось только несколько дней мириться с этим человеком. Может, это и не плохо, что Бриони не нужна она больше.

Она подошла к дивану и подняла коробку. Держа игрушки в руках, она, молча, прикидывала, как собирается везти их обратно на метро с сумками, полными одежды, что она подобрала для Джейкоба на распродаже во время обеда.

— Мне нужно идти, — сказал он, скорее себе, чем ей. Она обернулась, когда он снял свой пиджак со стула и надел его. Ее горло пересохло, когда она смотрела, как он скользит рукой в рукав темно-серого пиджака; его плечи были широкими, а руки крепкими. У него было прекрасное телосложение, и Саванна отвела взгляд, чувствуя себя виноватой, даже глядя на него.

Она чувствовала неловкость рядом с мужчинами из-за того, что в течение нескольких лет была одинока. Она никогда не обращала на них особого внимания, а после Колта так тем более. Но этот мужчина заставлял ее чувствовать себя некомфортно, и возбужденно, и эти два состояния были одновременно острыми. Он отталкивал ее своей суровостью, и при этом ее тянуло к нему из-за его доброты. Дело было в том, что он вызывал такие реакции в ней и не только потому, что он носил кольцо на пальце — что было самым тревожным. Он был недосягаемым, и она чувствовала себя виноватой за любые мысли о нем, он был так далеко от нее, как будто иностранец.

— Что-нибудь еще? — слабым голосом спросила она, стараясь не смотреть на его мускулистые руки. Сочетание белой рубашки и темно-серого пиджака с голубыми глазами, его выглядел так таинственно, что она не могла отвести взгляд, даже если бы попыталась.

— Я не знаю, — ответил он, равнодушно. У нее сложилось впечатление, что он проездом заглянул на работу. Саванна хотела спросить его, но Тобиас схватил коробочку от Тиффани со стола и пошел к двери, чувствуя, что он спешит, она не стала его останавливать.

— Счастливого Нового года, — сказала она, в последней попытке быть дружелюбной.

— Тебе тоже, — он едва взглянул на нее.

Глава 5

Единственная причина, по которой он оказался в офисе, — это подарок, забытый на столе.

Но, очутившись у своего кабинета, Тобиас не ожидал что-либо найти на пороге. При ближайшем рассмотрении, он понял, что это был подарок, который он купил для мальчика. Без подарочной обертки, но в нераспечатанной упаковке.

Она вернула его.

Саванна Пейдж только что вышла из его кабинета, но мысль о том, что она, вернула подарок, который был предназначен не для нее, разозлила его.

Его мама говорила ему, что он был в детстве одержим идеями. Может быть, прошлое особенно остро ощущалось в это время года, а может и нет. Может быть, Джейкоб напомнил ему себя, а может быть нет. Может быть, ребенок показал, какое могло быть будущее у Тобиаса, а может быть, распотрошил воспоминания о прошлом. Может быть, он просто пожалел мальчика и его мать. Мысли о том, что ей приходилось питаться в бесплатной столовой, заставили почувствовать его что-то.

Теперь, это была редкость.

Мы не нуждаемся в вашей благотворительности. Эти слова она небрежно ему бросила.