Есть еще третий жанр – гламурной тусовки. Это гремучая смесь пафоса с эпатажем. Весной меня пригласили на вручение одной гламурной премии. К приглашению прилагались пропуск и суровая инструкция: «Если у вас пропуск белого цвета, вы должны припарковаться слева от центрального входа, если ваш пропуск черного цвета, ваша стоянка – справа. Гости собираются за два часа до начала церемонии. Одежда – вечерние платья и смокинги. Имейте в виду, что как только вы откроете дверцу, начинается телесъемка вас и вашего автомобиля. Далее вы ступаете на красную дорожку и двигаетесь по ней через толпу поклонников…» и т. д. Я была на приеме у английской Королевы, в английском посольстве. Это был первый приезд королевы в нашу страну со времен казни царской семьи. Само посольство никого не мучило, никаких указаний не рассылало. Только намекнули, что королеве не принято трясти руку и обращаться к ней следует «Ваше Величество», а к принцу – «ваше высочество»…

Теперь рассказываю, как было на вручении премии в действительности. Машины толпились кто где побросал. Никаких парковок налево и направо по цвету пропусков не было и не могло быть: церемония проходила в Международном Доме музыки, на набережной, где оборудованных стоянок просто нет. Никакой толпы поклонников тоже не было. По красной дорожке вместо звезд в туалетах брели журналисты в джинсах. Церемония началась с опозданием на три часа. На сцене за декорациями что-то все время жужжало, грохотало, у меня сложилось впечатление, что там варили трубы. Я перекрестилась, что послушалась интуиции и не явилась ни за два часа, ни в вечернем платье. Хороша бы я была с голой спиной в безлюдном зале. В России как поверишь – так и вляпаешься.

На гламурных тусовках, в отличие от чопорных правительственных приемов, царит искусственное оживление. Все светится, все пестрит, все, счастливые, смотрят в камеру, демонстрируя свое благополучие, все постоянно передвигаются, почему-то с деловым видом. Особенно мужчины. Возьмет рюмку и боевым шагом замарширует к противоположной стене. Возле стены развернется, окинет орлиным взором окрестность и решительно двинет в обратную сторону. Ну, думаешь, ну вот сейчас вырулит на объект, которому передаст микросхему или подписанный контракт на миллион долларов. А он домаршировывает до стола и берет креветку.

Эти тусовки разношерстные, люди друг друга не знают, на них можно встретить кого угодно – от моделей до промоутеров, от крутых бизнесменов до абхазских революционеров. В одном зале обычно накрыты шикарные столы, жрачка такая, что хочется забыть про диету и потом неделю голодать. В другом зале играет группа, русская попса, чтобы народ танцевал. Но мужчины не танцуют. Даже если хочется. Это, оказывается, западло – танцевать. Так в свое время себя вели бандиты на дискотеках. Быки с золотыми цепями сидели, а девчонки друг с дружкой подергивались. И непонятно – зачем эти бабки, зачем эта группа, которая пытается завести, а никто не заводится, зачем тратить бешеные деньги, зачем эти креветки, зачем это все, если даже веселиться мы не можем? Ни общаться, ни веселиться. Никто никогда не ответит на этот вопрос.

Вы попали на официальный прием, где собран весь табель о рангах госдепартамента. Ваша задача: не привлекая внимания и не вступая в контакты, отделить шестерок от тузов, понять, кто на подъеме, кто на закате. Какой из способов кажется вам наиболее эффективным?

а) Внимательно изучить обувь, сразу отсеивая тех, у кого туфли в пыли, а если на дворе холодное время года, то тех, кто обут по сезону, – это мелкие сошки. Они добирались на метро или пешком. Затем отфильтровать тех, кто позволяет себе алкоголь, от тех, кто алкоголя себе не позволяет. Те, кто не пьет, сами за рулем. Чиновник высокого ранга может себе позволить накатить. Он баранку не крутит. Статус обязывает его иметь водителя.

Из оставшейся могучей кучки козырный вип вычисляется путем вычитания – он покинет вечеринку первым.

б) Сначала отбракуете тех, у кого при себе имеется кейс, дипломат, портфель. Их таскает за собой номенклатурная плотва (дамские сумочки – не в счет, это аксессуар). У крупной рыбы функции кейса исполняет референт, который вьется рядом. Затем отсортируете тех, кто звонит по мобильнику. Не царское это дело – тыкать пальцами в кнопки и объяснять абоненту, кто на проводе. Потом отделите тех, кому звонят: право прямого доступа к мохнатому государственному уху имеют единицы, и вряд ли этим своим правом они активно пользуются.

в) Выстроить иерархию с помощью прессы. Внизу будут те, кого операторы со своей бандурой на плече таранят, как ледокол «Ленин», а наверху будут те, на ком неотступно сосредоточены их объективы.

Какой бы из способов вы ни выбрали, вынуждена вас огорчить (или обрадовать?) – вы не прирожденный чиновник. Истинным функционерам ни один из них не понадобится. У них ранжирование по чину происходит на уровне инстинкта. Где бы ни очутились, хоть на посольском фуршете, куда наприглашали уйму народа из разных ведомств и министерств, они каким-то нюхом сразу определяют и ровню, и того, перед кем не помешает прогнуться. Кивнули и отвернулись? Адресат – фигура меньшего калибра. Коротко поконтачили? Или стоят на одной ступеньке, или тот, другой, пусть пока и занимает ступеньку ниже, но пошел на подъем. Не замечают в упор? Карьера катится под откос, не сегодня-завтра человека совсем задвинут. И если у вас это чутье не развито, на самом деле достаточно сканировать, кто с кем и как здоровается, и уже в течение первого получаса все вертикали и горизонтали будут безошибочно выстроены.

Еще студенткой я поставила себе стратегическую задачу: к двадцати пяти годам иметь ребенка, а к тридцати защитить диссертацию, чтобы зарабатывать приличные деньги приличным трудом. Если же стать кандидатом наук не удастся, уехать на Север, где сияние и коэффициенты. Хочешь рассмешить Бога? Расскажи ему о своих планах. Нет, формально все исполнилось. И ребенок к назначенному сроку родился. И диссертацию я защитила. Но жить ни лучше, ни веселее не получалось. Все те же мерзлые антрекоты из заводской столовой в холодильнике, все те же единственные зимние сапоги преклонного возраста в прихожей. Бесконечные партсобрания, заседания кафедры тоже не поднимали настроения. На Север, к надбавкам и оленям, уже не хотелось. Помыкавшись, может, и решилась бы, но тут началась перестройка, и едва вышел закон о частном предпринимательстве, я и мой коллега по службе состряпали кооператив «С+П». Торговали компьютерными бухгалтерскими программами собственного производства и, конечно же, издавали журнал. С этого начинали многие. Для советской интеллигенции, втянутой в центрифугу перестройки, искушение попытаться разбогатеть на тридцати трех буквах русского алфавита было почти непреодолимым и очень естественным. Что выгоднее всего продавать? Дефицит. Какой был для прослойки главный дефицит при советском режиме? Информация. Какие сомнения?

К тому же атмосфера располагала. Во-первых, информация была первым товаром широкого потребления, допущенным на свободный рынок. Остальные подтянулись позднее. Во-вторых, впечатляли заоблачные тиражи толстых журналов. В-третьих, это римский народ, носитель языка эскулапов и ботаников, требовал от жизни и правительства хлеба и зрелищ. В русской же транскрипции эта формула жажды разволнованных масс звучит как «чуда и правды!». Народ, носитель языка святош и безбожников, всегда желал этих взаимоисключающих вещей. Причем в одном флаконе.

Спрос на чудо до парламентских и президентских выборов удовлетворяли дипломированные колдуны и экстрасенсы. Они исцеляли стадионы, воскрешали мертвых и, опередив рэкетиров, брали под свое покровительство новорожденных коммерсантов. Наш кооператив, например, опекал Сашка Братин. Ворвался в подвал, который мы сняли после первой удачной сделки, мужичок с шальными глазами и заявил: