— И для чего это колёсико?

— А чтобы передвигать трубу вперёд. То есть рычаг. Как только поднимем пролёт, его ещё надо переместить на те самые полметра вперёд. Так он поедет на колёсике.

Януш схватил кусок ватмана и проиллюстрировал собственные слова. Слова казались немного путаными, рисунок же все сразу объяснил. Рацпредложение все хором похвалили.

— Ну! — нетерпеливо сказала Барбара. — Дальше! Что должно быть в двадцать?

Януш снова наклонился над листом миллиметровки:

— В двадцать ноль-ноль номер первый приступает к разрезанию первого углового пролёта. Это в глубине сада, его меньше всех видно. Номер два, номер четыре и номер пять…

— Четыре и пять — это кто? — уточнил лихорадочно конспектирующий Каролек.

— Четыре — это ты, а пять — это Збышек. Вместе со Стефаном вы монтируете на стояке цепь и крюки для того, чтобы зацепить пролёт ограды. И вторую цепь или, может, стальной тросик. Его надо присобачить к концу трубы, и хочу обратить ваше внимание — этот конец трубы будет торчать в пяти с половиной метрах над землёй. У вас есть время до двадцати тридцати. В двадцать тридцать начинается полька-галоп. А именно: номер шесть и номер три приносят лестницу и водружают возле ограды. Уже почти совсем стемнело. Все перелезают с лопатами на другую сторону и в двадцать тридцать пять начинают копать…

— Да они друг друга поубивают, если в таком темпе разом полезут на лестницу, — вставила критическое замечание Барбара.

— И к тому же с лопатами, — озабоченно добавил Лесь.

— А кто тебе велит переться на лестницу с лопатой, ты, голова два уха? Не о чем говорить — в двадцать тридцать пять даём старт и никаких опозданий! Копают восемь человек…

— Почему восемь? Откуда взялось восемь?

— Из сложения и вычитания, в этой области математики я ещё могу считать в уме. Итак, в двадцать тридцать пять номера восемь и девять, дежурившие в больнице, все бросают и мчатся в сад. Номер десять остаётся в резерве, то есть по-прежнему занимается охраной порядка…

— Ну так и получается девять человек, а не восемь…

— Восемь, поскольку номер один все время продолжает резать горелкой полосы.

— Ну так ещё хуже, потому что номер два на подхвате у номера один — для земляных работ остаётся жалких семь человек, — поправил Каролек, сосредоточенно следя за метаниями карандаша по графику.

— А на кой черт мне помогать? — удивился Януш. — Под локотки меня поддерживать или как?

Каролек удивился ещё больше:

— Ну ты даёшь! Хочешь сам кантовать этот баллон с ацетиленом? Ты его даже на тележке не сдвинешь, в нем вроде как триста пятьдесят кило. Обалденно тяжёлый. Я пробовал на ровной поверхности, а в саду земля рыхлая — вообще кранты…

Януш открыл и закрыл рот, не выговорив ни слова. Он смущённо смотрел на Каролека.

— Что такое? — забеспокоилась Барбара. — Ты этого не учёл, и график ломается?

— Ведь в резерве есть ещё десятый, — напомнил не менее озабоченный Лесь.

— Ну так как? — спросил раздражённо Каролек.

Януш несколько раз откашлялся с явным смущением:

— Ничего не ломается, ибо… Ну, словом, я забыл вам сказать. У меня хлопот был полон рот и я… того…

— Ну роди же ты эту фразу наконец!

— Словом, оказалось, я сразу могу одолжить электрический аппарат, паяльник — все, что надо для разрезания. А с газовым аппаратом были страшные сложности. Даже и лучше, какого лешего нам мучиться с баллонами… Значит, никто на подхвате мне не нужен и копаете ввосьмером!

— Ну знаешь! — воскликнул поражённый Каролек.

— Это просто чудо, что я тут застрял, а не ушёл к себе, — одновременно сказал Влодек.

— А что?

— А к чему ты собираешься подключаться со своим электрическим барахлом, ты, жертва прогресса?! Ведь я должен сварганить тебе кабель и розетку!

— Да, действительно…

— Да погоди ты, Господи! — выкрикнул раздражённый Каролек. — Была речь о баллонах, и больничный директор по административным вопросам уже все, что нужно, организовал. Ты же понятия не имеешь — он из кожи вон вылез! А у нас семь пятниц на неделе, и это все напрасно?! Что я должен ему сказать? Да он нас вообще вышвырнет поганой метлой!

— Об этом не может быть и речи, — припечатала Барбара, нахмурив прекрасные свои брови. — Это психологически недопустимо. Придумайте что-нибудь!

— Да вытащим мы эти баллоны и спрячем где-нибудь в кустах, — заверил Лесь. — Сделаем вид, что для нас просто жизни нет без этих баллонов. Кто там заметит во тьме, чем Януш сваривает! Если даже заметят, будет уже поздно.

— Отличная мысль! Только вот план мероприятий… Погодите…

— Просто вставь в самом начале вывоз баллонов — пункт ноль минус один, — посоветовала Барбара.

Януш благодарно посмотрел на неё, быстро внёс поправку в график и снова ощутил прилив энергии.

— Ну ладно, поехали дальше. На чем мы остановились?

— На восьми персонах копальщиков в двадцать тридцать пять, — ответствовал Каролек.

— Где это у меня… Ага. Восемь человек копают ямки. Вы обязаны уложиться в пятнадцать минут.

— Совсем сбрендил? — скривился Лесь. — Ведь это метр глубины.

— Зато сечение небольшое. Полметра на полметра.

— А если осыпаться будет?

— Да чему тут осыпаться, это не песчаная коса, а культурная садовая земля! Ты воображаешь, мы туда на курорт едем или как? Пятнадцать минут и ни секунды больше! В двадцать пятьдесят те же самые восемь человек перебегают кабаньим намётом на следующие позиции и выдают следующие восемь ямок. Землю сбрасывать к ограде, ею будем засыпать старые ямки. Не оставлять слишком много следов, не топтать газон…

— Легко порхать в воздухе, — сухо добавил Влодек.

— Уже двадцать один час пять минут. К этому времени у номера первого уже все перерезано…

— И кое-что у него падает, — вырвалось у Леся.

На краткий миг все, не исключая адресата подковырки, потеряли нить рассуждений. Перед внутренним взором коллег предстал образ спадающих и путающихся в ногах брюк. Януш недовольно зыркнул на Леся, справился с графиком и с усилием вернулся к прежней теме.

— Двадцать один ноль пять. Номер два, номер четыре и номер шесть перебазируются к этой гидрогеологической штуковине. Один шут, с какого пролёта начинать. Номер четыре и номер шесть окапывают два соответствующих столбика ограждения, номер два и номер один прицепляют цепи. Один из них тянет за тросик, поднимает пролёт, толкает на полметра вперёд…

— На пятьдесят пять сантиметров, — педантично поправил Каролек.

— Ладно, пятьдесят пять. Остальные держат все хозяйство и наводят столбики на ямы. Опускают. Притаптывают. Пять минут. Дополнительные пять минут резерва на непредвиденные трудности, это ведь первый пролёт, как ни крути. Все вместе — пятнадцать. За это время остальные номера выдали пять ямок. В двадцать один двадцать у нас расклад такой: в наличии двадцать ямок и один перенесённый пролёт. Приступаем ко второму пролёту, четверо хватают его за основание, и вся операция повторяется. Она занимает десять минут. В двадцать два пятьдесят выкопаны все ямы и перенесены ещё восемь пролётов, в сумме девять. Поскольку мы перетаскиваем по два пролёта, получается восемнадцать. Десять минут отдыха.

Януш замолчал и достал сигареты. Четверо остальных пребывали в лёгком сомнении.

— Может быть, кто-нибудь в курсе, как выглядят тяжёлые каторжные работы? — неуверенно спросила Барбара.

— Сдаётся мне, как-нибудь именно так, — вздохнув, ответил Каролек.

— А в чем дело? — рассердился Януш. — Мы будем переносить эту ограду или нет? Вы что, хотите с этим до будущего года возиться?

— Он прав, — мрачно констатировал Влодек. — Жми на газ, давай темп, иначе накроют нас на этом деле. Отдыхать не придётся. Чтоб мне пером обрасти, если с электричеством чего-нибудь не случится.

— Кстати, электричество, — заволновался Каролек. — Освещение должно быть нестандартным. Понимаешь, не очень ярким, чтобы внимания не привлекало…

— Сделай наподобие лунного света, — посоветовал Лесь.