— Дети и внуки. На правнуков вообще не рассчитывай.

— Ну вымрет человечество, и замечательно! — беззаботно заявил Лесь.

— Дурак ты! — вскипел Влодек. — Вымрут-то только некоторые. А те, кто живёт в кирпиче и камне, останутся. Почём ты знаешь, что это за люди? Скорей всего, вымрут как раз порядочные и приличные, а останутся такие… с неприятным характером. Это неестественный отбор!

— Делать нечего, потащусь в этот хлев! — решил Януш. — Коровы за это время уже выдали пару поколений, посмотрю на правнучек тех первых. А вы с остальным разберётесь. Каролек, возьмёшь на себя излучение…

— Я? — забеспокоился Каролек.

— Ты. У тебя ведь онкологическая клиника. У Барбары химик под рукой. Каждый узнает, сколько может, завтра как раз нерабочая суббота, значит, в понедельник будут результаты. Ну, за работу!

В понедельник на службу первым явился Каролек. Успел разложить вещи и переодеться в рабочий халат, и тут в комнату вошла Барбара. Вместо приветствия она издала невыразительное бурчание.

— Приветствую! — без обид откликнулся Каролек, поворачиваясь к ней. — Ну и как?

Барбара бросила на стол рулон ватмана, покопалась в сумке, вынула из неё сигареты и спички, повесила сумку на поручень кресла и пожала плечами.

— Банда идиотов, — презрительно проговорила она и ушла в гардероб.

Чрезвычайно заинтригованный Каролек глядел на захлопнувшуюся за ней дверь. Без толку отгадывать смысл такого ответа. Через минуту Барбара вернулась со своим халатом.

— Тебя Збышек ищет, — буркнула она, всовывая руки в рукава.

Каролек немедленно вспомнил свою прачечную и махнул рукой на объяснения с Барбарой. Он нашёл главного инженера в его кабинете. Главный корпел над планом освоения территории, сравнивая его с увеличенным фрагментом плана города.

— Хорошо, что явился, — озабоченно воскликнул он при виде Кароля. — Ничего не получается.

— Не пропустят? — вздохнул Каролек.

— И речи быть не может. Сидит там этот лысый боров и не простит нам ни одного сантиметрика. На волосок от правил не отступит, бюрократ! Утешает отчасти, что он не только нам ставит палки в колёса, все от него стонут. У него вроде как бзик на почве вредности. Разве мы не понимаем — превышение допустимых норм, но в нашем-то случае — это крохоборство… Тем не менее пришлось бы его убить, чтобы протащить нашу прачечную.

— А что, был бы нетривиальный мотив убийства, — с явным интересом заметил Каролек. — Немного хлопотливая штука, но… Так что нам делать?

— Я тут раскинул умом над этой оградой. Передвинуть бы её на полметра…

— На пятьдесят два сантиметра, — уточнил Каролек.

— На пятьдесят пять — для ровного счета. За счёт инвестора, само собой, за это берусь сэкономить ему на оборудовании, есть одна идея. Меня только одно уедает — не знаю, кому это принадлежит.

— Ограда?

— Да весь этот участок. Вприглядку там односемейная вилла, большая, нетиповая.

— Частная собственность?

Главный инженер сконфуженно посмотрел в окно и щелчком выбил из пачки сигарету. Перевёл взгляд на Каролека.

— Не факт, — беспомощно сказал он.

— Как это? — удивился Каролек. — Ведь ты там был?

— Быть-то был и узнать пробовал. Но толку не добился. Судя по всему, это городские владения, но неизвестно, кто этим пользуется. До Городского управления добрался под конец рабочего дня, застал там только одну фифу — ничего не знает, даже в архивах искать не умеет якобы.

— Может, надо было прямо в эту виллу двинуть?

— Запоры, как в крепости, со всех сторон.

— Должно быть, это вообще незаселенка.

— А цветы на окнах, занавески? Ясно видно — живут.

— Тогда и съёмщик существует! — решительно заявил Каролек. — Ты прав, передвинуть ограду — это для нас единственный выход. Надо найти этого съёмщика и уломать, чтобы согласился. Кто поедет искать?

— Я сам, — решил главный инженер во внезапном порыве энтузиазма. — Раздражает меня заговор молчания вокруг этой виллы. На этой неделе я должен быть в Люблине, специально поеду пораньше и проверю. Может, что и выгорит.

— Должно выгореть. Единственный выход. Короче, дальше я исхожу из передвинутой ограды.

— Рискованно, — замялся главный. — Может, пока подожди…

Он покачал головой, взглянул на обнадёженного Каролека и махнул рукой:

— Черт с тобой, делай. Действительно единственный выход…

В комнате, кроме Барбары, сидел ещё и Лесь.

— Привет, — сказал Каролек. — А Януша нет?

— Тут он, — обрадовался Лесь. — К Ипочке пошёл. Я кучу всяких вещей разузнал. А она слушать не соизволит.

Жестом обвинителя он указал на Барбару. Та головы не подняла от кульмана. Каролек был как на иголках от нетерпения.

— Валяй мне рассказывай. Что ты разузнал?

— Ого-го! — завопил Лесь, не заставив себя упрашивать, причём в тоне этого исчерпывающего сообщения звучала целая гамма чувств от тоскливой меланхолии до необъятного ужаса. — Ого-го! Ого-го-го!!

Каролек не успел отреагировать на «ого-го», потому что в комнату вернулся Януш. Он с порога замахал очередным листком бумаги.

— Вот сюрприз так сюрприз, — ядовито сообщил он. — Заказчик пишет, что желает строить из панелей. У него появилась возможность слямзить отходы с домостроительного комбината, и мне нужно приспособить проект под панели. Я ещё не отказался — хочу обставить бойкот с помпой, с размахом. Что скажете?

— Давайте все в одну кучу не валить, а то запутаемся, — осадил его Каролек. — Сдаётся мне, что-то не так мы нарешали, из мухи слона делаем…

— Ой, нет! — предостерегающе перебил его Лесь, качая головой. — Ой, нет! Ой, нет!

— Ой, да! — ядовито прошипела Барбара со своего места.

— Ничего не понимаю, — озадаченно произнёс Януш, — вконец запутался. Докладывай, Каролек, ты чего разузнал?

— Что-то приблизительное, — признался Каролек, поворачиваясь вместе с креслом лицом к коллегам. — И с такими усилиями раздобыл!… Не поверите, насколько же эти специалисты ничего сами не знают!

— Но хоть что-нибудь они тебе разъяснили?

— Ну да. Погодите, только бы не перепутать…

Он вытащил из кармана блокнот и нашёл нужную страничку.

— Летучие фракции ещё хуже, чем шлак, — возвестил он.

— Какие ещё летучие фракции?

— Ну, это… доменная пыль. Это называется летучие фракции. Её спекают в большие шлакоблоки, потом крошат и использует в качестве заполнителя. Эта дрянь выделяет больше излучения, чем шлаки. Относительно шлаков… Картина такая… Минутку. А, вот оно! В природе существует излучение как таковое, понимаете, космическое, из почвы и всякое другое…

— Из какой почвы?

— О Господи, не знаю какой, всякой. В земле находятся радиоактивные элементы, и от них идёт излучение. Короче говоря, в природе человек подвергается излучению и в течение тридцати лет получает три и семь десятых единицы…

— Каких единиц?

— А тебе не один черт? Каких-то там единиц. А от проживания в шлакобетоне, тоже в течение тридцати лет, — от двух с половиной до трех и шести десятых. Считай — ещё столько же. От пыли он получает на одну четвёртую больше. Только всего и выдоил из специалистов.

— И что дальше?

— А что должно быть дальше?

— Ну как это что! Как это действует? Сразу кондрашка хватит или через тридцать лет?

— Похоже, никто понятия не имеет. Сказали: по-разному. Однако те, кого тридцать лет спустя обследовали, все ещё относились к живым…

— И хорошо себя чувствовали?

— О том, что плохо, не говорилось. Кстати! А как коровы? Ты проведал коров в своём хлеву? Ты там был?

Януш, который сидел лицом к своему кульману и спиной к Каролеку, вздохнул и повернул стул боком.

— Был, как не быть…

— И что? Как там эти бурёнки растут?

— Как бурёнки, не знаю. Но шампиньоны — просто замечательно.

— Как это — шампиньоны?

— А так. Коров в этом хлеву не наблюдается и никогда не наблюдалось. Можно сказать, коровья нога туда не ступала. Проект заказал производственный кооператив, который распался как раз к моменту окончания строительства. Имущество разделили, хлев достался одному шустрому типу, и того озарило, что шампиньоны — куда более прибыльная вещь.