— Почему ты так упорно стараешься проникнуть в наши мысли? Что ты хочешь от нас?

Варанна внезапно осознала, что говорит не Сорак. По меньшей мере не тот Сорак, который был тут мгновение назад и которого она так хорошо знала. Голос был тот же самый, но тон был совершенно другой, более требовательный, более зрелый и уверенный в себе. Даже его поза и внешний вид слегка изменились. Язык его тела, язык, который зачастую значительно красноречивее слов, стал более защитный, упрямый. — Кто ты? — мягко спросила она, слегка подавшись вперед.

— Ты можешь звать меня Стражем. Я знаю, кто ты. Ты тут хозяйка.

— Если ты знаешь, кто я, тогда ты должен знать, что я хочу только помочь тебе, — ответила Варанна. — Вам всем, — добавила она.

— Этим? — насмешливо сказал Страж, указывая рукой на упавшие шарики. Внезапно они поднялись в воздух и закрутились в нем.

— Этим или чем-нибудь другим, — спокойно сказала Варанна.

— Мальчик сбит с толку, — сказал Страж. — Он несчастен, из-за тебя. Ты заставила его думать, что он может сделать это, но он не может. У него нет к этому способностей.

Варанна внезапно поняла. — Зато у тебя есть, — сказала она, кивнув. — Теперь я поняла.

Шарики подпрыгнули в воздухе, затем один за другим попадали на пол. — Я не вижу в этом никакого смысла. Это абсолютно бессмысленно и не служит никакой цели.

Это не бессмысленно и служит некой цели, — твердо возразила Варанна. — Это упражнение предназначено для развития способностей к телекинезу.

— Мне не нужны никакие упражнения, — отрезал Страж. — А мне приходится как-то участвовать в этом, чтобы мальчик не так расстраивался, когда ты и остальные пристают к нему.

Никто из других монахинь никогда не осмеливался говорить с так с аббатиссой, и уж конечно Сорак никогда не говорил с ней таком тоном. Конечно, подумала Варанна, это не Сорак.

Хотя она и имела понятие о том, что означает быть племенем в одном, она должна была все время напоминать себе об этом. Да, эта личность значительно старше Сорака, намного более тверда и очень агрессивна. Внезапно внутри нее полыхнула вспышка понимания. Ну конечно, это именно его роль. Одно имя должно было насторожить ее, она мысленно выбранила себя за то, что не поняла это сразу, но шок от появления Стража смутил ее.

— Ты хочешь защитить мальчика, — сказала она. — Я же хочу только обучить его.

— Он не может научиться тому, чему ты пытаешься научить его, — терпеливо сказал Страж. — А всем остальным из нас нет нужды в таком обучении.

— Тогда есть ли среди других членов вашего племени те, кто обладает псионическими талантами, не считая тебя, конечно? — спросила Варанна, наклоняясь вперед. Здесь, наконец-то, было объяснение неспособности Сорака продемонстрировать свою псионическую силу. Он действительно не имел псионических способностей. Зато, видимо, все остальные члены его внутреннего племени имели.

— Племени? — спросил Страж. — Почему ты называешь нас так?

— Вас много, поэтому вы образуете племя, группу, клан, выбирай любое слово, но у вас одно тело, — сказала Варанна. — Мы, виличчи, называем это «племя в одном». Это случается очень редко, однако случается. Я сама знала двоих других, хотя и много лет назад. А ты и все остальные ничем не помогаете Сораку, защищая его от правды о нем самом. Он знает, что он не такой, как другие, и не только потому, что он эльфлинг. Он знает, что обладает силой, знает, что никак не может призвать ее, но не понимает почему. Вы все равно не сможете защитить Сорака от правды о себе. Если вы будете упорствовать в ваших попытках «защитить» его, вы принесете ему только боль и страдания.

— Мальчик страдал, когда был брошен в пустыне, — сказал Страж. — Мы защитили его от страданий. Он был уже готов сдаться и умереть. Мы дали ему силу сражаться.

— Но есть предел того, как много силы вы можете ему дать, — возразила Варанна. — Несмотря на все ваши усилия, мальчик бы умер, если бы пирена не нашла его. Она принесла его сюда, чтобы мы дали ему кров и знания, которые помогут ему понять себя. Он будет только сильнее, если познает сам себя, а если еще получит соответсвующее обучение, он сможет научиться жить намного легче с тем, кем он стал, и использовать свои способности намного эффективнее. Но пока вы защищаете Сорака от правды о себе самом, он будет оставаться слабым.

Страж умолк на какое-то время, обдумывая ее слова. Когда Страж заговорил снова, он говорил уже более спокойным тоном, хотя все еще озабоченным. — Да, есть некоторая мудрость в твоих словах. Тем не менее, если ты хочешь знать правду о нас всех, ты должна сказать Сораку все эти вещи сама. Почему ты медлишь?

— Потому что я, как и ты, беспокоюсь об его душевном здоровье, — сказала Варанна. — Совершенно недостаточно сказать кому бы то ни было правду. Нужно, чтобы он был готов услышать ее.

— Тогда, возможно, время пришло, — ответил Страж. — Мальчик питает к тебе большое уважение и даже любовь. Приготовь его для правды. Тогда, нашим собственным путем, мы откроем ее ему.

В следующее мгновение, она знала это, на нее глядел уже Сорак, на его лице было странное выражение. — Простите меня, Госпожа, — сказал он. — Я, должно быть, уснул. И мне снился очень странный сон…

С этого момента началось настоящее пробуждение Сорака. Медленно, мягко, очень осторожно, Варанна рассказала ему правду о нем самом, правду, о которой он, до этого момента, и не подозревал. Пока она рассказывала, Страж успокаивал тревоги и опасения Сорака. Прошли недели, прежде чем Страж постепенно разрешил Сораку узнать о своей множественности. Поначалу этот странный процесс обучения происходил, по большей части, пока Сорак спал и ему снились сны. Потом, когда он начал привыкать к ситуации, Сорак начал эксперементировать с постепенным возникновением в его сознание других личностей, но без провалов, оставаясь в сознании на каком-то уровне, пока они контролировали его тело.Это был медленный процесс, и он еще продолжался.

С самого начала путешествия Сорака внутрь себя, Страж был его гидом, а Варанна — наставником. Она изучала записи двух монахинь, которые были в таком же положении, каждый день проводила часы в библиотеке монастыря, стараясь связать их ощущения с тем, что испытывал Сорак. В некотором отношении Сораку было легче, так как альтернативные личности его внутреннего племени были склонны сотрудничать и с ним и друг с другом, и между ними не было соревнования или борьбы. Варанна верила, что это следствие тяжелейших испытаний Сорака в пустыне. Его юный ум разделился, потому что не мог вынести боль и страдания, на которые его обрекли. Но чтобы выжить в безводной пустыне Атхаса, все его различные личности должны были работать вместе.

Каждый вечер Сорак приходил в комнату Варанны, и они вместе обсуждали очередные откровения Стража. Со временем Сорак смирился и начал принимать и понимать правду о себе. Прошли годы, и он научился общаться со своим внутренним племенем, узнал как оно функционирует, научился ладить с ними и давал им возможность действовать через себя. Это было, однако, далеко не законченное путешествие. Как интуиция Варанны, так и знания, подчерпнутые из записок, которые она изучала долгие часы, говорили ей, что его еще ждут новые открытия. И недавно она решила, что пока Сораку совершить еще одно путеществие, физическое путешествие, и что ему надо отправляться в путь очень и очень скоро.

Она снова взглянула вниз, во двор, где Сорак и его преподаватель сражались в учебном бою на деревянных мечах. Тамура была главным мастером оружия в монастыре, и в свои сорок три была еще достаточно молода, для виличчи. Ее физическое состояние и мастерство во владении мечом были великолепны, ни одна из других монахинь не могла продержаться в поединке с ней и минуты. Тем не менее, еще подросток, Сорак вполне соответсвовал ей и сражался с ней на равных. Это, подумала Варанна, был его личный дар. Каждая из его личностей обладала своим, только ему или ей присущим талантом, а Сорак был мастером меча. Он владел мечом и кинжалом ничем не хуже чемпиона-гладиатора, и Тамура гордилась им, как своим лучшим учеником. Она приветствововала одобрительным криком каждый удачный удар, который он наносил, ее остальные ученики наблюдали за поединком, и не было более внимательного и восхищенного зрителя, чем Риана, чье собственное умение в фехтовании на мечах было почти равно умению Сорака.