Отыскав жену, казак потащил ее к выходу, надо было срочно покидать опасное место. Уже за территорией базара лицо абрека снова мелькнуло в переулке, убегающем на окраину станицы, но в этот раз тот был не один, рядом с ним ехали еще двое джигитов.

Дарган нервно потеребил концы уздечек. Как назло кони прогибались под тяжестью ноши, чтобы их разгрузить, требовалось время. Он с тоской огляделся вокруг, патруль из терских казаков гарцевал на другой стороне площади. Успокаивало лишь то, что теперь он знал, как вести себя дальше. Спутница с тревогой следила за ним, она сразу заметила перемену в его настроении.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Все в порядке, Софьюшка, – жестко усмехнулся в усы казак. – Как сказал тебе тот офицер: война еще не окончена, да?

– Да, месье д'Арган, он сказал именно так.

– Придется готовиться к ней снова.

– Но мы дома, кто здесь начнет войну?

– Абреки, милая, те двое, которые тогда ускакали в степь, взялись нас выслеживать. Прости меня, но эти нелюди не успокоятся, они будут преследовать нас всю жизнь.

– Всю жизнь! – ахнула спутница. – Они такие злые, да?

– Я говорил тебе, что народ здесь мстительный, – на ходу заталкивая заряд в пистолет, покусал нижнюю губу Дарган. – Ну да мы тоже не лыком шиты, отцу и сыну…

До гостиницы путники дошли спокойно, лишь однажды показалось, что кто-то готовился напасть на них на крутом спуске, но вокруг было много народу, к тому же в станице круглосуточно несли службу патрули. При малейшем подозрении казаки или стреляли, или хватали нарушителей и до разборки дела запирали их на гауптвахте, устроенной в одной из пещер с холодными ручьями воды, текущими по сводам. Обычно горячие кавказцы заточения не выдерживали, они или сознавались в грехах, или кидались на охранников, что приводило к досрочному исполнению смертного приговора.

До обеда время было, Дарган, надумавший отправляться в путь, решил переговорить с казаками из патруля, благо, один из отрядов состоял из ищерских станичников. Только теперь он понял, что допустил ошибку, когда назвал главарю банды место своего проживания. Раньше бы он так не опростоволосился, но война все перевернула с ног на голову, заставила позабыть некоторые правила, обеспечивающие безопасность здесь, на Кавказе.

– Нажил себе кровников, – чертыхался он, протягивая через седло конец веревки, к которой привязал свободных лошадей. – До конца дней покоя не дадут.

Софи молча возилась с вещами, она поняла, что случилось что-то очень серьезное, иначе ее возлюбленный не вел бы себя так неспокойно. Вскоре к гостинице подъехал станичный патруль.

– Здорово дневал, дядюка Дарган, – окликнул казака верховой с погонами вахмистра. – В дорогу настроился?

– Слава богу, скупились, теперь без остановок пойдем, – оторвался от работы Дарган.

– Бузу пить будешь?

– Чихиря ежели, а буза что, моча татарская.

– Надымка, тащи бурдюк, да чапуру не забудь, – приказал старший отряда одному из недавно собранных в строевые молодых казаков и снова обернулся к собеседнику. – Днесь рассыльный из Червленой прибегал, сказывал, в степу абреки объявились.

– Уже столкнулись. Несколько чеченцев я срубил, а двоих упустил, – нахмурился Дарган. – Оплошка вышла, перед стычкой сказал им, где живу, а сейчас только на базаре одного из тех приметил.

– А чего не словил? – насторожился верховой.

– Сначала не догнал, а потом лошади были навьючены, – принимая чапуру, пояснил хорунжий.

– Тогда одному тебе по тракту ходить не дело.

– Отож.

Дарган вытер губы, вернул кружку казачку, кинул быстрый взгляд на спутницу и спросил:

– Из патрульной сотни никто до наших краев не пойдет?

– Только поменялись.

– Тогда придется мне одному…

– Погодь, – старший отряда поскреб подбородок. – Я выделю троих казаков до Моздока, а сотнику потом доложу.

– И на том спасибо, брат казак, от Моздока нам будет легче.

За Пятигорской горные массивы то приближались к самой дороге, то снова уступали место безлюдной ногайской полупустыне. Изредка мимо протащится запряженная быками ногайская либо осетинская арба с закутанными по самые брови женщинами, на худой лошади проедет мужчина в оборванной черкеске или бешмете, или галопом пронесется казачий патруль, на ходу обменявшись приветствиями. И снова желтый каменистый тракт ложится под копыта коней не мереными верстами, лишь в белесоватом небе неустанно кружат хищные птицы да подают голос одуревшие от жары бирюки.

– Они сейчас не опасные, от безделья воют, – нарушил молчание один из казаков. – В эту пору жратвы у них бывает навалом, то косуля издохнет, а то и человечинкой разговеются.

– В ногайской глухомани, людских косточек немало, – поддержал его товарищ. – Недавно банда абреков растурсучила караван какого-то иранского купца.

– Купцы испокон веков обходили чеченцев стороной, у них путь проложен через грузинский Крестовый перевал, осетинский Моздок и через нашу Тамань до самых Киева с Москвой.

– Из-за абреков могут и вовсе прекратить возить товары, тогда в лабазах одни москальские леденцы останутся.

– Пора объявлять чеченцам войну, ингушей-то мы уже подмяли.

– Не время еще, братья казаки, – подключился к разговору Дарган. – Вот успокоится все в Европе, тогда император обратит взор и на Кавказ.

Снова небольшой отряд со всех сторон обложили горные массивы, поросшие зарослями корявых деревьев, дорога начала втягиваться в ущелье с шумной речкой посередине. Сбив папаху на затылок, Дарган пристально обследовал сумрачные склоны, в одном месте, за выступом скальной породы, ему почудилось какое-то движение, и рука машинально потянулась к ружью.

Насторожились и провожатые, один из них снял с плеча винтовку и положил ее на колени перед собой, остальные продолжали озираться по сторонам. Софи тоже почувствовала опасность, опустив руку в сумку, она вытащила пистолет и деловито затолкала в него заряд.

Отряд приближался к нависшему над дорогой камню, до которого оставалось не больше тридцати сажен. Выстрел прозвучал в тот момент, когда Дарган уже знал точно, что за камнем кто-то прячется. Один из казаков вскрикнул, схватился рукой за плечо, другие пригнулись к холкам коней, дали им шпоры, чтобы проскочить опасную зону. Дарган на ходу прицелился и нажал на курок, над верхом скалы зависло белое облачко пыли.

Второй выстрел со стороны неприятеля заставил вскинуться каурого жеребца из запасных, лошадь с размаха ударилась грудью о каменистый тракт, принуждая остальных коней спотыкаться об нее. Выхватив шашку, Дарган обрубил веревку и погнал свой табун громким окриком. Но в этот раз противник обнаружил себя, он прятался не за выступом, а чуть выше него, за ореховым кустом.

Абрек был не один, его товарищ пальнул с противоположного склона ущелья, целясь в головного всадника, скакун под которым сразу упал на колени. Стало ясно, чего хотели добиться нападавшие, они стреляли выборочно, чтобы создать суматоху, а заодно и сохранить пока жизнь кровнику, с которым надумали поступить по-другому.

Заметила горца и Софи, она направила пистолет на ореховый куст, то же самое проделали казаки из сопровождения. Одновременный залп из нескольких стволов заставил подняться в воздух целое семейство орлов. Чеченец в рваном бешмете вскинулся над ветвями и, выпустив из рук винтовку, покатился к подножию горы.

– Станичники, второй абрек на другом склоне, – натягивая поводья, крикнул Дарган. – Его надо обойти.

Терцы остановились, сквозь испуганный табун протиснулись к нему. Раненый зубами завязывал на плече платок, лицо его побледнело, но помогать ему было некогда.

– Поздно, брат казак, кажись, нас обложили, – как-то спокойно отозвался один из проводников. – Оглянись назад, их там целая банда.

Из-за поворота к путникам приближалась ватага разбойников, они неслись вдоль русла речки, размахивая кривыми саблями. Дело принимало крутой оборот, нужно было срочно искать выход. И снова война подсказала решение.