Однажды я сидела в своей комнате, думая о том, стоит ли отправляться на верховую прогулку. Наконец я решила переодеться в костюм для верховой езды и на минутку присела у окна, поглядывая на скамью под дубом, на ту таинственную часть сада, куда, как говорят, приходила леди Фламстед, чтобы повидаться с дочерью, которую она не видела при жизни.

Раздался тихий стук в дверь. Я резко обернулась.

Таково было мое настроение в тот момент, что я почти надеялась увидеть на пороге свою мать.

Дверь медленно открылась, и вошла Селеста.

— Я так и думала, что ты здесь, Ребекка, — сказала она. — Ты куда-то собираешься?

— Да, но это неважно. Хочу немного проехаться.

— Я пришла поговорить насчет миссис Карстон-Брауни, которая всегда пугает меня. Сейчас она сидит внизу. Она так странно говорит, что я не понимаю и половины.

— А, неутомимый борец за благие цели! Чего она хочет на этот раз?

— Она говорила о каком-то празднике… о маскараде, кажется. В общем, я сказала, что ты здесь и тебя интересуют такие вещи.

— Селеста!

— Прости, но я была в отчаянии.

— Хорошо, я спущусь.

В гостиной меня поджидала миссис Карстон-Брауни, крупная добродушная женщина. Она с облегчением вздохнула, увидев меня. Уже второй раз на неделе мне давали понять, что приемную дочь депутата предпочитают его жене.

— Ах, мисс Мэндвилл… доброе утро. Как хорошо, что вы дома.

— Доброе утро, миссис Карстон-Брауни. Очень мило с вашей стороны посетить нас. Боюсь, что мистер Лэнсдон уехал.

— Собственно, мне нужен не он. Наверняка он занят, да и не мужское это дело. Это для нас, женщин… представление, знаете ли.

— Видите ли, я лишь недавно приехала сюда.

— Я знаю. Мы должны быть представлены в Вестминстере и не можем ожидать, что депутат постоянно будет находиться здесь. Но это представление мы планировали уже давно. Такое бывает каждый год, и мне хотелось бы рассчитывать на вашу помощь. Мы собираемся поставить сценки о днях молодости Ее Величества и решили разыграть коронацию, поскольку подходит сорокалетие ее восшествия на трон. Живые картины, знаете ли. У некоторых людей получается гораздо лучше, если они не должны говорить. Мы собираем одежду, что-нибудь такое, соответствующее тем временам.

— Понимаю, — кивнула я. — Не знаю, найдется ли что-нибудь, но я посмотрю.

— Мы подумали, что и ваши девочки тоже могут выступить. Дети так милы. Дочь депутата, безусловно, должна быть там, да и та малышка, которую вы приняли в дом.

— Принимать участие в живых картинках?

— Вот именно. Там будет сцена, когда королева просыпается и ей объявляют, что она — королева, а потом ее коронация и свадьба. В общем, хлопот полон рот, но это поможет собрать средства для церкви, конечно. Я подумала, что девочки могли бы появиться как раз в сцене свадьбы, сопровождать королеву.

— Я уверена, что они с радостью согласятся.

— У нас обычно получается очень хорошо, а все доходы идут церкви. Преподобный Уайт очень озабочен состоянием крыши. Он говорит, что если мы возьмемся за нее сейчас, то это поможет избежать в будущем крупных расходов.

— А благотворительный базар прошел удачно?

— Исключительно успешно.

— Миссис Лэнсдон искренне сожалеет о том, что отсутствовала и не могла помочь вам.

Миссис Карстон-Брауни холодно кивнула Седеете, принимая ее сожаление.

— Нам было необходимо находиться в Лондоне, — сказала Селеста. — Вы ведь знаете, что у Ребекки был сезон?

— Да, мы читаем газеты.

— Неужели об этом писали в Газетах? — спросила я.

— В местной газете. Приемная дочь члена парламента…

— Да, конечно…

— Я уверена, мисс Мэндвилл, вы сумеете одеть детишек.

— А я уверена, что это сумеет сделать миссис Лэнсдон. Возможно, она поможет вам и с костюмами.

В этом она разбирается блестяще.

— О? — недоверчиво протянула миссис Карстон-Брауни.

— Да, она тонко чувствует, какая одежда подходит для того или иного случая.

— Думаю, это будет нам полезно. Могу ли я надеяться встретить вас завтра в «Елях» в пол-одиннадцатого, чтобы обсудить все поподробнее?

Я взглянула на Селесту, которая казалась несколько ошеломленной.

— Мне кажется, это достаточно удобно, — сказала я.

Миссис Карстон-Брауни встала и наклонилась за зонтиком, причем перо на ее шляпе качнулось, затем она выпрямилась и обозрела нас: меня — с одобрением, а Селесту — с некоторым подозрением. Я проводила ее до крыльца, где ее ждал экипаж.

— Как я рада, что здесь оказались вы, мисс Мэндвилл! — сказала она.

Я постояла несколько секунд, прислушиваясь к стуку копыт по мощеному двору.

Что со мной происходит? Неужели я невольно начала помогать ему? Нет, надо как можно быстрее уехать в Корнуолл. Я не желаю что-либо менять в наших взаимоотношениях. Смерть мамы по-прежнему вызывала у меня чувства горечи и обиды. Я действительно не хотела ничего менять. В то же время мне было жаль Селесту. Она старалась занять место моей матери, а это никому не удалось бы.

Селеста, очутившаяся рядом со мной, ваяла меня под руку.

— Спасибо тебе, Ребекка, — сказала она.

И тогда мне ста., полегче.

В течение следующих двух недель мы занимались подготовкой к празднику, который должен был состояться первого сентября. Люси с радостью приняла в нем участие. Белинда — тоже, однако она делала вид, что это не доставляет 1Й особого удовольствия.

Селеста пересмотрела наши запасы материи. Ли была выдающейся рукодельницей, так что благодаря художественному чутью Селесты и мастерству Ли из наших девочек получились очень привлекательные представители королевской свиты.

Хорошей королевой могла бы стать Селеста, которая была такого же небольшого роста, хотя, возможно, слишком стройна и элегантна, чтобы изобразить маленькую пухлую королеву. К тому же зрители возмутились бы, увидев в этой роли иностранку.

Праздник предстояло открывать Бенедикту, а живые картины предполагалось устраивать с получасовыми интервалами — примерно столько времени занимала подготовка каждой из них. Были установлены прилавки, где желающие могли купить всевозможные товары — от кексов и домашнего желе до любых овощей и цветов. Здесь же находились традиционные развлечения, например, «колодцы желаний» с удочками, при помощи которых, если повезет, можно было выловить игрушечную рыбку, дававшую право на получение приза. К этому все привыкли и с нетерпением ожидали живых картин, которые устраивались впервые.

Мы с Селестой провели большую часть времени за сценой, помогая одевать участников картин. Белинда бегала вокруг в состоянии крайнего возбуждения оси тоже была взволнована. У них были одинаковые платья — белые атласные с кружевами — и веночки из анемонов на голове. Выглядели девочки совершенно очаровательно.

Первая сцена, где королева в домашнем платье принимала архиепископа Кентерберийского и лорда Чемберлена, сообщавших о том, что она стала королевой, имела большой успех. Это было действительно эффектно: лорд Чемберлен целовал ей руку, а архиепископ стоял рядом, готовясь сделать то же самое.

Коронация имела еще больший успех, но настоящий шквал аплодисментов сорвала сцена свадьбы — с королевой, ее мужем и со свитой, среди которой находились Белинда и Люси, расположившиеся на весьма заметных позициях видимо, из-за их принадлежности к семье члена парламента.

Гремели аплодисменты. Занавес опустился, и картинка ожила. Участники вышли к рампе, чтобы раскланяться публике.

Глаза Белинды сияли. Я знала, как ей трудно стоять на одном месте, и боялась, что она вот-вот запрыгает.

Она улыбалась, кланялась и махала рукой, что очень понравилось зрителям.

Весь вечер Белинда не могла говорить ни о чем другом, кроме своей роли. Она рассмешила нас, сказав:

— Я боялась, что у меня с головы упадут анонимы.

У Люси тоже чуть не упали.

— Их называют анемоны, — поправила ее Люси.

Белинда не способна была признать, что ошиблась.