— Ну, как там наши дела? — поинтересовался он. — Продвигаются?

— Я просканировала фотографии, которые сделаны на месте преступления, сделала рентгеновские снимки ребер и послала по модему в штаб-квартиру. Может, они там что-нибудь и найдут.

— А я вот позвонил в техобслуживание, — Молдер подошел к столу с компьютером. — Машина Би Джей только что прошла техосмотр, весь мотор перебрали по деталям. Она наврала нам, что двигатель отказал.

— Молдер, я не думаю, что Би Джей забралась так далеко от шоссе потому, что у нее забарахлил двигатель, — глядя в сторону, ровным голосом проговорила Скалли.

— То есть?

— Видишь ли, мотель «Блэк» — идеальное место встречи. Далеко от города, далеко от жены, в безлюдном и в то же время достаточно спокойном районе…

— О чем это ты?

— Господи, да это же очевидно: у Би Джей и у Тильмана роман.

— Откуда ты это знаешь?

— Женщины такие вещи чуют за версту… На это Молдер не нашел иного ответа, кроме глубокомысленного: «А-а-а…»

Попискивание динамика компьютера весьма своевременно прервало беседу. Изображение мигнуло, и на экране появились два окна со схематическими изображениями костных фрагментов — двух позвоночников с крепящимися к ним ребрами. Пальцы Скалли пробежались по клавишам.

— Смотри, справа — это ребра Чейни. Слева — препарированные ребра последней жертвы Лезвия. Тэ-эк… Сейчас я немного увеличу ребра жертвы, чтобы немного сгладить разницу полов… — картинка на экране мигнула, и изображение в левом окне стало больше походить на остов, красующийся в правом. — Теперь мы сможем сравнить характер повреждений… Сейча-ас…

Компьютер испуганно пискнул, и на экране замигали строчки: «Не совпадает». Скалли обес-кураженно замолчала.

— А, может быть, он вырезал на груди у Чейни что-нибудь другое? — выдал предположение Молдер.

— Попробуем и это, — уже без особого энтузиазма согласилась Скалли и застучала по клавишам. — Может, хотя бы какие-то буквы совпадут…

Увлеченные работой, федералы не заметили, как на пороге лаборатории появилась детектив Морроу. Она уже собиралась домой и успела переодеться в черный брючный костюм.

— Добрый вечер. Как там прогресс в расследовании? Дело продвигается?

— Может быть, и да, — неохотно проговорил Молдер. — Судя по всему, агент Чейни стал жертвой убийцы, на которого он охотился, и вот мы пытаемся выяснить, составляют ли порезы на его ребрах какое-то слово или нет…

Однако Морроу уже не глядела на агентов ФБР. Она, не отрываясь, смотрела на кости, в живописном беспорядке разбросанные на лабораторном столе, смотрела, — и, вместо освобожденного временем от груза плоти костяка, у нее перед глазами стояло перекошенное гримасой ужаса и боли холеное лицо, и — занесенное над ним остро отточенное лезвие бритвы. Страшное это мгновение, полное нечеловеческого страха и нечеловеческого же торжества, застыло и все длилось, длилось, длилось… Вероятно, агенты что-то заметили, потому что Молдер на полуслове прервал свою лекцию и спросил:

— С вами все в порядке?

Морроу вздрогнула, выходя из ступора.

— Извините, пожалуйста, — выдавила она. — Со мной что-то происходит… Я не очень хорошо себя чувствую в последние дни… Извините. — И она поспешно вышла, почти выбежала из лаборатории.

Обменявшись с напарником многозначительными взглядами, Дэйна поднялась и неторопливо последовала за детективом.

Как и следовало ожидать, она застала Морроу смывающей с лица вместе со слезами последние потеки туши. Оторвав ладони от влажного лица, Би Джей оглянулась на неслышно подошедшую Скалли, и ту поразили ее глаза: не слегка расширенные зрачки и красные от слез веки, а отстраненность взгляда — словно глаза детектива смотрели через мутную толщу лет. Впрочем, через секунду это прошло, но Скалли успела запомнить измученный, затравленный взгляд.

— Ну, тебе лучше? — сочувственно спросила она.

— Да, мне уже хорошо, — не очень дррке-любно откликнулась Морроу и потянулась за полотенцем.

— Тебе сейчас, наверное, трудно, — делая вид, что не замечает ее тона, продолжала Дэйна. — Я тоже когда-то имела привычку влюбляться в тех, с кем работаю… — Она вздохнула — на сей раз, вполне искренне. — Но тогда отношения на работе становятся такими запутанными… особенно, если он женат…

Би Джей замерла со скомканной бумажной салфеткой в руках.

— Ты ведь беременна, не так ли? — вскользь бросила Скалли.

Морроу молчала, закаменев лицом: губы поджаты, глаза смотрят в зеркало, и только на щеках начинают проступать яркие алые пятна. Не дождавшись ответа, Скалли развернулась и медленно двинулась к выходу.

— А что, уже заметно? — вопрос Би Джей догнал ее уже в дверях.

— Да нет, не очень, — пряча победную улыбку, поспешила успокоить Скалли. — И тут детектива Морроу, гордость полиции Обри, прорвало. Би Джей заговорила — быстро, захлебываясь, словно спеша выплеснуть все то, что накопилось в душе за месяцы вынужденного молчания, в течение которых она вынуждена была таить свои чувства от всех окружающих, а порой — даже от самой себя…

— Теперь я понимаю, почему мать родила меня одну, — говорила Би Джей. — Это совсем не так просто, как может показаться, пожалуй, это выше моих сил… Даже один ребенок — это слишком… Мать рассказывала мне про тошноту, но не рассказывала про кошмары. — Би Джей каким-то зябким движением провела рукой по растрепавшимся волосам.

— Какие кошмары? — Скалли насторожилась.

— Они всегда одинаковые, — тряхнула головой Морроу. — Я нахожусь в доме… В знакомом доме, знакомом до боли, — но я никак не могу вспомнить, откуда знакомом и в связи с чем… И в этом доме всегда есть женщина, которой больно, и есть зеркало, в котором отражается мужчина… — Она бросила такой тяжелый пристальный взгляд в зеркало над умывальником, как будто там был ее злейший враг. — Во сне я даже узнаю лицо этого мужчины… хотя утром, конечно, никак не могу вспомнить, кто это был. Я его не знаю. И главное, что я помню отчетливее всего, — это кровь. Много крови, лужа, отчетливо, как наяву…

Она осеклась и замолчала.

— Вы кому-нибудь рассказывали об этих кошмарах? — мягко спросила Скалли.

Морроу покачала головой, постепенно приходя в себя:

— Нет уж… наверняка все это последствия беременности. Если бы кто-то узнал, что я беременна… Брайан бы меня убил, расскажи я кому. — Она невесело улыбнулась.

— И что же вы будете делать?

— Ну, я не знаю… — сказала Би Джей и надолго замолчала.

— …Би Джей беременна, и Тильман — отец, — первым делом выпалила Скалли, вернувшись к Молдеру, дремлющему перед монитором в позе роденовского мыслителя.

Следом в комнату вошла Морроу — притихшая и поникшая. Впрочем, несмотря на заплаканные глаза и частично смытую косметику, обморочная бледность покинула ее лицо, и всем своим видом Би Джей демонстрировала бодрость и готовность к сотрудничеству.

— Э-э… Я выделил точки… — с полуслова, чтобы скрыть неловкость, начал свой отчет Призрак, стараясь не смотреть в сторону Би Джей, — совместил их и получил буквы.

Он ткнул пальцем в экран, где зеленые линии решительно перечеркивали грудную клетку, образуя легко различимые латинские литеры. Во втором окне четко высвечивалась изумрудным только одна буква.

— Вот, смотрите. Если вероятность девяносто процентов, то это буква «Р». Если снизить вероятность распознавания до семидесяти девяти, то у нас получаются еще «А» и «Т». А может быть, это и какие-то иные буквы. В конце концов, никто не может поручиться за почерк убийцы, особенно если учесть, что писал он бритвой на ребрах еще живых жертв…

— Может, это вообще не слово, а случайные царапины, — Скалли не спешила разделить даже этот, весьма относительный энтузиазм напарника.

— Если бы мы могли вскрыть могилы еще кого-нибудь из жертв Лезвия… — почти мечтательно пробормотал Молдер. — Мы бы наверняка определили, что и как…

— Но нам потребуется постановление суда… На это уйдет еще пара дней.

Тем временем Би Джей вновь склонилась над многострадальным костяком, беззвучно шевеля губами.