— Красивая вещь, — сказал он спокойно. И спросил: — Фамильная?

У Эмелайн не было сил отрицать. Она просто кивнула головой. В глазах майора светилась такая уверенность, что Эмелайн и не пыталась скрыть очевидный факт.

— Ваши инициалы? — спросил Лайам.

Она вновь кивнула.

Тогда он улыбнулся, обнажив очень красивые зубы.

— Кажется, вы сами, говорили, что верите в силы небесные?

— Джентльмены возвращаются с похорон, ваша светлость.

Эмелайн виновато покраснела, как и всякий раз, когда кто-нибудь произносил титул, который она недавно получила.

— Спасибо, Бетси. Пожалуйста, передай майору Уиткомбу, что я хочу с ним поговорить немедленно, как только у него будет время.

Служанка сделала реверанс и вышла из салона, закрыв за собой дверь.

Леди Сеймур, подумала о себе Эмелайн. Теперь она замужняя женщина. Была ею, по крайней мере, хоть и совсем недолго. Эмелайн все еще не могла поверить, что она совершила такой поступок. Если бы Пегин была здесь, что бы она, интересно, сказала? А отец! Дорогой папочка был бы просто в ужасе от всего этого. Конечно, уже поздно думать о том, кто и что сказал бы. Потому что хоть и скоропалительно, но дело, так или иначе, уже сделано. Теперь ничего не вернешь. Эмелайн снова почувствовала, будто внутри у нее что-то сжалось. С ней это случалось за последние два дня довольно часто. Такое чувство, будто она запуталась в собственных сетях. Из-за того, что в документе было записано только имя — Агнес, ее второе имя, она оказалась словно пешкой в руках судьбы.

То, что последовало затем, было похоже скорее на сон, чем на реальные события. Сон, в котором она на две трети сторонний наблюдатель, и только на одну треть она, Эмелайн, действующее лицо.

Майор смог убедить помощника священника, что слышал, как Амброуз просил Эмелайн стать его женой. Тогда все они снова прошли в столовую, где мистер Вонн, аптекарь, сообщил им, что его светлость несколько секунд назад очнулся, был очень неспокоен и пытался искать свою невесту. Потом, однако, он снова потерял сознание. Хотя помощника священника эти слова не очень обрадовали, но, в конце концов, его убедили совместными усилиями, и он согласился провести церемонию, в которой аптекарь и экономка были свидетелями.

Когда на все вопросы были получены нужные ответы, и тяжелый перстень с печаткой лорда Сеймура оказался на пальце Эмелайн, они стали мужем и женой. И можно было объявить: «Пока смерть не разлучит вас».

Эмелайн покинула комнату, едва прозвучали последние слова. А на следующее утро узнала, что лорд Сеймур не пережил эту ночь. Единственным светлым пятном во всей этой истории была информация, которую сообщила ей Бетси, служанка, та, что принесла кувшин горячей воды. Бетси сказала, что, по местному обычаю, вдова не присутствует на похоронах мужа. И Эмелайн, конечно, воспользовалась этим обычаем. Она не пошла на похороны. Эмелайн также отказалась надеть черное траурное платье, хотя экономка предложила это сделать, как подобает обстоятельствам.

Достаточно того, что я устроила комедию с этой свадьбой, решила Эмелайн. Даже майор Уиткомб не смог убедить ее надеть траур. Майор Уиткомб… Эмелайн вздохнула.

Конечно, она повела себя ужасно глупо. Теперь она это понимала. Улыбка, несколько ласковых слов, сказанных этим мужчиной, — и вот она уже словно наивная девчонка, а не взрослая женщина, способная трезво, спокойно рассуждать.

Спокойно рассуждать? Что за абсурд! Какой самообман! Женщина, умеющая спокойно рассуждать, не позволит себя обмануть двумя ласковыми фразами и той крупицей внимания, что Лайам уделил ей. Такая женщина сумеет проигнорировать все это. Даже если он делал вид, что слушал, старался показать, что ловит каждое ее слово. Более решительная женщина и не подумала бы ни о чем. Например, о том, почему это у нее сразу перехватило дыхание, когда он прикоснулся к ее руке.

Если бы она могла спокойно рассуждать! Нет, конечно, тогда дело не дошло бы до того момента, когда они начали читать имена, записанные в документе. После этого было поздно поворачивать назад.

Эмелайн устала думать о том, что уже не изменишь и не вернешь. В это время раздался стук в дверь. А после того, как Эмелайн ответила, в гостиную вошел новый барон Сеймур.

Лайам был одет в черное, как и подобает джентльмену на похоронах родственника. Но эта одежда не делала его вид мрачным и даже наоборот — подчеркивала яркость и жизнерадостность его личности. Черный фрак и черные панталоны контрастировали с белизной манишки и воротничка. Особенно восхитительны были его светлые, прямые и густые волосы, а также яркие синие глаза. Он стоял тут, перед ней, и от него исходил аромат чистого свежего воздуха, который он принес с собой с улицы, и он сам был словно… и земля… и воздух… и солнце! На расстоянии в несколько футов Эмелайн ощущала энергию всех этих трех элементов. А когда он слегка расслабился и прислонился плечом к двери, чувство даже усилилось, вместо того чтобы, казалось бы, уменьшиться.

Эмелайн не отводила от него глаз, боясь, что выдаст таким образом свое смущение, и внимательно разглядывала Лайама, стоявшего в свободной, раскованной позе. Она любовалась его стройной фигурой, пока он так и стоял, прислонившись к двери. Эмелайн медленно, будто лениво, изучала каждую его черту, особенно любуясь его широкими плечами, сильными бедрами и мускулистыми икрами. Он был высок, строен… и прекрасен. Другого слова просто не подберешь. Он был так прекрасен, что от одного его вида она забывала обо всем, словно заколдованная.

— Красавчик! — сразу же сказала о нем Агнес, как только его увидела. Агнес уехала в Лондон, но успела сообщить Эмелайн, что майор — очень богатый человек. Все еще пьяная после такого количества выпитого бренди, Агнес не смогла путешествовать утром и покинула Сеймур-парк только вечером следующего дня. За это время общительная Агнес успела перезнакомиться со всеми обитателями дома и узнать кое-какие интересные сплетни.

— Если верить слугам, — призналась Агнес по-дружески и давая понять, что она не держит зла на Эмелайн, хоть и упустила возможность стать новой леди Сеймур, — то, когда его папашка откинулся, он оставил майору почти миллион фунтов стерлингов. О-о-о! Ты представляешь!

Эмелайн потеряла дар речи.

— Так что он сейчас действительно, как говорится, первый жених! Богатый да еще красавчик. А как только молва пойдет, что он теперь еще и его светлость, тут все леди закидают его платочками.

Глядя на него сейчас, Эмелайн не могла не согласиться с предсказаниями Агнес. Даже и без своего богатства, Лайам Уиткомб для любой женщины очень желанный.

— Вы хотели поговорить со мной? — спросил он.

Чары сразу рассеялись, и Эмелайн вернулась к действительности. Она и не представляла, что мужское тело так привлекательно.

— Собственно, — сказала она слегка дрогнувшим голосом, — есть две вещи, которые я хотела бы с вами обсудить.

Он склонил голову набок, давая понять, что весь внимание.

— Я вас слушаю.

— Теперь, когда все сделано, я бы хотела покинуть Сеймур-парк. И как можно быстрее. Я попросила слугу отправить письмо моей хозяйке, когда он отвозил Агнес на станцию. Хозяйку я предупредила, что задержусь на день или два. Миссис Забер будет сердиться, если я задержусь надолго.

Лайам выпрямился мгновенно. Ее хозяйка! Его охватила какая-то тревога.

— Вы обещали помочь мне путешествовать дальше, — продолжала она. — И вы должны сдержать свое обещание.

— Как вам будет угодно, — ответил он, — но не сегодня. Миссис Забер пусть немного потерпит, потому что нам с вами надо кое-что обсудить, прежде чем вы уедете. И, кажется, вы сами сказали о двух вещах, которые вы хотели со мной обсудить.

— Да. Во-первых, это мое путешествие. Во-вторых, вот это.

Эмелайн взяла со стола, рядом с которым сидела, потрескавшийся от времени кожаный футляр.

— Я отдала бы его вам еще раньше, — сказала Эмелайн, — но вчера вы были заняты весь день.