Защитник говорил в течение пятнадцати минут, сделав героическую, но бесполезную попытку опровергнуть веские улики, уже представленные прокурором.

Затем каждый из них — и защитник, и прокурор — кратко, по пять минут, коснулись сути рассматриваемого дела. Снова наступила очередь капитана Уэгенера.

— Выслушав улики против подсудимого, члены суда сейчас выскажутся относительно приговора. Голосование будет тайным, каждый из членов суда выскажет своё мнение в письменном виде. Прокурор раздаст бюллетени и затем соберёт их.

На всё это потребовалось меньше минуты. Прокурор вручил членам суда по листку бумаги. Каждый из них взглянул на подсудимого перед тем, как выразить свою точку зрения на бюллетене, и после этого. Прокурор собрал листки, перетасовал их, как карты, и вручил капитану. Уэгенер развернул бюллетени и разложил их перед собой, затем что-то пометил в жёлтом блокноте и лишь после этого заговорил:

— Подсудимому встать и повернуться к судьям. Мистер Доу, хотите сказать что-нибудь перед тем, как выслушаете приговор?

Высокий парень молчал, с его лица не сходила насмешливая недоверчивая ухмылка.

— Ну что ж, хорошо. Суд постановил двумя третями голосов, что подсудимый виновен в предъявленных ему обвинениях, и приговорил его к смертной казни через повешение. Приговор будет приведён в исполнение не позже чем через час. Да смилуется Господь над вашей душой. Объявляется перерыв.

— Извините, сэр, — пробормотал защитник, обращаясь к своему клиенту, — я не получил от вас никакой помощи и потому не смог высказать веских доводов против повешения.

— Мне нужен адвокат! — прохрипел «мистер Доу».

— Сэр, сейчас вам нужен не адвокат, а священник.

Тут же, словно подчёркивая слова лейтенанта, боцман Райли взял приговорённого за руку.

— Пошли, милок. У тебя свидание с верёвкой. — Боцман вывел его из кают-компании.

Второй подсудимый, известный как «Джеймс Доу», наблюдал за происходящим словно загипнотизированный, не веря своим глазам. Недоверие все ещё не исчезло, это видел каждый, но это было недоверие, появляющееся на лице человека, навстречу которому мчится курьерский поезд.

— Теперь ты понимаешь, что здесь происходит? — спросил лейтенант.

— Но ведь все это не всерьёз, — проговорил подсудимый голосом, в котором уже не было той уверенности, что звучала около часа назад.

— Слушай, парень, неужели до тебя не доходит? Разве тебе не говорили, что молодцы вроде вас двоих просто исчезают здесь? Мы занимаемся такими делами почти шесть месяцев. Тюрьмы переполнены, и судьи не проявляют к вашей судьбе никакого интереса. Если нам удаётся задержать кого-нибудь и у нас достаточно доказательств, власти не возражают против того, чтобы мы вершили правосудие прямо в море. Неужели ты не знаешь, что правила игры теперь изменились?

— Но вы не имеете права!

— Вот как? Тогда скажу тебе следующее. Минут через десять я выведу тебя на палубу, и сам убедишься. Но предупреждаю тебя, приятель, мы не собираемся тратить время на глупости, это нам смертельно надоело. А пока посиди тихо и спокойно, подумай о положении, в котором оказался, а когда наступит время, я покажу тебе, насколько серьёзно мы относимся к делу. — Лейтенант налил себе кофе, чтобы убить время, и перестал разговаривать с подзащитным. К тому времени, когда он выпил кофе, дверь снова открылась.

— Все на верхнюю палубу — будете свидетелями осуществления приговора, объявил главный старшина Ореза.

— Пошли, мистер Доу. Вам будет интересно. — Лейтенант взял его за руку и повёл рядом. Сразу за дверью кают-компании находился трап, который вёл наверх.

Там протянулся узкий коридор, и лейтенант со своим подзащитным направился в сторону кормы, где размещалась пустующая сейчас вертолётная площадка.

Лейтенанта звали Рик Алисон. Чернокожий парень из Олбани, штат Нью-Йорк, он служил корабельным штурманом и каждый вечер, ложась спать, благодарил Бога за то, что Он дал ему возможность служить под началом Рэда Уэгенера, самого лучшего капитана, которого доводилось встречать Алисону. До встречи с Уэгенером лейтенант не раз задумывался о том, чтобы уйти из береговой охраны, однако теперь собирался служить как можно дольше. Он остановился в тридцати футах от того места на корме, где будет проводиться церемония.

Алисон заметил, что море разбушевалось не на шутку. Прикинув на глаз, лейтенант пришёл к выводу, что ветер уже узлов за тридцать, а волны вздымаются до двенадцати-четырнадцати футов. «Панаш» раскачивался на двадцать пять градусов от вертикального положения влево и вправо, бросаясь из одной стороны в другую наподобие детских качелей. Алисон вспомнил, что вахту на мостике несёт О'Нил, и с надеждой подумал о старшине Оуэнсе, находящемся рядом с юношей.

Новый младший лейтенант был неплохим юнцом, но ему нужно ещё многому научиться, прежде чем он сможет самостоятельно управлять кораблём, подумал штурман, который сам-то был всего на шесть лет старше. Время от времени по правому борту небо рассекала молния, освещая палубу бледным пламенем. Дождь лил сплошным потоком, капли проносились над палубой под острым углом и с такой силой, что больно жалили щеки. В общем, ночь была такой, что сам Эдгар Аллан По пустил бы слюни, думая об открывающихся возможностях. На верхней палубе не было видно включённых огней, но белая краска, которой был покрыт фрегат, отражала их призрачным сиянием, указывая на расположение. Алисон не мог понять, решился ли Уэгенер на такое из-за штормовой погоды или это было просто удачным совпадением.

Капитан, с того момента, как вы поднялись на борт фрегата, вы не раз проделывали безумные штучки, но эта превзошла все, подумал Рик.

Лейтенант увидел верёвку. Кто-то пропустил её через блок на мачте фрегата, где располагались корабельные антенны и антенное устройство радиолокатора. Вот уж это действительно цирковой фокус — залезть на вершину мачты, подумал Алисон.

Не иначе боцман Райли. Кому ещё придёт в. голову так рисковать?

И тут на палубе появился приговорённый. Руки все ещё за спиной. Капитан и помощник рядом. Уэгенер произносил что-то, по-видимому, официальный приговор, но Алисон не слышал слов из-за ветра, со свистом проносящегося над палубой сквозь оснастку мачты со множеством фалов для подъёма сигнальных флагов, — ну конечно, вот как поступил Райли, понял Алисон. Он привязал пеньковую дюймовую верёвку к концу фала, потянул за него, и верёвка прошла через блок. Даже Райли не был настолько сумасшедшим, чтобы карабкаться на клотик мачты в такую погоду.

Вспыхнули палубные прожекторы, использующиеся при посадке вертолёта. Они освещали главным образом льющиеся потоки дождя, но всё-таки делали более реальной картину происходящего. Уэгенер сказал ещё что-то приговорённому, лицо которого по-прежнему не покидала высокомерная усмешка. Он всё ещё не верит, что ему вынесен приговор. Интересно, когда парень поймёт, изменится ли выражение его лица, подумал Алисой. Капитан покачал головой и сделал шаг назад. Райли накинул на шею приговорённого петлю.

И тут улыбка исчезла с лица «Джона Доу». Он всё ещё не верил в то, что с ним происходит, но внезапно ситуация стала какой-то более серьёзной. У конца верёвки, пропущенной через блок на вершине мачты, столпились пять человек.

Алисон с трудом удержался от смеха. Он знал, как будут развиваться события дальше, хотя и не ожидал, что шкипер решится зайти так далеко...

Последним штрихом стал чёрный капюшон. Райли повернул приговорённого в сторону кормы, где стояли Алисон со вторым пиратом (на то была и другая причина), прежде чем неожиданно накинуть ему на голову чёрный капюшон. И наконец «мистер Доу» понял, что сейчас произойдёт.

— Не-е-е-т!.. — Вопль был настоящим, ужасным криком человека за несколько мгновений до смерти и слился с рёвом шторма и завыванием ветра намного лучше, чем можно было надеяться. Как и предполагалось, его колени подогнулись, пятеро выбрали слабину на верёвке и побежали в направлении кормы. Ноги приговорённого оторвались от палубы, покрытой черным пластиком, предупреждающим скольжение, и тело поднялось вверх. Несколько раз дёрнулись ноги, и тело застыло ещё до того, как верёвка была закреплена за пиллерс.