Чтобы предоставить ему соответствующие возможности, адмирал распорядился укомплектовать неопытный экипаж хорошим старшинским составом.

Верфь пикетировали недовольные рабочие, это задержало прибытие Уэгенера к недостроенному кораблю, и, когда он, наконец, прорвался через пикеты, у него исчезли последние надежды на то, что положение может оказаться лучше, чем он ожидал. И тут Уэгенер увидел то, что именовалось кораблём. Это был стальной корпус, заострённый с одной стороны и тупой с другой; наполовину окрашенный, увешанный кабелями и заваленный ящиками, он напоминал пациента, скончавшегося на столе в ходе хирургической операции и оставленного там для дальнейшего разложения. А если уж и этого недостаточно, «Панаш», как оказалось, нельзя было даже отбуксировать с места стоянки — крановщик, покидая своё рабочее место, сжёг мотор на кране, и теперь металлическая станина преграждала путь.

Предыдущий шкипер уже покинул верфь после того, как впал в немилость. Команда, оставшаяся без командира, собралась на вертолётной площадке, чтобы познакомиться с новым шкипером; они походили на детей, которых заставили присутствовать на похоронах нелюбимого дяди, а когда Уэгенер попытался обратиться к ним, выяснилось, что и микрофон не работает. Каким-то образом это обстоятельство нарушило злые чары; он улыбнулся и жестом пригласил их подойти поближе.

— Парни, — произнёс он, — я Рэд Уэгенер. Через шесть месяцев это будет лучший корабль в береговой охране Соединённых Штатов, а вы станете лучшей командой. Этого добьюсь не я — нет, этого добьётесь вы, а я буду помогать вам по мере сил. Сейчас разрешаю увольнение на берег всем, без кого можно обойтись, пока я обдумаю положение. Повеселитесь как следует. Когда вернётесь на корабль, все возьмёмся за работу. Разойтись!

Раздался общий вздох изумления — команда ожидала криков и ругани. Заново назначенные старшины обменялись удивлёнными взглядами, а молодые офицеры, уже предвидевшие позорный конец своей едва начавшейся карьеры, удалились в кают-компанию озадаченные и потрясённые. Но, прежде чем встретиться с ними, Уэгенер отвёл в сторону трех старшин, занимающих ключевые должности.

— Начнём с машинного отделения, — сказал он.

— Я могу обеспечить пятьдесят процентов мощности в течение неограниченного времени, но стоит попытайся включить турбонаддув, как все выходит из строя через пятнадцать минут, — заявил механик Оуэнс. — И я не знаю почему. — Марк Оуэнс занимался морскими дизелями шестнадцать лет — Мы сможем добраться своим ходом до Кертис-Бей?

— Если вы не возражаете против лишнего дня в пути, капитан.

И тут Уэгенер сообщил им первую ошеломляющую новость.

— Очень хорошо, потому что мы выходим в море через две недели и будем заниматься оснащением уже там.

— Раньше чем через месяц новый мотор на кране не установят, — заметил боцман Боб Райли.

— Стрела крана поворачивается?

— На кране сгорел мотор, капитан.

— Когда наступит время, мы зацепим тросом противовес крана. Перед нами семьдесят пять футов чистой воды. Отключим редуктор на кране и осторожно начнём тянуть, повернём кран, затем дадим задний ход, — сообщил капитан.

Боцман насторожённо взглянул на шкипера.

— Можем сломать кран, — произнёс Райли после некоторого размышления.

— Это не мой кран, но, клянусь Всевышним, это мой корабль.

Райли рассмеялся.

— Черт побери, как приятно снова служить с тобой, Рэд, извините, капитан Уэгенер.

— Итак, проблема номер один заключается в том, чтобы привести корабль к Балтимор для завершения работ и оснастки. Давайте подумаем, как это сделать, и будем решать вопросы один за другим. Встретимся завтра в семь ноль-ноль. Всё ещё сам готовишь кофе, Португалец?

— Клянусь своей задницей, сэр, — ответил старшина рулевой группы Ореза, — Сейчас принесу кофейник.

Уэгенер оказался прав. Через двенадцать дней «Панаш» был действительно готов к выходу в море, хотя вряд ли для чего-нибудь ещё; ящики и оборудование принайтовили по всей палубе. Кран передвинули ещё до рассвета — чтобы никто не заметил, — и когда пикеты появились на верфи, им потребовалось несколько минут, пока они не увидели, что корабля больше нет. Невозможно, подумали все. Он даже ещё не покрашен полностью.

Окраска была закончена во Флоридском проливе вместе с чем-то намного более важным. Уэгенер находился на мостике и дремал в своём кожаном кресле во время утренней вахты, когда загудел бортовой телефон и чиф Оуэнс попросил его спуститься в машинное отделение. Уэгенер спустился вниз и увидел единственный рабочий стол, покрытый схемами и чертежами, и ученика механика, склонившегося над ним. Позади него стоял офицер, командир БЧ-5.

— Вы не поверите этому, капитан! — заявил Оуэне. — Расскажи ему, сынок.

— Матрос Обрески, сэр. Двигатель не правильно установлен, — произнёс юноша.

— Почему вы так считаете? — спросил Уэгенер.

Большие морские дизели были новой конструкции и, как ни странно, спроектированы таким образом, что обращение с ними и уход были несложными. В помощь механикам для каждого составили простые инструкции, снабжённые покрытой пластиком диаграммой, пользоваться которой было куда легче, чем чертежами. Увеличенный план, тоже покрытый пластиком, был также сделан заводом-изготовителем и представлял собой слоистое покрытие рабочего стола.

— Видите ли, сэр, этот двигатель очень похож на дизель трактора у моего отца, больше по размерам, разумеется, но...

— Верю вам на слово, Обрески.

— Механизм турбонаддува установлен неверно, сэр. Он точно соответствует вот этим чертежам, однако масляный насос прокачивает масло через турбину в обратную сторону. Чертежи составлены не правильно, сэр. Какой-то чертёжник напутал. Вот посмотрите, сэр. Масляный трубопровод должен присоединяться вот сюда, но чертёжник поставил его на противоположную сторону фитинга, никто не заметил этого, и...

Уэгенер расхохотался и посмотрел на чифа Оуэнса.

— Сколько времени понадобится на исправление?

— Обрески считает, что всё будет закончено и станет действовать к этому же времени завтра, капитан.

— Сэр, — послышался голос лейтенанта Майкельсона, командира БЧ-5. — Это я во всём виноват. Мне следовало... — Лейтенант ждал, что сейчас на него обрушится небо.

— Это вам урок, мистер Майкельсон, нельзя доверять даже инструкции. Пошёл он вам на пользу, мистер?

— Да, сэр!

— Вот и хорошо. Обрески, вы матрос первой категории, верно?

— Так точно, сэр.

— Нет, неверно. Вы — машинист третьей категории.

— Сэр, мне нужно сдать письменный экзамен...

— Вы считаете, что Обрески успешно сдал этот экзамен, мистер Майкельсон?

— Никаких сомнений, сэр.

— Молодцы, парни. Итак, в это время дня завтра я хочу плыть со скоростью в двадцать три узла.

С этого момента всё пошло гладко. Двигатели — это механическое сердце корабля, и не сыскать ни одного моряка в мире, который предпочёл бы медленный корабль скоростному. Когда «Панаш» развил скорость в двадцать пять узлов и поддерживал её на протяжении трех часов, маляры стали красить лучше, коки тратили больше времени на приготовление пищи, а техники туже затягивали свои болты. Их корабль перестал быть калекой, и гордость вспыхнула в членах экипажа подобно радуге после летнего ливня, особенно потому, что проклятие было снято одним из их числа. Фрегат прибыл на верфь в Кертис-Бей подобно ликующей собаке, несущей кость в зубах. На мостике стоял Уэгенер, и он использовал все своё мастерство, чтобы щегольски, с первого захода ошвартоваться у причала.

— А старик-то, — шепнул один матрос из палубной команды другому, — на самом деле умеет управлять этим чёртовым кораблём!

На следующий день на доске объявлений фрегата «Панаш» появился плакат, гласящий: «ПАНАШ» — ЛИХАЯ ЭЛЕГАНТНОСТЬ В ПОВЕДЕНИИ И СТИЛЕ». Прошло семь недель, фрегат вступил в строй и отправился на юг, в Мобил, где и начал службу береговой охраны. У него уже возникла репутация, соответствующая названию.