— Да как тебе сказать? Домой-то ты меня не пускаешь.

— Со временем ты попадешь на родину. Но я говорю о крестьянах, которым боги предписали навеки возделывать поля господ: нужно ли держать их в повиновении и страхе?

— Если не слушают, то и страх божий нужен.

— Истину сказал. Боги должны показать непокорным свой гнев. Идем со мной, я покажу тебе знаки могущества богов!

Взяв глиняный светильник — сосуд с растительным маслом, похожий на чайник, — из носика которого торчал фитиль, Федор прошел за Лал Чандром в большую комнату, где стояла неведомая машина. Лал Чандр трижды хлопнул ладонями и отдал приказание неслышно появившемуся слуге.

— Смотри!

Огромный черный диск пришел в движение, загудел басовито.

Поскрипывал плетеный ремень, выходящий из-под пола и огибающий шкив.

— Под полом люди крутят его? — спросил Федор. Лал Чандр кивнул.

Все быстрее крутился диск. Золотые пластинки на нем слились в тускло сияющее кольцо. Зал наполнился высоким воющим звуком.

Лал Чандр повернул рычаг из черного дерева. Два блестящих бронзовых шара, укрепленных на машине, начали сближаться. Вдруг раздался сухой, прерывистый треск. Между шарами забились голубовато-фиолетовые молнии. Повеяло свежестью, как во время грозы.

Изумленно смотрел Федор, как вспыхивают молнии в полутемном зале. Было жутковато.

Поворотом рычага Лал Чандр развернул шары в стороны. Молнии исчезли.

Лал Чандр указал Федору на медную статую шестирукой богини:

— Отбрось страх перед богиней, обними ее.

— Страшилищу обнимать… — проворчал Федор по-русски.

— Ты боишься?

Федор смело охватил руками медные бедра богини — и тут же, оглушенный и ошеломленный страшным ударом, был неведомой силой отброшен на пол. Из тела богини с треском вырвался пучок молний. Волна свежего запаха ударила в ноздри.

Федор поднялся с пола и крепко выругался.

— Прости, что пошутил, — сказал Лал Чандр, улыбнувшись одними губами. — Но я хотел тебе показать, какую власть над молнией дали мне боги.

Федор почувствовал жжение на левой ладони. Взглянул — у основания большого пальца краснела ранка.

— Кусается твоя богиня, пес ее нюхай! — сказал он. Его трясла непонятная дрожь.

Лал Чандр смазал ранку душистой мазью, боль унялась.

— Теперь ты узнаешь свое назначение, — сказал индус. — Я слышал, что в твоей стране хорошо знают науку о строении водяных колес. Ведома ли она тебе?

Крытая повозка, управляемая тем же полуголым возницей, долго ехала пустынной местностью. Наконец каменистая дорога вывела к берегу небольшой речки.

Лал Чандр сошел на землю, за ним выпрыгнул Федор. Пробираясь сквозь спутанные ветви кустарника, они подошли вплотную к обрывистому берегу. Здесь речка, стиснутая в скалистых берегах, суживалась до нескольких сажен и, пробив себе дорогу между камнями, низвергалась водопадом. Дальше ее течение становилось медленным, спокойным.

Шум водопада не позволял говорить. Лал Чандр повел Федора вниз по берегу. Когда гул воды притих, Лал Чандр спросил:

— Хорошо ли будет поставить здесь водяное колесо?

— Очень хорошо, — ответил Федор. — Только весь ли год есть вода в речке?

— Нет, летом она пересыхает. Но нам она нужна во время дождей, ненадолго. Измерь все, что тебе нужно. Здесь ты будешь строить большое колесо.

Федор огляделся. Недалеко, на другом берегу речки, возвышалось здание с двумя башнями, похожее на храм.

— Сможем ли мы потом подойти к тому храму? — спросил он. — Мне это нужно для измерений.

— Конечно, сможем. Этот храм и послужит местом проявления воли богов.

— Ладно, — сказал Федор. — Пойду возьму диоптр.

Он разыскал в повозке заранее приготовленный прибор. Это была точеная неглубокая деревянная чашка. В двух диаметрально противоположных местах в краях чашки были сделаны еле заметные треугольные вырезы.

Взяв глиняный кувшин и диоптр, Федор пошел к тому месту, куда обрушивалась водопадная струя. Он поставил чашку на плоский камень, набрал в кувшин воды и налил ее в чашку так, чтобы вода не совсем доходила до края. Потом лег на землю и повернул стоявшую перед глазами чашку так, чтобы оба надреза совпали с его зрительным лучом, направленным на одну из башен храма. Подливая воды из кувшина и осторожно подпирая круглые бока чашки камешками, он добился того, что вода чуть поднялась выпуклым мениском над краями чашки. Тогда, прикрыв один глаз, он сосредоточил внимание на том, чтобы ближний и дальний края чашки совпали по высоте. Приходилось вытягивать шею, поднимать и опус+кать голову, опираясь на локти. Когда нужное положение головы было достигнуто, Федор затаив дыхание, чтобы не сбиться с наводки, сосчитал: уровень воды пришелся на шесть рядов каменной кладки ниже окна второго этажа.

Затем он поднялся, потер затекшие локти, вскарабкался по камням наверх, к вершине водопада, и повторил наблюдение.

Запомнив, на какой ряд камней башенной кладки пришелся новый замер, Федор спустился вниз.

Потом они вброд перешли речку и вошли в заброшенный храм.

Впереди шел возница Рам Дас с горящим факелом.

Под старыми сводами заметались летучие мыши, хлопаньем крыльев едва не погасили факел. Пронзительно пахло сыростью, затхлостью.

— Нет ли здесь змей? — спросил Федор.

— В темноте и сырости кобра не водится, — ответил Лал Чандр. — А в жизни нашей вольны Шива и Кали.

Коридор вывел их в зал, такой высокий, что свет факела не доставал до верха — стены уходили в темную жуть.

На трехступенном пьедестале возвышалась старая знакомая — богиня Кали. Шестирукая, трехликая, шестигрудая, она стояла гневная, непонятная, готовая к действию. Одно из ее лиц, обращенное к Федору, смотрело со странным выражением — призывная улыбка сочеталась с угрожающе сдвинутыми бровями — на противоположную сторону зала, где, такой же огромный, четырехликий и четырехрукий, стоял на одной ноге, подняв другую, согнутую в колене, ее супруг — Шива. Он будто собирался пуститься в пляс.

Лал Чандр пал ниц перед грозной богиней.

— Зело прекрасную пару составляете, господа! — вполголоса произнес Федор, чтобы шутливым словом отогнать охвативший его — не от сырости ли? — озноб.

Он оглянулся на Рам Даса. Возница стоял, держа факел. На его лице не отражалось ничего — ни страха, ни молитвенного умиления, — только скука да еще, пожалуй, легкое презрение, с которым этот полуголый раб смотрел на своего господина, Лал Чандра, простертого перед повелительницей жизни и смерти.

Взгляд раба отрезвил Федора. Он снова принялся разглядывать богиню — и вдруг вздрогнул.

Со стройной шеи богини свешивалось. ожерелье из человеческих черепов.

— Что придумали, душегубцы! — невольно вырвалось у Федора.

Рам Дас не знал чужого языка, но по гневному тону понял слова Федора и посмотрел на него долгим взглядом.

Потом Лал Чандр провел Федора через путаницу коридоров к лестнице, ведущей на башню. Здесь было светлее — солнечный свет проникал через полуразрушенные окна.

По выветренным, засыпанным песком ступеням Федор поднялся до девятого этажа. Выглянув в окно, он увидел внизу, у подножья башни, Лал Чандра. Затем Федор вынул из-за пазухи бечевку с привязанным к концу камнем и стал выпускать ее из окна, отсчитывая узелки, навязанные на бечевке через каждый фут. Когда конец бечевки достиг шестого ряда кладки от низа окна второго этажа, Лал Чандр крикнул ему. Тогда, перестав выпускать бечевку, Федор сильно перегнулся в окно и увидел, что замеченный им со второго замера ряд кладки пришелся на семьдесят четвертый фут.

«Значит, высота водопада — семьдесят четыре фута, — подумал он. — А до земли сколько?»

Он опять стал выпускать бечевку, пока камень, привязанный к ее концу, не коснулся земли. Оказалось — около девяноста футов.

— Почитай что тринадцать сажен! — воскликнул Федор.