Они молча пошли назад по Оружейному залу после тщетных попыток и усилий открыть заколоченную наглухо дверь.

— Так вот зачем понадобились ему молоток и длинные гвозди, — задумчиво произнес Фрэнсис. — Но это же надо додуматься забить дверь изнутри! Ничего удивительного, что он так перемазался… Но зачем ему это понадобилось? Впрочем, людям нередко приходят в голову бредовые мысли, а если точнее — фантазии. Придумают же киношники всякое разное! В фильмах никогда не обходится без того, чтобы доспехи не вскочили и не рубанули кого-либо палашом. Это просто традиция. Даже Сондерс первым делом подумал об этом. — Он нахмурился. — Дьявольщина какая-то! Заколотил одну дверь — открылась другая, в покойницкую.

— И откуда только силы взялись, — заметил Сондерс. — Дверь крепкая, как стена. Я сам видел, как он забивал ее. Забивал и бубнил «Донжон, донжон». А мне все слышалось «Демижон, демижон»… Оплетенная бутыль с вином, стало быть… — Он облизнул губы. — Странно, не правда ли? Да, он ведь забил и наружную дверь в саму башню, со двора! Вот ведь какое дело, капитан!

— Суешь свой нос повсюду, а толку чуть! — сказал Фрэнсис безучастно. — Ладно, иди и выпей что-нибудь, если тебе невтерпеж. Тоже мне, демижон… — Фрэнсис задержался возле тела отца. — Думаю, нам понадобится лупа, — сказал он погодя. — В кабинете есть одна. Понимаете, я почти уверен, что тот, кто задушил его, был в латных рукавицах. А у них острые края, так что, возможно, остались царапины на кожаной тетиве… — Ой! — Он наклонился. — Тут бумажник отца, — сказал он, показывая на кожаный бумажник, лежавший рядом с телом, в тени. Бумажник был раскрыт, из него выглядывало несколько испачканных листочков, на которых были оттиснуты инициалы лорда Рейла. — Мы не должны дотрагиваться до него. Дознаватели всегда выходят из себя, когда дотрагиваешься до вещдоков.

Тэрлейн сказал:

— Может быть, нам лучше…

— Да, конечно, — прервал его Фрэнсис. — Расспросить обо всем Пат? Скажу вам, это просто ужасно. Я вот думаю, как хорошо, что я играю в гольф.

— В гольф? — удивился Тэрлейн.

Фрэнсис вытер лицо и шею большим носовым платком, взгляд у него стал жестким.

— На площадке для гольфа встречаешься с интересными людьми, — пояснил он. — Интересные люди есть и в том отеле, мимо которого мы проезжали, когда ехали сюда. Вы когда-нибудь слышали о Джоне Гонте?

— Нет, не слышал.

— Думаю, мы все еще услышим о нем, — заявил Фрэнсис, нахмурившись. — Пойдемте, сэр.

Когда они вышли из Оружейного зала, он снова запер дверь и убрал ключ в карман. Потом они прошли сквозь библиотеку и вошли в гостиную. Сондерс шел следом. Патриция лежала свернувшись калачиком на кожаной кушетке и невидящими глазами смотрела на бронзовую лампу. Бледная, в нарядном платье, кружевные оборки на груди которого были смяты и испачканы. Мэссей сидел на краю кушетки рядом с ней и держал ее за руку. Сэр Джордж Анструдер, с лицом постаревшим и усталым, держал в руке бильярдный кий и пристально смотрел на нее.

Сэр Джордж сказал:

— Господи боже, вы все посходили с ума или это правда?

— Пойдите и посмотрите сами, — ответил Фрэнсис, пожав плечами. — Бог мой, я сожалею, Пат. Должно быть, ты сильно испугалась. Но что случилось?

— Я в порядке, правда, — ответила она ему срывающимся голосом и заплакала.

Мэссей вынул из кармана носовой платок и вытер ей глаза. Взяв пустой стакан из ее руки, он поставил его на столик и снова сел рядом с ней.

— Со мной все в порядке! — повторила она с надрывом в голосе. — Я не ребенок. А что с отцом? Он что…

— Он умер, дорогая, — сказал Фрэнсис. — С этим ничего не поделаешь. Но расскажи нам обо всем.

Пат с трудом приподнялась и посмотрела на брата широко открытыми, мокрыми от слез, испуганными глазами. Она сказала:

— Я чуть не споткнулась об него. Это было ужасно. Горела только одна слабая лампа, и я увидела его туфлю, повернутую в сторону.

— Но что ты там делала, дорогая?

— Я там просто шла, вот и все! — сказала она слегка удивленно, словно это все объясняло.

— Шла, конечно, и наткнулась на отца, но я спрашиваю, что ты там вообще делала? В Оружейном зале?

Она молчала и, похоже, старалась что-то придумать.

— Я просто была там, Фрэнк. Я имею полное право ходить туда, когда хочу, разве нет? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Конечно. Ты что, просто бродила там?

— Вот именно! Просто бродила.

Фрэнсис покачал головой:

— Бродила в темноте? Ты же трусиха, Пат! Вечно тебе мерещатся привидения. Мы — твои друзья. Скажи нам, что ты там делала?

— Я так плохо к нему относилась, — всхлипнула она. — Я его терпеть не могла, огрызалась… Я пряталась за печью…

Фрэнсис нахмурился, взглянул на сэра Джорджа, который крутил в руках кий. Подвинув кресло, Фрэнсис сел рядом с Пат и взял ее за руки.

— Ты имеешь в виду большую изразцовую печь в дальнем конце зала?

— Не скажу! — крикнула она.

— Но ты только что сказала…

— Не скажу! Не скажу! Не скажу! — выкрикивала она, мотая головой. — Что бы ты ни говорил, это не твое дело. Я тоже испачкала свои руки, — добавила она ни с того ни с сего.

Сэр Джордж тронул Фрэнсиса за плечо:

— Она пережила сильный нервный шок, Фрэнк. Лучше оставить ее в покое на время.

— Какой вы милый! — сказала Патриция и зарыдала.

— Успокойся, дорогая, — сказал ей Фрэнк. — Ты ведь не слишком долго находилась в зале, правда?

— Нет. Не очень. Мне надо было сначала сменить платье, потом, когда я пошла через библиотеку, вот тот пожилой человек сидел перед камином с закрытыми глазами, и я решила, что он уснул, и пошла на цыпочках. Потом я вернулась в зал и была в его дальнем конце…

— Ты включала полный свет?

— О нет! Кто-то, должно быть, сделал это… Пожалуйста, перестань мучить меня! Пожалуйста!

— Все в порядке, Пат. Не заводись! — Фрэнсис похлопал ее по плечу. — Вот, вытри свой нос. Молодец! А что случилось потом?

— Ну, понимаешь, я просто ждала… Понимаешь? Потом я услышала какой-то звук, какое-то движение или чьи-то шаги. Шум воды мешал понять, что это было. Тем не менее я спряталась за печью.

— Это, должно быть, был я, — сказал Мэссей ровным голосом. — А что потом, мисс Стайн?

— Потом я долго ждала и слышала, как разговаривали какие-то люди. Наверное, они говорили громко, потому что обычно из-за шума воды вообще ничего не слышно, а затем я услышала, как захлопнулась дверь.

— Это вошел отец, — тихо сказал Фрэнсис. — А теперь спокойно, Пат! Ты выглянула из-за печи?

— Нет, господи, нет! Я не хотела, чтобы меня обнаружили… Не знаю, что я говорю, но тем не менее в этот момент я была за гобеленом. Я отталкивала его руками от лица. Он отвратительный и грязный, и я подумала, что в нем есть букашки и…

Внимательно глядя на широко открытые глаза девушки и ее хрупкие руки, Тэрлейн представил себе эту сцену. Огромный полутемный зал, наполненный зловещими тенями. Лорд Рейл ковыляет по залу после того, как за ним гулко захлопнулась дверь, и вот уже его шаги становятся неслышными, когда он минует середину зала, где шум водопада наиболее громкий. И тут, когда его дочь стоит за огромным гобеленом, в шею ему врезается тетива… Даже если бы он закричал, она бы не услышала его. Но тетиву резко набросили сзади руки в латных рукавицах, и потребовалось менее минуты, максимум двух, чтобы он перестал дышать.

Но все-таки, все-таки куда делся убийца? Тэрлейн терялся в догадках, все более фантастичных и сводящих с ума.

— Значит, ты ничего не слышала и не видела? — спросил Фрэнсис.

— Я слышала писк и возню крыс, — ответила Пат. — Поэтому я, откинув край гобелена, поскорее направилась к двери и увидела его.

Фрэнсис погладил подбородок.

— Тебе лучше подняться к себе, дорогая, и прилечь, — сказал он. — Брюс проводит тебя наверх. Брюс, попроси миссис Картер посидеть с ней. Пожалуйста, иди, Пат.