– Только кофе, – простонала она официанту.

– Ферн, в котором часу ты уезжаешь в колледж? – спросила тетя Триша.

– Как только смогу собраться с силами, – ответила она.

Потягивая черный кофе, она тяжело облокотилась на спинку стула, никого не слушая и ни с кем не разговаривая.

После завтрака Гейвин и я смогли побыть вместе в вестибюле подольше, пока его родители наверху упаковывали вещи. Тетя Триша уехала первой. Мы с мамой обняли ее на прощанье, и мама пообещала, что мы приедем в Нью-Йорк, чтобы увидеть ее в новом шоу. Она еще раз обняла и поцеловала меня, прежде чем сесть в такси.

– Это была прекрасная вечеринка, дорогая. Я так счастлива, что мне удалось попасть на нее.

Она посмотрела на Гейвина, который стоял в нескольких шагах от меня.

– Ты быстро повзрослела и стала такой красивой!

– Спасибо, тетя Триша.

Мы проводили ее в такси и вернулись в вестибюль. Я ненавидела прощаться, особенно с теми, кого любила. Во мне возникало чувство пустоты сначала где-то в животе, а потом распространялось по всему телу, словно я превращалась в собственную тень. Каждое прощание уносит кусочек меня, думала я. Эта часть уезжает вместе с человеком, которого я люблю.

И всегда возникало то жуткое чувство, что, возможно, я прощаюсь с ними навсегда, не понимая отчего это. Я боялась сказать Гейвину «до свидания», но это время подошло. Папа послал Джулиуса подогнать гостиничную машину для них. Мы все обнялись, поцеловались и обещали звонить и писать друг другу. Гейвин ждал, когда наступит последняя минута. Мы впились друг в друга глазами, и люди вокруг нас даже и не пытались приставать к нам с поцелуями.

– Я позвоню тебе сегодня вечером, – прошептал Гейвин мне в ухо.

– Обещаешь? Неважно, что поздно. – Я воспрянула духом.

– Я обещаю.

Он повернулся к моим родителям.

– До свидания, Дон. Она обняла его.

– Ну, старший брат, – сказал Гейвин папе. Они пожали друг другу руки как мужчины, а затем папа, улыбнувшись, обнял его.

– Береги себя, братишка, – сказал он, взъерошив рукой прекрасные волосы Гейвина. – Остерегайся этих безумных техасских женщин.

Гейвин метнул взгляд в мою сторону и покраснел.

– У него не будет для этого времени, – проговорил дедушка Лонгчэмп.

– Как скажешь, папа, – с улыбкой ответил Джимми. Он, мама и я махали им вслед, стоя на ступеньках. Когда машина исчезла за поворотом, мое сердце упало, и я чуть было не расплакалась. Мама заметила это выражение на моем лице и быстро обняла меня, в тот момент, когда мы повернулись, чтобы войти в отель.

– После чего-нибудь такого грандиозного, как этот праздник, всегда бывает грустно, дорогая. Но еще будут хорошие времена и не один раз.

– Я знаю, мама.

Было воскресенье, а по воскресным дням в отеле всегда проводилась большая проверка. Чтобы не сидеть без толку, я решила помочь в регистратуре. Миссис Бредли, да и все остальные говорили только о вечеринке. Они рассыпались в комплиментах по поводу моей игры и, конечно, маминого пения. Где-то сразу после полудня в вестибюле появилась тетя Ферн с чемоданом. На ней все еще были темные очки. Она остановилась у стола регистрации и закурила.

– Почему ты так много куришь, тетя Ферн? – спросила я ее.

– Это успокаивает нервы, а здесь мне это просто необходимо, – ответила она. Затем она сдвинула очки к кончику носа и посмотрела на меня поверх их. – Ты уже заглянула в «Любовника леди Чаттерли» прошлой ночью?

– Нет, – ответила я. – И вообще я не люблю прятать вещи от мамы.

– О, – простонала она. – Тебе шестнадцать лет. Как ты думаешь, чем она занималась в твоем возрасте?

– Она не делала ничего плохого, – возразила я.

– О, нет! – Она уставилась на меня на мгновение, а затем наклонилась к столу. – Спорю, что ты не знаешь об отношениях твоей мамы и Филипа в школе, не так ли? – сказала она.

Казалось, что какая-то раскаленная ладонь сжала мое сердце. Я почувствовала, что сердце забилось где-то в горле.

– Я не знаю, о чем ты.

– Я так и думала, – кивнула она. – Просто запомни это, принцесса, все здесь не такие уж белоснежно-невинные, как стараются это представить. Ты должна попросить маму рассказать тебе о том, что случилось, когда она и Джимми ездили в «Эмерсон Пибоди», в частную школу в Ричмонде.

– Я знаю, они ездили туда. Дедушка Лонгчэмп был финансовым инспектором школы и…

– Да, да, я не о том, почему или как. – Она наклонилась ближе. – Твой дядя Филип тоже поехал туда. Там твоя мама и он впервые встретились. – Она хитро улыбнулась. – Ты уже достаточно взрослая и должна понимать как это происходит. В дверях появился Джулиус. – Слава Богу, я уезжаю, – произнесла тетя Ферн. Она направилась было прочь, но остановилась и снова наклонилась ко мне. – Глава десятая, – улыбаясь сказала она. – Одна из лучших. Вон там мой чемодан, – указывая, крикнула она Джулиусу. Он поднял его и заторопился к выходу.

Через мгновение она ушла, но сказанное ею заставило мое сердце глухо забиться, и я стояла в вестибюле, уставившись ей вслед. Что означали эти улыбочки, намеки по поводу отношений моей мамы и дяди Филипа? Почему она говорит, что не все такие уж безгрешные, как я думаю? Хотела ли она просто обидеть меня? Или она обращается к тем мрачным отрывкам нашей странной фамильной истории, которая до сих пор держится в секрете?

С тревожно бьющимся сердцем я вышла из-за регистрационного стола и поспешила по коридору в мамин кабинет. У нее только что закончилась встреча с мистером Дорфманом, когда я постучала и вошла.

– Это был прекрасный вечер, – выходя, сказал он мне. Я поблагодарила его и села.

– Миссис Бостон позвонила и сообщила, что твой брат поджег старый мусор в ведре, пользуясь зеркалом, которое тебе подарили Хаммерстейны, и увеличительным стеклом из канцелярского набора, который подарила семья Мамамуд, – сообщила она, качая головой.

– Что? Каким образом?

– Пользуясь увеличительным стеклом, он направил солнечные лучи в ведро, прожег дыру в оберточной бумаге от подарков. Думаю, миссис Бостон нужно увеличить жалованье, – добавила мама, вздыхая.

– Тетя Ферн только что уехала.

– О! Это хорошо, хотя думаю, что дни ее в колледже сочтены.

– Не знаю, почему она такая несчастная и подлая, мама. Ты и папа всегда с ней добры и так много для нее делаете.

Мама выпрямилась и на мгновение задумалась. Затем мудрая улыбка засветилась в ее глазах.

– Мама Лонгчэмп любила говорить, что некоторые коровы рождаются, чтобы давать кислое молоко, несмотря даже на сладкую траву, которой они питаются.

– Наверное, так необычно, мама, иметь сразу двух матерей, как у тебя, – сказала я. Она кивнула. – Ты впервые встретилась с дядей Филипом, когда вы с папой ездили в «Эмерсон Пибоди», да? – спросила я. Ее глаза сузились.

– Да, – ответила она. – И с Клэр?

– И долго ты не знала, что он твой настоящий брат? – Она на мгновение уставилась на меня.

– Да, Кристи. Почему ты спрашиваешь? Ферн что-нибудь говорила тебе об этом? – быстро спросила она. Я кивнула. Я не могла держать от нее в секрете что-либо.

– Она бы все равно сделала это. – Мама замолчала и затем, глубоко вздохнув, сказала: – Это правда, я познакомилась с Филипом там и некоторое время мы были друзьями, но ничего ужасного не произошло, неважно, что там говорила Ферн.

– Да она на самом деле ничего такого не говорила. Она просто представила все так…

– Ферн полна ненависти, чтобы сделать ужасной жизнь всех, кто ее окружает, – сказала мама.

– Я больше не поверю ни единому ее слову, – проговорила я. Она улыбнулась и кивнула.

– Ты действительно быстро повзрослела, дорогая, и тебе следует знать все о нашей семье. Я хочу, чтобы ты кое-что знала, Кристи, – объявила она, и ее взгляд сконцентрировался на мне так решительно, что мое сердце бешено забилось. – Дядя Филип… Ну, дядя Филип так и не оправился от того открытия, кем мы на самом деле являемся по отношению друг к другу. Ты понимаешь, что я пытаюсь тебе растолковать, дорогая?