В школе я был обычным панком. Ну, слушал, там Exploited, GBH, Sex Pistols, Гражданскую оборону. Ругался с учителями из-за булавки в ухе, панковских маек, бритых висков. Но потом моя жизнь резко изменилась. В компании друзей я посмотрел фильм Romper Stomper. Копия была даже не первой, но все, что нам было надо, мы там увидели. Этот фильм рассказывал о скинхедах, точнее, о, так называемых боунхедс, бритоголовых, придерживающихся расистских и националистических взглядов. Фильм был направлен против них, скинхеды по сюжету жили как свиньи, какой-то полухипповской коммуной. Тем не менее, идея нас захватила. Не то, чтобы мы были убежденными нациками, но конфликты с рэпперами, неконтролируемый поток иммигрантов из южных республик бывшего СССР, которые не желали ассимилироваться и часто создавали этнические преступные группировки, все это, несмотря на наличие друзей других национальностей как у нас, так и у наших родителей, не способствовало росту интернационализма. На дворе стояла бешеная середина девяностых. Мы с друзьями ненавидели новую действительность, когда все измерялось деньгами, а деньги делались на крови и обмане. Мы протестовали против нее. И вот была найдена форма протеста.

Майки с логотипами панк-групп полетели в помойку. После поездки в магазин «Ле Менаж» в Хрустальном переулке, на выбитые с родителей деньги, были куплены роскошные шестнадцатидырочные ботинки Dr.Martens. Джинсы, не смотря на мамины протесты, вываривались с завязанными и скрученными штанинами в отбеливателе, отчего на них получались красивые разводы. Под машинку я обрил свою голову, благо форма черепа позволяла. У деда был конфискован комплект подтяжек. Мы с друзьями бегали по библиотекам и подвальным книжным магазинчикам. Читалось все: от старого журнала «Ровесник» с ругательной статьей о «молодых западных нацистах» до невнятного «Майн кампф» и дневников бойцов власовского РОА. Из-за границы привозились кассеты белого ска и ой-музыки, скинзины (ночами переводившиеся со словарем на русский), одежда нужных марок. Мы вышли на первых русских скинхедов, во многих районах города появлялись наши ровесники-единомышленники, становилось на ноги смежное по идеалам движение футбольных фанатов. Появлялись общие места тусовок: кафе «Выставочное» на ВДНХ, Арбат, улица Герцена. Шли первые уличные бои с рэпперами, гопниками, инородцами, молодыми коммунистами. Слава о наших выходках, бежала впереди нас. Мы становились грозной силой, быть бритым было модно. Нас пытались привлечь в свои ряды многие политические партии правой направленности. Кое-кто на это велся. Но, в основном, эмиссары РНЕ и «Памяти» получали пизды под улюлюканье собравшихся. О большую политику мараться мы не хотели. Я окончил школу и поступил в институт стран Азии Африки (прикольно, правда?). К этому моменту, я был весьма известен в кругах бритой молодежи, входил в состав группировки «Белые воины». Еще в школе я увлекся татуировкой и, так как неплохо рисовал, достиг в этом определенных успехов. Татуировки давали мне неплохой заработок, я и сам набил себе несколько татуз: свастику на груди, ку-клукс-клановца на левом плече и скифский орнамент на спине и бицепсах.

У меня было пара приводов в ментовку за драки, но до серьезных заморочек пока не доходило.

Однажды я сидел у себя дома и пил в одиночестве пиво, на полу в беспорядке валялись журналы и каталоги с татуировками, конспекты арабского из института. Настроение было так себе, надвигалась сессия, давно никого не колол, деньжат было маловато. Поехать что ли, занять бабла у родаков? И час выслушивать их нравоучения про то какой я татуированный урод, что мой прадедушка-фронтовик если бы был жив, не перенес бы внука- нациста и так далее. Когда я окончил школу, родители забрали бабушку к себе, а мне отдали ее квартиру. Время от времени они подкидывали мне денег, но в основном я жил на доходы от татуировок и кое-каких дел с друзьями. Внезапно пронзительно затрезвонил телефон.

— Але, вендиспансер слушает.

— Здорово, вендиспансер, чем занят? — услышал я в телефоне голос Кирюхи, моего одногруппника из института.

— Пивко посасываю, есть предложения?

— Имеются две мажорные крали, хотят сделать себе татки, бабки у них с собой. Могу быть с ними у тебя, через часа два.

— Чего хотят делать?

— Одна узор на жопе на полпачки, у другой есть свой рисунок рыбки в треть, на плечо. Сделаешь?

— С первой 50 баксов, со второй 35, возьмите чего-нибудь пожрать: сыра там, сосисок.

— Ты ж можешь дешевле сделать?

— Они же мажорки, с них не убудет.

— Ладно, скоро будем, ты приберись у себя, девушки все-таки к тебе приедут.

Я полазил по квартире, смел мусор под кровать, принял душ, натянул парадные джинсы и майку-алкашку, обнажавшую мои мускулистые татуированные руки (вдруг, если телки нормальные, кого-нибудь очарую и засажу?). Я поставил машинку для татуировок кипятиться в дезинфицирующий раствор и распечатал новые иглы и перчатки.

Через полтора часа раздался звонок в дверь. Я поставил в музыкальном центре сборник The best of MADNESS и пошел открывать. В дверь с криками ввалился Кирюха, вертлявый рыжий весельчак, фанат группы Korn. За ним опасливо вошли две красивые, дорого одетые девушки. Одна была высокая блондинка с простоватым сильно накрашенным лицом, вторая — стильная брюнетка итальянского типа с большой грудью, похожая на американскую актрису Джину Гершон.

— Алексей. — представился я.

— Наташа. — протянула для поцелуя руку блондинка.

— Очень рад. — пожал я ее пальцы.

— Вика. — чуть смущенно улыбнулась брюнетка.

— Тоже рад.

А брюнетка супер, подумал я про себя, правда, явно нерусская, ну да пофиг. Несмотря на мои убеждения, в моем донжуанском списке были и татарка, и две, весьма страстные армянки.

— Проходите в комнату. — показал я гостям.

— А где я могу попудрить свой носик? — спросила меня блондинка.

— Свой я обычно пудрю от прихожей направо.

— Спасибо, было бы любезно, если бы у тебя нашлась кассета транса. Это поможет мне расслабиться.

— Я наркоманского говна не слушаю.

Блондинка фыркнула и пошла в ванную. Брюнетка, наоборот, украдкой улыбнулась. Вообще, по первому впечатлению, блондинка была эдакой капризной фифой, а брюнетка неглупой свойской девочкой. Брюнетка тем временем, с ухмылкой разглядывала стены моей комнаты, на которых были: календарь с Муссолини на текущий год, граффити свастика и руна Альгиз, пара плакатов европейских ультраправых ой и хардкор групп. Я еще раз оценивающе посмотрел на брюнетку и внезапно понял такой интерес к моим настенным украшениям: в ее ушах были золотые сережки в виде шестиконечных звезд Давида, девочка была еврейкой.

— Ну, как, нравятся картинки? — непринужденно спросил я.

— Ты что, фашист? — с некоторым холодом в голосе спросила она.

— Знаешь, Вика, я просто люблю свою страну и свой народ, если это преступление, то уж извини. Среди твоего народа тоже встречаются нормальные люди, но его представители сделали революцию в России и сейчас, здесь же осуществляют геноцид русских. Холокост тоже выдуман, с целью шантажа немцев и других народов. Многие народы пострадали в этой войне не меньше вас, а деньги и земли получили только вы. Между прочим, многие независимые честные еврейские ученые с этим согласны, могу дать тебе почитать пару серьезных книжек историков-ревизионистов на эту тему. Пещерным антисемитом я не являюсь.

— Дай почитать. — неожиданно ответила Вика. — Было бы интересно. И все-таки любить свой народ, уничтожая другие, это неправильно.