Вообще, половину картин Айвазовского, из за общей вялости сюжета, можно продавать кусками. Вот разрежь, к примеру, Тайную Вечерю пополам — и у тебя будет два негодных обрывка. А, если разрезать пополам большую картину «Про море» Айвазовского, то у тебя выйдет ДВЕ картины «Про Море», ничуть не худшего качества.

Размышляя над этим, я шел к Автовокзалу. А, что — в Коктебеле есть автовокзал. Это гордое название носит небольшая бетонная остановка, возле которой торгуют… нет, не билетами. Семечками.

Еще там стояло несколько маршруток. Маленьких автобусиков. Один из них, стоял, забитый почти под завязку. Но никуда не ехал, потому что украинские водители, едут, только когда автобус действительно забит под завязку. Никаких «почти». Достигается это просто. Для начала, в корзину выкидывается распорядок движения.

Маршрутка, поедет только тогда, когда будет заполнена полностью, да так, чтоб пассажиры толпились, согнувшись в три погибели в проходе, и сидели друг у друга на коленях. При том, раком себя сгибают сами пассажиры. Добровольно, и с песнями. Я повторюсь — маршрутка будет стоять до тех пор, пока не найдутся желающие ехать стоя.

При этом — на остановке будут очередь, из нескольких маршруток. Водители будут курить, заигрывать с девушками, и играть в нарды, ожидая своей очереди. Будет очередь и из пассажиров, желающих ехать сидя. И при этих двух очередях, будет стоять забитая, но не до конца маршрутка, водитель которой будет ждать еще парочку желающих прокатиться стоя, и в тесноте.

Мне, как раз, повезло. Я и был тем последним пассажиром, которого ждал предприимчивый водитель. Когда я вошел, пассажиры, парившиеся в тесном автобусе уже тридцать минут, вздохнули с облегчением. Я сел на крохотную скамеечку, и коллективный гроб на колесиках, наконец, то тронулся.

Внутри маршрутка была отделана под ретро. Лобовое стекло окаймлял ряд потускневших советских пятаков, вверху болталась отрезанная от гардины бахрома. Присутствовал и традиционный талисман — игрушечный зверек, о котором можно было сказать только, что он меховой. И очень пыльный.

Информация от водителя, была ограничена табличкой «Остановок Тута, и Здеся, на маршруте нету» Как это юморное заявление сочетается с правилами проезда на маршрутных такси, где четко прописано, что водитель обязан останавливаться «по требованию» так, и осталось загадкой. Хотя, о чем это я? Первое правило маршрутных такси — Никаких правил.

Второе правило — «Водитель Всегда Прав». Третье правило называть? Или догадались сами?

Ехали мы быстро. Настолько быстро, что на особенно резких поворотах колеса отрывались от земли, и я чувствовал себя Элли, сидящей в Убивающем Домике. А что… хорошее название для маршрутки. А главное, подходящее. Вскоре мы проехали мимо широко известной горы, выполненной природой в форме женской задницы. И нечего на Фрейда кивать — бывают горы, которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО имеют форму дамского зада. Это не мое мнение. Местные тоже так считают.

Потом мы проехали мимо коттеджного поселка, состоящего сплошь из недостроенных, и поросших травой зданий, и въехали в город. То, что это Украина, было совершенно не заметно.

То есть, конечно, у милиции, тут другая форма. Если присмотреться, то можно заметить рекламу, написанную по русски, но как-то непонятно. И только потом, до тебя доходит, что это не ломанный великий и могучий, а украинский язык. Язык, известный всему миру, как язык, на котором писал Шевченко. Да, пожалуй, и все. Больше, я таких героев не припомню.

Мы приехали на автовокзал Феодосии. Как ни странно, тоже выполненный в форме автобусной остановки. С трудом разогнув затекшие от сидения на низенькой табурете ноги, я вышел на небольшую площадь, заставленную десятком автобусов, и маршруток.

Можно сказать, что вся Феодосия, расположена на склоне горы. Так что вокзал, стоял на небольшом косогоре, и чуть выше виднелось старое кладбище, с церквушкой.

Разминая ноги, я искал общепит. Есть хотелось все больше и больше. Тут я увидел расположенную прямо на площади кафешку, отделанную с Крымско-Татарским колоритом. Ну… строчки «При виде пищи теряет разум» просто просятся в моё личное дело. Поэтому, учуяв запах жаренных беляшей, я ввалил в эту кафешку, и не прогадал.

Как уже догадался внимательный читатель, я много и часто путешествую. Поэтому иногда, я просто вынужден питаться на вокзалах. Так вот — на вокзалах, как правило, кормят приотвратно. Это универсальное свойство мироздания. Мы можем открыть портал на Тау Кита, исключительно, чтоб обнаружить, что через пару часов, с обеих сторон портала, как грибы вырастут закусочные, торгующие подозрительно розовыми сосисками, и плоскими лепешечками с посыпкой из поструганной салями и сыра.

Обычно, кафе живет за счет постоянных клиентов. Людей, которые приходят туда несколько раз в неделю. И смертельно боятся, приготовить плохо, так как могут отвадить этих самих клиентов. Так живут все кафе… кроме кафе на вокзалах. В этих блюваловках-рыгаловках, нет никакой надобности заботиться о завсегдатаях. Покупатель, должен успеть расплатится, и сесть в поезд. А понравится ему еда, или нет — дело десятое. Главное, что он уже заплатил, и уехал.

Все эти мысли, вихрем пронеслись у меня в голове, когда я делал заказ. Заказ принимала у меня Крымско-Татарская девочка. Молодая, но серьёзная. В кафе было полтора столика, и ископаемая магнитола. В углу сиротливо торчала раковина. Но занавески на окнах были чистые, а столы не жирные. На девочке был чистый фартук.

Выбор был не богат. Предлагался окорочек, картофель фри, суп и салат. Я собственно, все это и заказал. Плюс торт. Плюс кофе. Девочка что-то почиркала в блокнотике… и тут пришла пора удивляться. За все про все… с меня попросили 15 хохлобаксов. Это где-то в районе 80 рублей.

У нас, подобный обед будет стоить рублей сто пятьдесят. Ну, а в кафе на вокзале, и все триста. Второй раз я удивился, когда постепенно стали приносить заказанные блюда. Суп был харчо, и его была полная тарелка. Ну, это еще, куда ни шло… но окорочек был табака. Обожаю жаренные под гнетом окорочка. Только их так редко встретишь…

В общем, я объелся, еще до того момента, как принесли кофе. Кофе, кстати, тоже был приличный. Я знаю один хороший рецепт его приготовления, который прост как все гениальное. Кофе, должно быть дорогим. Остальное неважно.

Хозяин кофешки, немолодой крымко-татарский татарин, кофе готовить умел. И вот — хотите верьте, хотите проверьте, я так и не раскусил, было это настоящее кофе, или растворимое. Вообще-то, я не расист. И не считаю растворимый кофе изначальным злом. В жизни мне попадались растворимые сорта, которые были лучше, чем натуральное кофе.

Поев, я обнаружил причину ошибки в своих выкладках. Теория о том, что на вокзалах всегда плохо кормят, устояла. В кафе ввались несколько водителей маршруток, и официантка, не спрашивая, стала накрывать на стол. В этом кафе были завсегдатаи. Тут ежедневно питались водители автобусов. Вот откуда здесь такая простая и сытная кухня.

Покушав, я вышел, решив начать день, с осмотра кладбища. Нет, я не некрофил… дело намного хуже. Я историк самоучка, и у меня есть масса идей, относительно тайн истории. Так вот, на Украине, есть такой историк, Кульчевский, который раньше занимался социалистическим хозяйством. Дядя жонглировал цифрами, доказывая, что советские телевизоры лучше, и выпускаем мы, их на душу населения больше. С крахом социализма, он было остался не у дел, но быстро сориентировался, и оседлал нового конька.

Вот, я и решил, наглядно проверить, одну из его занимательных теорий. Посмотреть, насколько часто на старом кладбище встречаются захоронения, с 1932 годом смерти. Конечно, это не доказательство, в прямом смысле этого слова, зато этот источник сложнее подделать.

Я открыл дверь, придал своему лицу, приличествующее и скорбное выражение. И вошел. Чтобы выскочить обратно, через пару минут. Такого я не ожидал. Это был просто шок.

Читатели, наверно уже составили представление, обо мне, и о моем уровне культуры. Так вот — тут шокирован был даже я. Не хотел даже об этом писать, но из песни слов не выкинешь. Кладбище было банально загажено. Среди оградок стадами паслись черные черепахи. Запах стоял соответственный.