Как-то вечером они пошли поужинать с друзьями в ресторанчик, который специализировался на дарах моря. Пандора неожиданно одна выпила целую бутылку «шабли». Хэммонд сосчитал, что она выпила шесть бокалов. Он обратил на это внимание потому, что совсем не пил в этот вечер, поскольку должен был развозить всех по домам. Зато он надрался за ленчем, думая о Бетти Мей.

Пока он чистил на ночь зубы, Пандора в спальне поставила кассету в магнитофон и ждала его, не раздеваясь. Когда Хэммонд вышел из ванной, она начала стриптиз. Он знал, что должен делать. Выключил свет в ванной и лег в постель. Пандора обожала тему любви из одного французского фильма, ей лучше всего удавался стриптиз под эту музыку. Музыка была плавной и чувственной, без резкого ритма и громких барабанов.

В первый раз после его возвращения из Аризоны Пандора была достаточно пьяна, чтобы устроить это представление. Когда Пандора была навеселе, она была счастлива, а когда была счастлива, ей нравилось раздеваться для Хэммонда. Ее стриптиз стал для них своеобразным ритуалом, ее ответом на «грязные» телефонные звонки Хэммонда. Оба получали от этого удовольствие. Пандора обычно шутила, что, если они разорятся, она сможет зарабатывать на хлеб, работая стриптизеркой в клубах Лос-Анджелеса.

Она начала медленно расстегивать платье по одной пуговице от горла до колен. Для стриптиза она специально надевала свое розовое платье. Расстегнув последнюю, Пандора отвернулась от Хэммонда, медленно спустила платье с плеч, и оно скользнуло до талии. Под платьем у нее была надета бледно-зеленая шелковая нижняя юбка. Он улыбнулся ей, когда она поставила ногу на пуфик у зеркала и запустила руку под юбку, чтобы отстегнуть чулок. Для этого случая она надевала специальный кружевной пояс.

Глядя на нее, Хэммонд внезапно вспомнил Бетти Мей. Он не желал этих воспоминаний, но не мог избавиться от них. Он изо всех сил старался смотреть и видеть только Дору и забыть Бетти Мей. С этим все было кончено. КОНЧЕНО! Но именно сейчас он почувствовал ее бедра, как она сжимала ими его голову. Ему захотелось, чтобы Пандора перестала разыгрывать представление.

Она выпрямилась, сняв второй чулок, и медленно сбросила нижнюю юбку, та шелестя упала на пол. Пандора аккуратно подцепила ее носком и грациозно подбросила вверх. Шелковый комок упал на постель прямо перед носом Хэммонда. Он протянул руку и прижал юбку к лицу. «Ради Бога, Дора, перестань!»

Дора наслаждалась собой. Наслаждалась до тех пор, пока не расстегнула лифчик. Освобождение грудей неожиданно напомнило ей о незнакомце из отеля «Бель Эр». Почему? Почему сейчас? Она пыталась избавиться от мыслей о нем, не вспоминать, как она раздевалась перед ним. Она видела его шрам, его возбужденный член. «Пошел прочь! Убирайся!» Дора крепко сжала зубы и стала снимать трусики. Она оттянула резинку и отпустила ее с громким щелчком. Для Хэммонда это прозвучало, как удар хлыста. Почему она сделала это? Перед ним возникли другие воспоминания. Его рука, хлещущая Бетти Мей по ляжкам. Ее пальцы, впившиеся в его ягодицы. Его пальцы, сжимающие ее соски. И потрясение, когда он увидел, что боль возбуждает ее.

Пандора взяла в руки свои груди, предлагая их зрителям, потом легонько потрясла ими. Все это так отличалось от ее воспоминаний. Ее ноги, расставленные по сторонам кушетки, когда мужчина начал проникать ей в зад. Спокойное удовольствие от небольшого представления для Алека сменилось ощущением опасности. «Убирайся из меня!»

Было слишком поздно: она почувствовала влагу между ног.

Хэммонд тоже вспоминал. Он видел ягодицы Бетти Мей, а не Доры, ощущал персиковый пушок юности. «Господи, только бы забыть!»

Пандора начала дрожать. Она молила Бога, чтобы Хэммонд ничего не заметил. Ей придется довести до конца эту дурацкую игру. Когда она сжала бедра в последнем движении своего стриптиза, Дора почувствовала, что сейчас кончит. Она закрыла глаза, пытаясь сдержаться. В ее памяти, как взрывы, вспыхивали разные образы. То, как он использовал ее, как игрушку, делал с ней все, что хотел, и еще – это пугающее чувство оплодотворения.

Слава Богу, эта гребаная музыка подходит к концу, подумал Хэммонд. Пандора всегда заканчивала свой стриптиз одинаково: прикрыв лоно одной рукой и положив правую руку на грудь. На языке стриптизерок это означало «возвращение к скромности». Рука Пандоры, лежащая на светлых волосах лобка, была мокрой.

Она забралась в постель и придвинулась к нему гибким движением плывущей змеи. Она всегда так делала после своего представления. Но в этот раз она двигалась быстрее обычного. И стоило ему обнять ее, как она кончила. Хэммонд обнимал ее дрожащее тело. Они заснули в объятиях друг друга, так и не занявшись любовью, ее рука на его опадающем члене.

Он пробудился от ужасного сна. Он был с Бетти Мей. Ужасно думать, что она мертва, когда в его памяти она живая. Лежа в постели с Дорой, он предавал ее с мертвой девушкой. Сейчас это было еще большим предательством, чем казалось в свое время, когда Бетти Мей была жива.

Хэммонд не мог оставаться в постели с этими мыслями.

Он поднялся, и Дора почувствовала его движение.

– С тобой все в порядке? – прошептала она.

– Просто бессонница.

Сонная Пандора протянула руку и ласково коснулась его лица. Послышался раскат отдаленного грома.

Хэммонд сошел вниз и сел в садике подле бассейна. Сверкнула молния. Он вспомнил лицо Уайлдмена.

– Убирайтесь из моей памяти! Оба! – прошептал он в темное небо. Сколько еще пройдет времени, прежде чем они исчезнут из нее, эта парочка – девушка и Уайлдмен?

Когда начался дождь, Хэммонд вернулся в дом. Ему было одиноко.

На следующее утро, внезапно проснувшись, он уже знал, что ему нужно делать. Он увидел это во сне. Все было весьма просто: чтобы изгнать дух Бетти Мей Лефевр, он должен убить Чарльза Уайлдмена.

В этом сне Уайлдмен снова и снова пытался убить его. Нападение следовало за нападением. Не успел Хэммонд отразить его ножом в супермаркете, как они оказались на отдаленном и пустом пляже. Уайлдмен пытался забить его до смерти камнем. Последнее, от чего Хэммонд проснулся, была драка в бассейне. Уайлдмен пытался утопить его, напав на него снизу. Когда он потерял сознание и его легкие наполнились водой, Хэммонд в ужасе проснулся. Он лежал в постели рядом с Пандорой. Она вскочила от его крика. Сама Пандора только что проснулась от собственного ночного кошмара.

– Алек, что случилось?

Его искаженное лицо испугало ее. Пандора никогда прежде не видела у него такого выражения ужаса. Несколько мгновений рядом с ней лежал незнакомый мужчина, кто-то, кого она не знала.

– Кошмарный сон! – Хэммонд чувствовал во рту вкус воды. Он кашлял, брыкался, его мутило. Глаза болели от хлорки бассейна.

– Скажи мне, что это было? Что тебе приснилось? Может, ему снилось то же, что и ей?

Он не мог ничего ответить. Дора прижала к себе трясущееся тело Алека и увидела, как расслабляются мышцы его лица.

– Боже, это, должно быть, было ужасно.

Неужели возможно, что они видят одинаковый сон?

Хэммонд все еще слышал звуки, раздававшиеся под водой. Они были такими нечеткими. Он все еще чувствовал, как через нос и рот вместе с воздухом из него уходит жизнь.

– Мне приснилось, что я тонул.

– Ты весь мокрый. – Она погладила его влажную грудь. Ей снилось не это.

Хэммонд был весь в поту. С волос капало, словно он только что выбрался из бассейна, из своего ночного кошмара. Пандора протянула ему стакан воды.

– Больше никакой воды, – сказал он. Ему было не до смеха.

Чтобы как-то подбодрить его, Пандора хотела сказать, что ей тоже снился ужасный сон, но она ничего не сказала. Не могла. Сон Пандоры начался, как любовная связь, в нем было обещание всего. Она жаждала снова встретиться с ним, с этим мужчиной. Она обратилась в полицию, и его нашли по шраму. Он остановился в мотеле где-то недалеко от пляжа. Пандора ехала к нему в приподнятом настроении, как подросток перед первым свиданием. Она пела в машине и продолжала мурлыкать, когда, полная приятных ожиданий, вошла в комнату. Он был там. Обнаженный, он лежал в постели и энергично трахал женщину. Пандора начала кричать и никак не могла остановиться. Крики были оглушительными. Она понимала, что сейчас наступит ТИШИНА… Она начала оттаскивать от него эту женщину и увидела, как из тела женщины выскользнул, как шпага, его пенис. Его напряженная плоть была в крови, она капала с его члена.