— Ясное дело, могу. Я тут… — Пенкин замялся. — И по личным делам появляюсь, Есть намерение, понимаешь.
— Ну, и отлично, — улыбнулся Виталий, поняв намек. — Значит, если что случится, сразу мне сообщайте. В тот же миг. Ну, а к двадцати уже твердо тебя жду.
— Так точно. Слушаюсь, — подтянуто козырнул Пенкин.
Он ушел. Через миг на улице взревел его желто-синий мотоцикл.
И снова потянулось время, тягуче, вязко, изматывающе медленно.
Наконец вернулся Терентий Фомич.
Виталий вышел в прихожую. Терентий Фомич уже снял свою телогрейку и теперь одной ногой об другую стягивал залепленные грязью сапоги. В носках он направился в комнату, приглаживая ладонями седые вихры.
— Ну, как ты тут, сынок? — добродушно прогудел он.
— Зря я сижу, — проворчал Виталий, входя вслед за стариком в комнату. — Домой надо ехать, вот что. Вас с Гелей поблагодарить и ехать. Никого я тут все равно не найду. Разве без точного адреса можно? Дураке свалял. Вот если будет сегодня оказия до станции, то и поеду. Пенкин Гриша вроде обещал. Проведывал меня час назад.
— Успеешь еще, — сказал старик. — Сейчас хозяйка моя прибежит, обед соберет, мы с тобой покамест все и обсудим.
Виталий посмотрел на часы. Малая стрелка подползала уже к цифре пять.
Тут, как бы откликаясь наконец на его нетерпение, на улице послышалось взрывное тарахтение мотоцикла. Звуки замерли возле дома, и сразу басовито, но не злобно гавкнул Алдан.
Виталий подошел к окну. С мотоцикла Пенкина соскочила Галя в своей аккуратненькой телогрейке, с желто-зеленой косынкой на голове и устремилась к крыльцу. Почему-то она ехала не в коляске, а пристроилась за спиной у Пенкина. За Галей солидно, вразвалочку последовал и Григорий, на этот раз в штатском костюме и кожаной куртке, небрежно размахивая белым дорожным шлемом. Виталий отметил, что мотоцикл, на котором тот приехал, был неслужебным.
Первой с улицы вбежала Галя, раскрасневшаяся, оживленная, на ходу снимая телогрейку, и, увидев Виталия, торопливо и весело сообщила:
— Вон какой у меня шофер! Ой, я же задержалась! Вы тут с папой небось изголодались. Сейчас, сейчас…
Она повесила телогрейку и исчезла за дверью в кухню.
За Галей появился и Пенкин. Одновременно из комнаты вышел Терентий Фомич. Увидев Пенкина, он радушно развел руки и воскликнул:
— О-о! Кто пожаловал! Милости просим. Сейчас закусим чем бог послал.
Но Пенкин отрицательно покачал головой.
— Не могу, Терентий Фомич. Прошу извинить, дела. Вот и вашего гостя должен увезти. Тоже извинить прошу.
— Дак как же без обеда-то? — забеспокоился старик. — Не-ет, не отпустим. Но по-нашему это, как хочешь.
Из кухни выскочила Галя и, почему-то не вступая в спор, быстро сказала:
— Погодите. Я в дорогу соберу.
Она снова юркнула за дверь и, пока Виталий надевал пальто и искал шапку, появилась из кухни с бутылкой молока, заткнутой скрученной бумагой, и пестрым тряпичным свертком.
— Вот, держите, — сунула ома все это в руин Пенкину. — Молоко, хлеб с салом. Авось по дороге-то сжуете.
Под суровым взглядом Пенкина прощались торопливо и, как всегда в таких случаях, бессвязно.
Наконец Виталий и Пенкин вышли на крыльцо и прикрыли за собой дверь.
— Ну, что случилось? — нетерпеливо спросил Виталий.
— Уехали, — коротко сообщил Пенкин.
— Как так уехали?!
— А так. Никаких приготовлений. Или там прощаний. Вышли к машине, вроде как взять чего-то.
Один в пальто, другой в куртке. Вдруг сели и — ж-жик!
— Давно? Пенкин посмотрел на часы.
— Двадцать семь минут назад. Задержим на любом посту до Москвы. Не сомневайтесь. Сейчас до первого нашего поста махнем. А там радио, и — по всей трассе сигнал. Как положено.
Они подошли к мотоциклу, и Виталий спросил:
— Это что, твой собственный?
— Тек точно, — спокойно ответил Пенкин. — Зачем на трассе в глаза бросаться, если что. Лучше так, полагаю. А это зверь будь здоров. От него не уйдешь.
Они торопливо уселись, и мотоцикл с ревом рванулся вперед.
Деревню проскочили в считанные минуты, А за деревней мимо полей и лесов мотоцикл полетел как птица, словно оторвавшись от земли, — таким ровным было здесь шоссе. И Пенкин показывал класс. Холодный ветер с ураганной силой свистел в ушах, и, если бы не защитный козырек коляски и не старенькое ватное одеяло для ног под брезентовой накидкой, Виталий окоченел бы через пять минут такой сумасшедшей езды.
Уже стремительно прошумели по сторонам дороги темные, глухие леса. Теперь мотоцикл приближался к станционному поселку.
Но вот наконец миновали и поселок, и вскоре показалась стеклянная будка поста ГАИ с тремя крупными, ночью светящимися буквами на крыше и темными кружками прожекторов по краям. Возле поста стояли два желто-синих милицейских мотоцикла.
Пенкин лихо подлетел к ним и затормозил. Они с Виталием торопливо поднялись по узкой металлической лесенке. У Виталия это получилось еще и чуточку неуклюже: длинные его ноги совсем окоченели и затекли в тесной коляске, В будке оказалось два инспектора ГАИ, капитан и старший лейтенант в форменных черных кожаных костюмах.
Капитан подсел к рации, и уже через несколько минут стало известно, что красные «Жигули» указанной модели и с указанным номером только что миновали ближайший пост в направлении Москвы, опережая возможных преследователей всего на двадцать минут. Далее капитан передал необходимые указания всем последующим постам ГАИ вплоть до Москвы, подстраховав возможность ухода красных «Жигулей» в сторону от трассы и оговорив другие необходимые детали операции, в общем-то знакомой и, как правило, особой сложности не представляющей. Впрочем, исключения — и не такие уж, кстати, редкие — все же случались, и тогда подобные операции сразу усложнялись, оказываясь порой чрезвычайно опасными, а то и трагическими. Преследование есть преследование, и всякое тут может случиться.
Уже садясь в коляску, Виталий бодро сказал:
— Ну что же, Гриша, придется тебе, брат, попутешествовать со мной, ты уж извини. — И, улыбнувшись, добавил: — А слава пополам, когда этих бандитов задержим.
Пенкин пожал в ответ плечами.
— Служба, — коротко бросил он и толкнул ногой стартер.
И снова полетела дорога, закружились по сторонам под серым тяжелым небом перелески, черные поля с белыми островками снега, редкие деревеньки.
Наконец подлетели к следующему посту ГАИ. Не слезая с мотоцикла, перемолвились с дежурным инспектором, который уже поджидал их на обочине шоссе. Выяснилось, что нужная машина прошла всего десять минут назад, ИДЕТ с невысокой скоростью, около семидесяти километров в час, очень аккуратно, без обгонов.
Закончил свое сообщение инспектор обычным вопросом:
— Какая нужна помощь?
— Все в порядке, лейтенант. Спасибо, — поблагодарил Виталий.
И мотоцикл, взревев, снова сорвался с места.
Виталии незаметно для себя начал уже привыкать к сумасшедшей езде Пенкина, к своей неудобной позе, даже к холоду и пронзительному свисту ветра над ухом.
Итак, с последнего поста ГАИ ушло сообщение в МУР, Цветкову. На подступах к Москве, перед дачной зоной, Виталия встретят. Дальше наблюдение поведут другие, на машинах и мотоциклах, постоянно сменяя друг друга, поддерживая между собой непрерывную связь — словом, по всем правилам.
Но тут мысли Виталия оборвались. Он увидел стремительно приближающийся перекресток и фигуру инспектора ГАИ в черном кожаном костюме с белыми поясом и портупеей и в белой каске, и возле него яркий желто-синий мотоцикл. Инспектор палкой попросил их остановиться.
— «Жигули» с указанным госномером, — быстро доложил он, — только что свернули вон туда, вправо, — он мотнул головой, не позволяя себе указать палкой. — Я как раз собрался следовать за ними. Вам помощь нужна?
— Нет, спасибо. Куда ведет дорога?
— Небольшой город. Через семь километров. Не потеряйте их там.
— Все ясно. Еще раз спасибо, — торопливо ответил Виталий и кивнул Пенкину. — Вперед.