Лена засмеялась. Цветков тоже ухмыльнулся и спросил:

— И где же ваша подруга работает?

— На телевидении. Редактор.

— А давно вы дружите?

— Давно. Со школы.

— Ваша подруга знает, где вы работаете?

— Конечно. Ей можно доверять, я ручаюсь, Федор Кузьмич, — горячо заверила Лена.

— И все же приводить к ней Липу без моего разрешения не следовало, — покачал головой Цветков.

— Но ведь Инна не играет никакой роли в операции, — неуверенно возразила Лена.

— Как же не играет? Вот теперь Липа и ее приглашает к себе. Впрочем, Липа ни к каким делам не допущена. Да и что ваша Инна? Телевидение, редактор… Это все далеко от них и не опасно.

— И бесполезно.

— Именно что. Но Липа эта самая все же напрашивается на дружбу. По душе вы ей пришлись, видно. Теперь дальше. Учтите, чтобы что-то получать, надо что-то и давать. Липа — ваша — источник сведений превосходный, я вижу. Но если вы будете молчать о себе, она либо потеряет к вам интерес, и тогда встречи постепенно прекратятся, что нежелательно, либо интерес к вам станет чрезмерным. А ведь рядом спей находятся люди и поумнее. Значит, отсюда какой вывод?

— Нужна легенда.

— Нужна легенда, раз уж так получилось. Ну, и кто же вы такая?

— Я уже думала. Может быть, тоже работаю на телевидении? Потому и с Инной мы дружим.

— Не-ет, хватит телевидения. Для Липы надо что-то поинтереснее.

— Но торговля отпадает, — сказала Лена. — Там Нинин бывший дружок Бобриков действует. Стоит ему навести справки…

— Верно. Отпадает. Что же остается? Придумывайте, придумывайте. Фантазируйте от жизни, так сказать. Это тоже один из законов нашей работы.

… Вечером Лена позвонила Инне, и они, как всегда, встретились возле станции метро.

Инна, давняя подруга Лены еще по школе, была невысокая изящная девушка, очень неглупая, веселая и жизнерадостная, с копной темных перепутанных волос и плутовскими карими глазами. Язычком своим Инна управляла прекрасно и в некоторых случаях оказывала Лене немаловажные услуги.

В метро подруги, как всегда, обсуждали всякие новости.

— Да, ты знаешь, Колю оправдали, — радостно сообщила Инна. — Помнишь, я тебе рассказывала? Я знала, что так и будет. Коля очень хороший человек.

С ее двоюродным братом еще осенью случилась неприятность. Он работал на какой-то базе, а там раскрылось крупное хищение. Вместе с несколькими другими работниками был арестован и Николай. Но Инна была твердо убеждена, что он не виноват, что его оговорили. И оказалась права.

— Ну, поздравляю. — Лена искренне порадовалась за подругу.

Она ощущала сейчас тревогу и облегчение одновременно. Тревогу потому, что совеем забыла про эту историю и сегодня не сказала о ней Цветкову, когда тот расспрашивал про Инну. Это было серьезным нарушением существующих правил. Ну, а облегчение Лена испытала, узнав, что, слава богу, у Николая все кончилось благополучно, значит, можно было об этом и не рассказывать.

— Что ж он теперь будет делать? — спросила Лена.

— Как что? Его обязаны взять обратно, на ту же работу.

Когда подруги вышли на шумную широкую улицу, было уже довольно темно, но фонари еще не зажигались. В бесконечно ревущем потоке машин то и дело вспыхивали фары, на миг высвечивая что-то или кому-то сигналя, Подруги двигались в толпе прохожих, рассматривая названия уходящих вправо переулков. Вот и нужный наконец. Они свернули за угол.

Липин дом был высокий и старый, с лепными украшениями по фасаду. Пришлось пройти во двор, крепко держась за руки и обходя лужи. Старый лифт, кряхтя и гремя суставами, поволок их на шестой этаж. В просторной кабине с пожелтевшими зеркалами резко пахло кошками и дешевыми духами.

На звонок дверь распахнулась мгновенно, словно Липа уже стояла за ней и только ждала этого звонка, положив руку на замок.

— Ой, девочки! — в восторге восклицала Липа, помогая гостьям снять пальто в передней. — Ну, наконец-то! Уж так я вас ждала, так ждала…

Гостьи прошли в комнату.

Одна из фотографий на стене привлекла внимание Лены. Это было какое-то театральное помещение, судя по афишам на стенах, огромному зеркалу, разбросанным и развешанным туалетам. Перед зеркалом сидела актриса в пышном бальном платье, над ней склонилась Липа.

— Ой, Липочка! — воскликнула Лена, указав на фотографию. — Это вы где же сняты, в театре? Вы там работали?

— Да, это театр, — не без гордости подтвердила Липа и, подойдя, обняла Лену за талию. — Мое счастье и мое горе, — она вздохнула, — Была парикмахером, гримером.

— И вы совсем утратили искусство грима? — спросила Лена.

— Это не теряется, милочка, — живо ответила Липа, вся охваченная воспоминаниями. — Я и теперь иногда… ну, шутки, ради, конечно. Для друзей. Вот недавно сделала, например, усы. Вы их в жизни не отличите на лице от настоящих.

— Усы?.. — удивилась Лена.

— Да-да. Валере. Он такой смешной!

— А зачем ему понадобились такие усы? — полюбопытствовала Инна. — В конце концов своими можно обзавестись.

— Ах, я же говорю, шутки ради. Попросил. Говорит: «Друзей разыграю». А через три дня вернул, говорит: «Все. Спектакль окончен». «Интересно», — подумала Лена.

— Ой, меня тоже недавно разыграли, — вспомнила Инна. — Приходит к нам на телевидение письмо: «Редактору товарищу Уманской». Я поразилась. Обычно редактору…

— Это ваша фамилия — Уманская? — живо спросила Липа.

— Ну конечно.

— Господи! — Липа всплеснула руками. — Я же знала артиста Уманского! Это был такой красавец, такая душа! Это не ваш отец?

— Что вы, — улыбнулась Инна. — Мой отец строитель.

— Тогда, может быть, старший брат? У вас есть брат?

— И брат… тоже не артист, — смутившись, ответила Инна.

— Хотя и Уманский? — засмеялась Липа.

— Да, конечно.

В этот момент в передней резко и коротко прозвонил звонок один раз, второй, третий.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Липа, устремляясь к двери.

Звякнул замок, и в передней раздались оживленные голоса.

А через минуту вслед за Липой в комнату вошла Нина Сергеевна, полная, круглолицая, с пухлыми капризными губами и тоненько выщипанными бровями на розовых подушечках надбровий. На ней было необычно просторное, модное платье. Уже знакомые Лене кольца на грубых крепких пальцах и красивые, с бриллиантами серьги под гладкой прической, открывавшей крупные уши. Крашенные синим веки с густо-черными ресницами и серые, чуть навыкате глаза делали ее лицо кукольным.

Нина спокойно встретилась глазами со смутившейся от неожиданности Леной, дружески улыбнулась ей и Инне и сказала:

— Ох, уж извините, опоздала. Столько дел в нашей фирме.

Она держалась совсем свободно, словно никогда и не было у нее с Леной той не очень приятной встречи и они только что познакомились. Так же спокойно и дружески она отнеслась и к Инне.

— Господи, как без мужиков-то иногда хорошо, — сказала Нина, опускаясь на диван и закуривая. — Ишь ты, девичник затеяла… — Она улыбнулась Липе и добавила, обращаясь больше к ней: — Ты бы посмотрела, какие мы прелестные кофточки получили.

И Липа доверительно сообщила своим молодым гостьям:

— Ниночка работает в «Березке». Ужасно нервная работа.

Нина мило улыбнулась и с ехидством спросила Лену:

— Ну, как поживает ваш дорогой Дима? Лена смущенно опустила глаза.

— Не спрашивайте. До сих пор стыдно. Ведь я его даже не знаю.

— Вот оно как? Я что-то в этом роде и предположила, — засмеялась Нина. — А почему же вы тогда…

— Понимаете, этот Дима, — с виноватым видом перебила Лена, — пригласил к вам в «Березку» мою подружку. Необыкновенно красивая женщина, между прочим. Но у нее на заводе неприятности произошли, и Рите было не до «Березки».

— А какие неприятности? — с любопытством спросила Нина.

— Я точно не знаю. Что-то они там в бухгалтерии напутали и неверно отпустили продукцию. Ритка не очень об этом распространялась. Но попало ей жутко. Вот я и подумала: «Ну, чего мне стоит? Чеки эти я как-нибудь достану через знакомых, а вот хорошие туфли купить и с чеками непросто». Пойду, думаю, вместо Ритки. А он ваше имя назвал.