— Как дела, капитан? — с наигранной бодростью спросила Лена.

— Нормально, — скупо ответил Игорь. — Ты-то как?

— Я тоже нормально, капитан, — все так же бодро ответила она. — Как ушибы, болят? Тебе что велели делать?

— Терпеть. А ты что делаешь?

— Еду к подружке Липе.

— Ну, ясно, — с неудовольствием ответил Игорь.

— Привет, капитан.

— Привет.

Вздохнув, Лена повесила трубку. «Что же это такое? — невесело подумала он. — Долго это будет продолжаться? И чем он недоволен?» Когда Лена приехала к Липе, Нина была уже там.

Они встретились вполне дружелюбно, даже расцеловались. Лена, правда, изображала обиду, она была холодновата и сдержанна. А Нина… изображала раскаяние. И обе чувствовали, что идет игра, и были полны взаимной неприязни, настороженности и при этом очевидного желания снова наладить отношения, хотя цель каждой оставалась для другой неясной.

Липа всего этого не замечала, она была переполнена радостью и нежностью к обеим своим подругам и не переставала болтать.

Все уселись пить чай.

— Ой, я так виновата перед тобой, дорогая, — сказала Нина, осторожно откусывая печенье, — Но я даже не могла подумать, что он настолько обнаглеет. Ну, и выпил, конечно. Его, между прочим, можно понять, — Нина лукаво улыбнулась, — ты же прелесть.

— Наглец, — ответила Лена, тоже, но принужденно улыбаясь, — Я люблю таких проучить.

— А разве у вас ничего не было?

— Кое-что было, — усмехнулась Лена. — Например, я ему чуть не сломала плечо. Он взвыл и убежал. Но успел меня все же запереть.

— Какой ужас! — всплеснула руками Липа.

— Как же ты выбралась? — поинтересовалась Нина. — Представляешь, под утро Севка спускается туда… Ой, правда, у него плечо все время болело. Сказал, что ударился. Но как же ты все-таки выбралась?

— Топор нашла. Нажала им на замок, он и отскочил.

— Ну, и вернулась бы к нам.

— Что ты! После этого? Схватила пальто и бежать, Прямо на станцию, Еле нашла.

Некоторое время разговор вертелся вокруг пустяков — моды, тряпки, сплетни об общих знакомых. Но вот Нина, улучив момент, когда Липа вышла зачем-то на кухню, многозначительно сказала:

— Тебя хочет видеть Лев Константинович. Лена недоверчиво усмехнулась:

— Мне казалось, он хочет видеть только тебя.

— Не говори глупости, у него деловой разговор. Липа появилась с горячими пирожками, и снова завязался общий разговор. Гостьи наперебой расхваливали пирожки.

— Леночка, ты мне скажи свой рабочий телефон, — попросила Нина. — Я тебе на днях непременно позвоню.

— Пожалуйста, — охотно согласилась Лена, — Пиши. Это обстоятельство было предусмотрено заранее. Больше разговор никаких опасных тем не касался.

И вечер кончился вполне дружески. На прощание Липа расцеловала обеих подруг. … Нина позвонила на следующий день под вечер. Но до этого произошел один странный случай. Мине Уманской позвонил ее брат.

— Инка, помощь нужна. С работой. Твоя Лена еще в милиции работает или ушла уже?

— С чего ты взял? — удивилась Инна. — Конечно, работает.

— В ОБХСС?

— Нет. Она в МУРе.

— Эх, жаль. Тут, понимаешь, толчочек один нужен. Волынят, дьяволы!

— А ты в суд на них подай. Раз тебя оправдали, пусть…

— Тут лучше неофициально, — досадливо возразил Николай. — А у Ленки нот знакомых в ОБХСС?

— Не знаю. Во всяком случае, просить ее я ни о чем не буду. — Инна рассердилась.

— Ну, тогда ладно. Считай, что этого разговора у нас не было, — обиделся Николай и бросил трубку.

А на следующий день Нина позвонила Лене. К счастью, та была на место.

— Леночка, — торопливо и встревоженно сказала Нина. — Очень надо увидеться, Я заеду за тобой. Вы где находитесь?

— Ой, мне сейчас надо с начальством ехать на точку, — ответила Лена, лукаво, улыбнувшись сотруднику, который подозвал ее к телефону. — А оттуда я к Инне обещала заехать. Может, отложим до завтра?

— Нет, нет. А если я тебя на этой точке перехвачу?

— Неудобно. Давай тогда так условимся. Через… — Лена посмотрела на часы. — К шести у Инны. Ладно?

— К ней заходить не хотелось бы. Я тебя лучше возле ее дома подожду. В машине. Давай адрес. Лена продиктовала адрес и повесила трубку.

— Почему-то очень спешит, — сказала она. — И волнуется.

В этот момент в комнату вошел Откаленко. Наклейку с лица он снял, но под глазом остался бурый рубец. Тем не менее Игорь был бодр, энергичен и даже на свой манер скупо улыбался.

Лена удивленно спросила:

— Ты зачем пришел? Тебе лежать надо.

— А может, я по тебе соскучился?

— Ого! — еще больше удивилась Лена и сказала сидевшему тут же сотруднику: — А ведь он болен серьезнее, чем мы думали.

— Да-а, — шутливо согласился тот. — На голову перекинулось.

Откаленко с напускной строгостью сказал:

— Шуточки? На работе находитесь, товарищи. — И обратился к Лене: — Кто спешит и кто волнуется?

— Уважаемая Нина Сергеевна.

— Ладно. Идем к Кузьмичу. Там решим. По дороге он сказал Лене сердито:

— Я тебя больше ни на шаг одну не отпущу. Все.

— Посмотрим, — независимо ответила Лена, но сердце у нее на миг замерло от волнения.

Спустя час Лена подходила к дому, где жила Инна, и уже издали увидела поджидавшие ее «Жигули». Нина сказала торопливо:

— Поехали скорей. Нас ждут.

Машина сорвалась с места. Видно было, как Нина нервничает.

Довольно быстро они оказались в одном из кривых переулочков Замоскворечья, возле старого трехэтажного дома с облупленной штукатуркой по фасаду и ржавыми балкончиками, Нина заехала во двор и остановилась возле темного подъезда. Чуть не на ощупь, держась за перила, поднялись на второй этаж. На лестнице пахло кошками и подгоревшей едой.

Нина позвонила.

Дверь открыл сам Лев Константинович, одетый вовсе не по-домашнему, в темном костюме и при галстуке. Глянцево бритые тугие щеки даже поблескивали в тусклом света одинокой лампочки, седая щеточка усов воинственно топорщилась под широким носом.

— Прошу, — церемонно сказал он чуть в нос и помог обеим женщинам снять пальто, потом снова повторил: — Прошу. Вот сюда.

Они зашли в скудно обставленную, мрачноватую комнату. Маленькая квартира эта была как бы выгорожена из большой. Лона даже подумала, что и входная дверь в нее была тоже вроде бы лишней на лестничной площадке.

— Ниночка, чайку бы Нам, — барственно и спокойно распорядился Лев Константинович, потирая руки, и указал Лене на стул возле покрытого настрой скатертью квадратного стола на толстых, резных ножках, над которым свисал оранжевый замызганный абажур. — Присаживайтесь. Сейчас мы свет зажжем. Где это он тут включается? Ага…

Казалось, он и сам незадолго до них впервые пришел в этот дом.

Лев Константинович подошел к двери и щелкнул Выключателем. Вспыхнули две лампочки под стареньким абажуром, и в комнате сразу стало светло. Лев Константинович вернулся к столу. Его широкое крепкое лицо с седыми усиками, с маленькими, живыми глазами-буравчиками под нависшими, удивительно черными бровями из сурового вдруг стало неожиданно грустным, когда он посмотрел на Лену, посмотрел внимательно и сочувственно.

— Что вы на меня так смотрите, Лев Константинович? — улыбнулась Лена.

— Жалко вас, милочка. Ведь я вам должен сообщить пренеприятнейшую для вас вещь. Ваша фамилия, если не ошибаюсь, Златова, не так ли?

— Так, — как можно спокойнее ответила Лена. — Что из этого? Однако это открытие ее обеспокоило.

— Вы, очевидно, неприятно удивлены? — усмехнулся Лев Константинович. — А между тем все очень просто, фамилию сообщила ваша подруга Инна.

— Кому сообщила? — совсем простодушно поинтересовалась Лена.

— Нам. Она связана с некоторыми нашими людьми.

— Неправда!

— Правда, правда. И вы, кстати, тоже связаны. Вам ведь известен некий Николай Уманский?

— Он ни в чем не виноват! — вырвалось у Лены.

— Ошибаетесь. Просто мы ему помогли выбраться из этого дела. Он нам нужен. Но Николай, увы, остался под подозрением, большим подозрением. Так что сами понимаете, — Лев Константинович вздохнул и сожалеюще развел руками.