Фрэнки показалось, что он восстановил самообладание гораздо быстрее, чем она. Когда он открыл перед ней дверцу и помог ей выйти, то вел себя спокойно и непринужденно.

– Где вы откопали эту куртку? – шутливо спросил он, проводя рукой по покрытому царапинами рукаву.

– Это куртка моего брата Ника. Я то и дело брала ее поносить, так что в конце концов он отдал ее мне.

– Хорошо. С характером. Как и вы, Фрэнки.

Эрик заставил ее почувствовать себя особенной.

А кроме того, миниатюрной – настолько он был выше ростом и шире в плечах. Это потрясающее ощущение, если ты – высокая женщина. Оно ей понравилось.

У двери он улыбнулся ей своей широкой, уверенной улыбкой и сказал:

– Мы так и не поговорили о свадебном меню, верно? Я дам вам знать через пару дней, и мы все обсудим. Вы как, согласны?

Она неуверенно кивнула. Губы все еще пылали от его поцелуев. Она ощущала, какие они распухшие и горячие, как сильно пульсирует кровь. В этот момент она не была уверена, что рискнет хотя бы еще раз увидеться с Эриком Торпом. Он слишком опасен для ее спокойствия и благополучия.

– Я буду очень занята ближайшие несколько недель, – выдавила она наконец из себя, но ее слова прозвучали не так убедительно, как ей хотелось бы.

Он пожал плечами.

– Значит, мне придется рискнуть, не так ли?

Ответить на это было вроде бы нечего.

– Ну, тогда спокойной ночи. И спасибо за чудесный ужин, – проговорила она охрипшим голосом и почти бегом кинулась к двери – а то вдруг ему взбредет в голову поцеловать ее еще раз!

Дома она разделась, приняла горячую ванну и сразу улеглась в постель, говоря себе, что совсем не думает о нем, ну нисколечко! Она заставила себя вспомнить, сколько шляпок продано за последние дни, мысленно распланировала работу на следующий день, напомнив себе, когда и какие заказы должны быть готовы. Она лежала под голубым пуховым одеялом, подаренным матерью к Рождеству, и ждала, когда же наконец заснет, решив совершенно не думать об Эрике Торпе.

Проклятье! Фрэнки снова подняла голову и, прищурившись, посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике возле кровати.

Половина четвертого. Целых двенадцать минут прошло с тех пор, как она последний раз на них смотрела.

Заснуть никак не удавалось, и она начала приходить в отчаяние. Если бы она знала, что так получится, то было бы лучше действительно пойти потанцевать. Или заняться чем-то другим.

Эротические картины этого «чего-то» непрошено вспыхнули у нее в мозгу. Она застонала и перекатилась со спины на бок, со злостью взбила кулаком подушки под головой и попыталась улечься поудобнее. У нее заболела голова, и она недобрым словом помянула выпитое за ужином вино. Совсем по-другому болело все ее тело, и она прокляла поцелуи, которыми так охотно обменялась с Эриком.

Кончилось тем, что она позволила глубоко запрятанным в ее душе вчерашним чувствам выйти на поверхность и получить имя: ЭРИК ТОРП. Это имя отпечаталось у нее в мозгу заглавными буквами.

Он смутил ее покой. В один день он умудрился перевернуть вверх дном ее хорошо спланированную жизнь. Конечно, ему немного помогла и ее мать.

И все же почему этот мужчина действует на нее таким образом? Ведь ее и раньше целовали, причем столько раз, что и не упомнишь. Но прежде она никогда не чувствовала того, что почувствовала прошлым вечером, когда ее поцеловал Эрик. Вот так проблема!

Ибо, напомнила себе Фрэнки, серьезный роман или замужество для нее полностью исключаются. Ей придется вкалывать по меньшей мере несколько лет, чтобы ее «Сумасшедший Шляпник» стал доходным предприятием, ей предстоит выкупить закладную на него и обзавестись штатом работников. Сейчас все зависит от нее самой: сумеет ли она выплыть или пойдет ко дну.

А потом, один-единственный вечер, проведенный с ним, вовсе не значит, что он обязательно сделает ей предложение. Даже смешно так думать. Но все равно, внушала она себе, лучше покончить с этим прямо сейчас, если он за одну встречу произвел на нее такое сильное впечатление.

Она отнюдь не считала себя суперженщиной. И мечтала о любви точно так же, как всякая другая женщина, но некоторые вещи остаются неизменными. Например, мужчины не способны забеременеть, несмотря на все разглагольствования о равенстве.

Фрэнки насмотрелась на то, как ее собственная сестра буквально выбивается из сил, будучи домохозяйкой, – где уж тут думать о том, чтобы пристегнуть к этому еще и какую-нибудь требующую полной отдачи работу.

На седьмом месяце беременности София заботилась о трех маленьких бесенятах мальчишках, держала дом в безупречной чистоте, готовила так, что пальчики оближешь, пекла тонны всякой всячины – но начинала сочувственно кудахтать и приносила своему мужу Альдо стаканчик чего-нибудь выпить, когда тот усталый возвращался домой в конце дня и жаловался, как много он работает. Хотя ее собственные лодыжки так опухали, что походили на овальные мячи для американского футбола.

Окажись Фрэнки на ее месте, она поручила бы ему складывать выстиранное белье, заказала бы на ужин из ресторана пиццу, а потом приняла бы горячую ванну. В ее душе не было заложено это свойство – ухаживать за кем-то так, как ее мать и сестра ухаживали за своими мужчинами. Но ведь вполне возможно, что мужчины типа Эрика совсем не такие, возражал ей некий оправдывающийся голос. Возможно, они к этому пресловутому равенству относятся более серьезно, чем ее отец или Альдо. Не исключено, что современная женщина, как это обещают журнальные публикации, действительно может иметь все – карьеру, брак, семью…

Забудь об этом, говорила ей практичная, деловая сторона ее характера. Мигз однажды все это четко сформулировала, когда некая молодая, подающая большие надежды актриса, недавно вышедшая замуж, сообщила им, что она беременна.

– Но с этим проблем не будет, моя карьера как была, так и останется на первом месте, – заявила она. – Мы с Реймондом собираемся все родительские обязанности поделить абсолютно поровну. Это как весы, чаши которых необходимо держать в равновесии.

– Да, но их равновесие уже нарушено, – со вздохом сказала Мигз, когда актриса ушла. – Бедняжка сделала свой выбор независимо от того, понимает она это или нет. Ее карьеру придется отложить – и скорее всего, навсегда. Женщина может делать карьеру, это да. Она, разумеется, вправе делать карьеру и иметь личную жизнь. Но если к этому добавить брак и детей, то одна чаша весов опускается, и надо с чем-то расставаться. И в большинстве случаев расстается с карьерой женщина, а не мужчина.

Юная Фрэнки тогда спорила, утверждая, что феминистское движение преодолело такие устаревшие взгляды. Женщины в наши дни чем только не занимаются. Посмотрите на…

Но время доказало, что Мигз была права, нравится это кому-то или нет. У той талантливой актрисы возникло много осложнений в связи с беременностью и родами, ее ребенок оказался болезненным, и в результате ее карьера просто лопнула. Фрэнки с трудом переварила эту информацию и препроводила ее в архив памяти.

Итак, в лучшем случае женщина могла рассчитывать на два шанса из трех. А сейчас, в этой точке своего жизненного пути, она не могла себе позволить даже одного.

Прощайте, Эрик Торп! Встреча была коротка, но все равно прекрасна.

Надо попробовать считать шляпы – возможно, тогда удастся заснуть…

Утро следующего дня было холодным и серым, под стать мрачному настроению Фрэнки.

Цветы принесли через пятнадцать минут после открытия магазина. Это был огромный глиняный кувшин, в котором плотно стояли ирисы. Аромат цветов наполнил магазин обещанием весны, и Фрэнки при виде их не смогла удержаться от улыбки.

В сопроводительной карточке она прочла: «Доброе утро, прекрасная леди. Эрик».

Вечером он позвонил и спросил ее, не хочет ли она еще раз с ним поужинать. Она поблагодарила его за цветы и сказала, что ей надо непременно быть у родителей. И действительно пошла к ним, но весь вечер пребывала в жутком настроении.