Потрясающая ситуация – она вдова, но, тем не менее, просвещенность ее в элементарных основах любовной игры практически равна нулю. Да, похвастаться нечем! Дейвид никогда не пытался скрыть от нее правду. Во всяком случае, с того момента, как признался в своих чувствах к ней. Согласно ее тогдашнему жизненному опыту, она решила, что, в конце концов, хотя она ничего и не приобретает, но ничего и не теряет. Она наивно полагала, что оставаться в неведении относительно секса даже спокойнее. То, что из-за лекарств ее муж, может быть, на время, но все же стал импотентом, было ничто для нее по сравнению с провозглашенной им высокой любовью.

Ее зачаровало то, что этот выдающийся во всех смыслах человек сделал именно ее, Дорис, центром своей вселенной. Его болезнь казалась только незначительным препятствием на пути к их будущему счастью. Побочный эффект такого странного сосуществования был минимальным, во всяком случае поначалу. Она не сомневалась, что общими усилиями они преодолеют проклятый недуг. Это было ровно за шесть месяцев до того дня, когда она осознала, что суровая реальность не так уж податлива на ее стремления сделать все как можно лучше.

За пару недель сильный мужчина на ее глазах превратился в немощного инвалида. Тут уж стало не до сомнений и страхов, если она хотела хоть чем-то помочь ему. Резкая смена положений, когда она из опекаемой девочки вдруг стала единственной опорой мужа, была не так проста для Дорис. Она понимала, что настоящая боль из-за создавшейся и скорее всего необратимой ситуации еще впереди. Но пока главное заключалось в том, чтобы помочь Дейву. Он в ней нуждался.

Единственным, что по-настоящему отравляло ее жизнь, стала мысль о том, что у них с Дейвом не может быть ребенка. Из-за этого их странный союз зачастую казался ей весьма призрачным.

Ее неопытность настолько не бросалась в глаза за два года пребывания Дорис в статусе вдовы, что ни один из крутившихся рядом сердцеедов не смог разоблачить ее, но и не вызвал у нее нормальной женской реакции на попытки ухаживать. Она полностью погрузилась в занятия. Когда-то Дейв сумел внушить ей необходимость получить образование. Кстати, это произошло задолго до того, как он проявил к ней особый интерес. Косвенным образом это было связано с Патриком. Тот не внял увещеваниям отца и, следовательно, Дорис в каком-то смысле заменила собой объект просветительской агитации Дейвида.

Одеваясь, Дорис думала о том, что судьба решила поиздеваться над ней: она собирается на обед с человеком, который намерен «выкурить» ее из любимого гнездышка, да еще при этом приходится думать, как бы выглядеть получше!

Он не сможет добиться своего, убеждала себя женщина, но перед ней как наяву возник непреклонный взгляд зеленых глаз, и она непроизвольно вздрогнула.

Она сумеет защититься от его даже самого агрессивного поведения, уговаривала себя Дорис. Но при этом не могла не признаться, что вряд ли у нее хватит мужества грубо отшить его в случае необходимости.

Патрик прав, она слишком инфантильна. И мысль о необходимости проявить стойкость этим вечером наполняла ее противным страхом.

Отель «Корона», где остановился Брюс, располагался в ухоженном парке. Таких респектабельных заведений Дорис не посещала ни разу после смерти мужа. Она знала, что кормили здесь очень хорошо, но обычный ее здоровый аппетит исчез. Желудок сводили нервные спазмы. Но ничего этого прочитать на лице Дорис не смог бы никто, а движения ее были, как всегда, точны и грациозны.

Когда она в сопровождении Патрика вошла в зал ресторана, взгляды присутствующих сразу притянула ее изящная фигура. К тому же она заметно выделялась и своим высоким ростом. Простота черного вечернего платья выгодно подчеркивала линии крепкой, стройной фигуры. Пышный венец красивых волос обрамлял очень деликатно подгримированное лицо, красивое и без каких-либо ухищрений. Когда она уверенной поступью шла к нужному столику, огоньки свечей дружно тянулись ей вслед, увлекаемые потоком воздуха.

Чувства Дорис смешались – опасение перемежалось с возбуждением. Наконец она почувствовала, как в нее впился взгляд знакомых ей уже зеленых глаз. Сейчас их янтарный блеск заставлял вспомнить взгляд тигра, устремленный на свою жертву. Дорис хотелось верить, что пройдет какое-то время и ее волнение уляжется. Почему, собственно, надо начинать с неприятия всего и вся, ведь она только-только открыла дверь в мир чудесных ожиданий и развлечений.

Удовлетворенная ухмылка Брюса Кейпшоу, когда тот вставал, приветствуя ее, не попала в поле зрения Дорис. Он был одет очень изысканно. Прекрасно сидевший костюм, шелковая рубашка, застегнутая под самое горло на все пуговицы, отсутствие галстука – все это очень умело подчеркивало атлетизм его фигуры.

Его глаза внимательно проэкзаменовали Дорис, не минуя ни одной мелочи. Она почему-то решила, что на каждую отдельно взятую деталь туалета он в свойственной ему манере мысленно прикалывает ярлык с ценой. А она знала, что наряд ее причислить к дорогим нельзя.

– Нам очень не хватало вас, миссис Ленокс. Как прекрасно снова видеть вас, – слегка склонился перед ней хозяин вечера.

Улыбка Дорис была мимолетной, но доброй. Черты лица при этом утеряли напряженность, что позволило в полной мере засиять ее природной красоте.

Искренне доброжелательное выражение лица Брюса при ее появлении тронуло женщину, и ей стало неудобно за изначальную раздраженность. Без своего блестящего интеллектуала-мужа она всегда чувствовала себя несколько скованно. На минуту это ощущение отпустило ее, и почти тут же она обвинила себя в цинизме, равнозначном измене прежнему идеалу.

Мужчины принялись обсуждать дела, а Дорис потягивала что-то безалкогольное. Она заставила себя расслабиться, объясняя постепенно нарастающее внутри нее напряжение тем, что присутствие человека по имени Брюс Кейпшоу приводит в хаотическое состояние ее с трудом обретенную безмятежность. От этого желание вырваться из-под его ига стало просто непреодолимым.

Дорис напомнила себе, что это, в конце концов, деловой обед и ее раздражение просто неправомерно. В самом деле, ведь она приглашена только для того, чтобы подносить к губам стакан и время от времени мило улыбаться. Порой ее кавалеры вообще могли забыть о ее присутствии.

– Похоже, что здесь вас довольно хорошо знают. – Взгляд зеленых глаз напоминал луч лазера.

От неожиданности она вздрогнула и пролила напиток на платье, от чего пришла в невероятное возбуждение.

– Да, мы с Дейвом часто бывали здесь. – Она покладисто согласилась с его замечанием, успокоившись, ибо ее неловкость не была замечена.

Но Дорис поразило то умение, с которым Брюс в совершенно невинную фразу вложил столько ехидства.

– Я думал, что при наличии такого дома, как Блэквуд… – Его темная бровь привычно вздернулась.

– Дорис – никудышная повариха… – Патрик добавил масла в огонь с какой-то чудовищной гримасой.

Она приняла нападение с очаровательной улыбкой: все, что касалось ее кулинарных талантов, оставляло желать лучшего, но ей хватало юмора не поддаться на провокацию.

– У вас не было постоянной кухарки или повара?

– Моя тетя готовила на всю семью, но когда она умерла, Дейв не стал нанимать никого другого.

– При всем желании она вряд ли признавала в вас подлинную хозяйку дома. Хотя наверняка гордилась тем, как высоко залетела ее племянница.

Другими словами, он опять пытался доказать, что она ставила перед собой задачу охмурить немолодого мужчину, разозлилась Дорис. Ее не ввел в заблуждение вежливый тон Брюса. К тому же она обиделась за прозрачные нападки на ее родственницу. Она гордилась своей тетей, которая взяла ее к себе, хотя сама уже была далеко не молода, после того, как родители погибли в автомобильной катастрофе. Столкнувшись в очередной раз с твердым взглядом зеленых глаз Брюса, Дорис подумала: интересно, входит ли снобизм в букет других малоприятных черт его характера?