В самом деле, не Гейб ведь виноват в том, что она трепещет от его прикосновений!

– Мисс? – немного удивленно произнес фотограф, поднимая голову над аппаратом. – Пожалуйста, придвиньтесь плотнее к вашему жениху. – Он улыбнулся. – Иначе те, кто увидит фотографию, решат, будто вы его боитесь.

– Глупости! – хмыкнул Гейб. И добавил, скосив взгляд на Дайан: – Расслабься, дорогая, стеснительность ни к чему.

Она почувствовала, как запылали ее уши. Самым ужасным – по крайней мере, для нее – являлось то, что ей хотелось прильнуть к Гейбу. Именно в эту напряженную минуту она поняла, что ее властно влечет к нему древний как мир инстинкт. И что новая влюбленность не просто возникла, но уже громко заявляет о себе.

Понимая, что медлить больше невозможно, Дайан едва заметно вздохнула и прильнула к Гейбу.

– Замечательно! – воскликнул фотограф. – Не шевелитесь, снимаю! Готово! – Он заметно оживился, так как дело пошло на лад. – А сейчас расположитесь немного иначе, повернитесь лицом друг к другу. Обнимите невесту, мистер, а вы, мисс, положите ладони на грудь своему жениху. Так, хорошо… Но чего-то не хватает. А, улыбки! Пожалуйста, улыбнитесь друг другу.

Он вновь приник к видоискателю камеры, а Дайан и Гейб тем временем посмотрели друг на друга. Взгляд синих глаз Гейба был внимательным, в нем словно сквозил вопрос. А в теплых карих глазах Дайан застыла растерянность. В следующую минуту Гейб улыбнулся, и уголки полных губ Дайан сами собой приподнялись в ответной улыбке.

– Превосходно! – послышался голос фотографа. – Снято! Теперь, если не возражаете, изобразим нечто еще более романтическое, например поцелуй!

Дайан вздрогнула, улыбка сошла с ее губ, выражение растерянности в глазах усилилось. Взгляд же Гейба стал еще более пристальным.

– Да, именно: поцелуй на фоне южных растений, – сказал фотограф. – Прошу!

На мгновение воцарилась тишина, затем Гейб хрипловато произнес:

– По-моему, стоящая идея.

Ресницы Дайан затрепетали, но с губ не слетело ни слова. Тогда Гейб спросил:

– Ты не имеешь возражений, солнышко?

Солнышко! В душе Дайан разлилось тепло.

– Н-нет, – с запинкой произнесла она.

Гейб едва заметно кивнул. Затем медленно скользнул ладонью вверх по ее спине и погрузил пальцы в массу темных шелковистых волос на затылке.

Высокие скулы Дайан окрасились румянцем, глаза влажно заблестели, полные чувственные губы приоткрылись, и Гейб перевел на них взгляд. Потом начал наклоняться.

Кажется, в этот момент фотограф сделал снимок, но охваченная внезапным трепетом Дайан не была в этом уверена. Ее сейчас полностью поглощало происходящее. Кроме того, она почти ничего не слышала из-за шума крови в ушах и громкого стука собственного сердца.

Гейб все приближался к ней, и ее глаза все расширялись. И темнели, хотя сама она об этом не знала.

Наконец Гейб прикоснулся к ее губам.

В ту же минуту по телу Дайан пробежала сильная дрожь, сердце на миг сладко замерло, а где-то внизу, в интимной женской глубине, возникло острое, но непередаваемо приятное ощущение.

Оно усилилось еще больше, когда Гейб проник языком в ее рот.

Фотограф как будто что-то произнес, но на него никто не обратил внимания. Клиенты были полностью поглощены друг другом. Лишь спустя некоторое время, когда им не хватило воздуха и они поневоле разомкнули губы, фотограф тихо сказал:

– Браво! – И, когда Гейб и Дайан с отсутствующим видом повернулись к нему, он добавил: – С такими замечательными заказчиками легко работать.

Дальше потянулись довольно однообразные – внешне, во всяком случае – дни.

Утром Гейб приезжал на велосипеде на Плэсид-стрит, и они с Дайан играли в теннис. Потом каждый приступал к своим делам: Гейб ремонтировал крышу, Дайан шла в расположенную на заднем дворе мастерскую, где ее ожидали неоконченные куклы. Занимаясь ими, она размышляла над тем, что происходит сейчас в ее жизни.

Строго говоря, ничего особенного не происходило. Они с Гейбом держались друг с другом так, будто поцелуя в фотомастерской не было. Правда, время от времени Дайан ловила на себе задумчивые взгляды Гейба, однако заходить дальше этого он себе не позволял. И даже избегал прикасаться к ней.

Вечером после работы Дайан приглашала его ужинать. Затем он еще оставался на чашку кофе, и они сидели во внутреннем дворике, наслаждаясь прохладой и ведя неспешные разговоры.

Эти моменты очень нравились Дайан, правда за одним исключением: изредка Гейбу звонила по сотовой связи какая-то женщина и он беседовал с ней, всегда коротко и никогда не называя по имени. Суть этих разговоров оставалась для Дайан загадкой, которую как она ни пыталась, так и не смогла постичь.

Но она догадывалась, с кем переговаривается по мобильнику Гейб – с высокой стройной девушкой, которая в шутку отдала ему честь, прощаясь на автобусной остановке напротив кафе «Серф».

Разумеется, уверенности у Дайан не было, однако интуиция подсказывала ей, что все так и есть.

Однако незнакомка являлась для Дайан, так сказать, проблемой вторичного характера, первое же место занимал вопрос ее собственного отношения к Гейбу. Спустя несколько дней после знакомства она поняла, что больше играть в прятки с самой собой не может, и признала волнующий и одновременно тревожный факт новой влюбленности, которая завладела ею совершенно неожиданно, поставив в затруднительное положение. Ведь Дайан сейчас совсем не хотелось влюбляться!

К сожалению, сердцу, как известно, не прикажешь, но что же делать с поселившимися в нем чувствами – абсолютно неуместными, по мнению его обладательницы!

Голос здравого рассудка подсказывал Дайан, что воли эмоциям давать нельзя, наоборот, их следует всячески сдерживать и даже, по возможности, игнорировать. Чтобы, когда придет день разлуки с Гейбом, – очень скорой! – встретить его с полной невозмутимостью.

Дайан долго думала над доводами простой логики и пришла к выводу, что иного пути, кроме как согласиться с ними, у нее нет. После этого ей вроде бы стало легче, в душе возникла надежда на благополучное разрешение ситуации и она отчасти успокоилась.

В таком благостном состоянии Дайан пребывала ровно три дня, а на четвертый ее решимость подверглась испытанию. Случилось это накануне приема, в предпоследний день. В спешке заканчивая работу над ремонтом крыши – проблема там оказалась более серьезной, чем предполагалось изначально, – Гейб задержался допоздна, так что Дайан поневоле пришлось предложить ему переночевать в комнате, где он обычно принимал душ и переодевался.

Гейб спокойно поблагодарил за приглашение и двинулся наверх, чтобы принять душ перед ужином. Дайан же, чувствуя смутное волнение, пошла накрывать на стол.

Остаток вечера она провела как на иголках, все время ожидая со стороны Гейба действий интимного характера. Особенно это ощущение усилилось, когда они по обыкновению отправились пить кофе во внутренний дворик.

Еще когда шли туда – Дайан впереди с кофейником и сахарницей, Гейб следом с двумя чашками – она остро ощущала его близкое присутствие. Правда, руки у Гейба были заняты, так что ничего особенного он предпринять не мог. И потом, когда сели за белый пластиковый столик – зонт был закрыт по причине его ненадобности, – Гейб тоже бездействовал. То есть он пил кофе и беседовал с Дайан, но не вставал и не подходил к ней.

Ее же не покидало чувство, что вот-вот что-то должно произойти!

Только Гейб, по всей видимости, ничего об этом не знал, потому что продолжал спокойно обсуждать с Дайан разные темы.

Стояла тихая звездная ночь, молодой месяц плыл в распростершейся над головой черной и словно бархатистой бездне, и все вокруг или засыпало, или готовилось ко сну. А Гейб и Дайан, игнорируя величественное дыхание такого близкого в эти минуты космоса, говорили о самых обыденных вещах: о благополучно – и главное, в срок! – завершившемся ремонте крыши, о предстоящем приеме гостей, о том, кто во что нарядится на праздник, и даже высказывались в том духе, мол, хорошо, что послезавтра все это наконец кончится.