Все же, когда я отправилась на тренировку, ничего не сказала Сане про вальтер.  Я уже знала, что Саня подрабатывает в гаражах то тут то там,  помогает механикам, живет один, мать умерла. А больше он в свож жизнь меня не пускал, мы и смотрели друг на друга как на потенциальных смертников. Видано ли дело попереть против самого Жакаева.

   Стол продала антиквару, оплатила свет, газ  и проедала полученные деньги.

   Дедова  Волга так и стояла, у меня не было денег на бензин, а продавать было жалко, дед ее очень любил.

   Кроме пистолетов, Саня учил меня метать ножи, он брал нож за лезвие и изящным движением посылал нож прямо в цель. Мои ножи падали плашмя, но Саня был настроен благодушно и хвалил мои скромные успехи.

    Итак, Саня сегодня закончил тренировку пораньше и сказал:

   –Алена, пойдем покажу тебе кое что.

    Я долго шла за ним по бурелому.

    -Запоминай дорогу– велел Саня. Я шла и старалась запомнить: корявый дуб, просека, кучка сосен, ручей, наконец Саня остановился в совсем уже мрачном ельнике около кучи хвороста, слегка разгреб его и мне открылась дверь в землянку.

– Ух ты!–    с восхищением произнесла я.

    -Заходи чтоль,– довольный эффектом  пригласил Саня. Я зашла, нельзя сказать, что я доверяла партнеру по оружию безоговорочно, в кармане у меня теперь всегда лежал нож, про который Саня не знал. Однако, Саня был гостеприимен. Внутри землянки  стояла сколоченная лежанка, стол, и самодельная печурка, с железным чайником на ней.

   –Алена– торжественно проговорил Саня:– если чего то случится,  сама понимаешь, тут тебя хрен кто найдет.  У меня тут чай, сахар есть, можно прожить. Дров наготовлю скоро.

    Спасибо Санечка, за доверие.– серьезно сказала я.

   Мы  с пониманием посмотрели друг на друга.Действительно, это был  серьезный и неоценимый подарок, отдать информацию про собственное потайное укрытие.

   Однажды наступил момент, когда я отстрелялась не хуже Сани. Все выстрелы кучно легли в цель. а ножи воткнулись близко к центру мишени.

   Молодец Алена.-похвалил меня Саня:– делаешь успехи, пора переходить на боевое оружие.

    -Саня– спросила я его:– У тебя есть план?

    Я сильно подозревала, что плана у него не было и прогуливайся  сейчас Жакаев со своей свитой, Саня безоглядно  кинется на него, чтобы тут же погибнуть под пулями.

   –Есть.–  отозвался Саня.– Для начала, его парочку самых злобных псов завалить, чтобы мочиться стал от страха. Того Широколицего и Турка, которые тебя искали по дачам. Что ты думаешь произошло? Тебя кто то из шестерок  долбанул и решили, что убили. Сняли одежду, опознать нельзя, нет примет, нет документов, звери быстро растащат кости. Но видать, хозяин послал  холуев проверить  работу да перепрятать труп  надежней. В рубашке ты, Алена, родилась или кто то наверху за тебя просит.-неожиданно закончил Саня.

    -Ага, хороша рубашка–  буркнула я в ответ, но призадумалась.

   Мы перешли на пистолет Макарова, стреляли холостыми, я привыкла к оружию, и ловила себя на том, что мне  нравилось  держать плоский пистолет в руках и всаживать пули в перекрестие на круге мишени. Однажды Саня приволок  мишень  в виде человеческой фигуры, и  я просто с упоением расстреливала голову и сердце врага.

   Как то, когда уже наступила зима, Саня сказал:

   –Ну Ален, ученого учить только портить, начнем с Широколицего. Он  по четвергам  жрет в  грузинском ресторане  Татико. Сходи вечером, погуляй вокруг, может что интересное увидишь.

   План такой, в четверг наблюдай за ним, когда он подойдет к машине, мигни фонариком, сама  без дела не рискуй, под видеокамеры не лезь, отход продумай самостоятельно.-

   Вечером, в потертой дедовой ушанке и  его же  длинном черном пальто с цигейковым воротником я медленно прохаживалась  около  ресторана, откуда доносилась грузинская музыка.

     Ресторан находился в старой части Нижнеярска. Сразу же за  "Татико", я обнаружила узкий проход между  бурыми кирпичными домами, построенными наверное до революции. Я двинулась по проходу и нашла  пару интересных ответвлений. Одно  выходило прямо к  оживленному проспекту Мира, а другое извивалось между домами, помойками и наконец выводило к  тихой и малоинтересной улице Ломоносова.

   Вечером следующего дня  я собралась на нашу операцию, меня слегка подтряхивало.

   Перед уходом, я погладила фото родителей и прошептала "Я люблю вас"

   Широколицый сидел в ресторане второй час, а я гуляла вокруг, стараясь не светиться под  камерами обзора территории. Наконец наш общий враг вышел, промокая масленые губы салфеткой,  и вразвалку направился к Лендроверу, в котором скучал его водитель. Я опознала Широколицего  моментально, та же самая гнусная рожа, которая в сентябре маячила у дачной калитки.

    Мигнула два раза фонариком, это был сигнал  Сане "он идет, все чисто".

    Когда Широколицый подошел к пассажирской  двери своего автомобиля, тут же раздались выстрелы. Широколицый обмяк и  рухнул, раскинув руки в мгновенно окрасившимся кровью снегу. Его водитель  выпал из машины, залег за колесо и  открыл  огонь в сторону Сани.

   Я выстрелила в темную фигуру водителя дважды и помчалась по узкому закоулку, не оглядываясь. На мое счастье началась метель, засыпая следы моего преступления и бегства. За мной не гнались, и  попетляв по переулкам, я уже спокойным шагом  подошла к  дедовской Волге, припаркованной на улице Ломоносова, содрала пыжиковую ушанку и уехала в Ленинский район города.

    Почему то понесло меня  во двор дома, где проживал Рома. Остановившись и заглушив мотор, я  тупо глядела ня несущийся  белый снег в фиолетовом от фонарей вечернем воздухе,  руки мои тряслись, и все тело пронизывала дрожь.

     Когда я немного успокоилась, отправилась домой, объезжая место убийства по максимально широкому пути, а противный привкус одного из тяжких  семи грехов стоял во рту

   "Неужели я  убила человека?"

   Дома, я подходила к зеркалу и  всматривалась в собственное лицо. Это я? Та  самая нежная девочка, которая написала маслом рыжего мальчика с котенком?

    Через три дня, я появилась на лесной поляне, заметенной снегом.

    Сани не было и я переминаясь с ноги на ногу, нервно оглядывалась по сторонам.

    -Ну долго ты будешь стоять?-

    произнес Саня материализовавшийся рядом,

    -Саня а я за тебя волновалась! обрадовалась я.

   –Начало есть, довольно сказал Саня. -Обоих положили, в новостях видал. Ты как, жалеешь?

   –Нет,–  слегка покривив душой отозвалась я я -не очень.

    -Не жалей, он душегуб еще то был, а шестерки его между прочим, все кровью невинных людей повязаны. Пошли в землянку.

   В  протопленной землянке, Саня накрыл стол по случаю первой  победы. На расстеленных  газетах красовались одноразовые белые тарелки с  крупно нарезанной копченой  колбасой, ломтями мягкого серого хлеба. Я заметила  и коробку зефира ванильного явно  предназначавшегося для меня.  По центру стола лежала сложенная   газета Нижнеярские вести, с отчеркнутой  заметкой о двойном убийстве у ресторана. Журналист в заметке недоумевал, кому понадобилось убивать порядочных людей трудящихся на благо города и сетовал о разгуле бандитизма.

   Успех окрылил нас и  в скором времени мы уже обдумывали  завалить Турка, правую руку Жакаева.

   Верней настаивал не этом Саня.

   Я категорически была против и считала, что убивать сейчас напарника Широколицего опасно.

   –Саня,– говорила я,– нужен четкий  план.  Ты научил меня стрелять и метать ножи, но то что случилось с Широколицым дело случая.  Ты сам говорил, что Турок без охраны не ходит, а сейчас он может ее удвоить. Для  удачной операции,  нам нужно использовать снайперскую винтовку или   даже дистанционные мины, а для этого выходить на  нужных людей.

   Саня отмел все мои предложения.

    -Алена,– снисходительно ответил он,– ты смотришь слишком много боевиков, не нужно усложнять ситуацию,  если ты боишься,  я сделаю  все сам.