– Я готова, – ответила Хилари со вздохом. – Если только погода не испортится.

– Ну, солнце будет светить. – Брет произнес это с полной уверенностью. – Насчет этого я распоряжусь.

Хилари откинулась на стуле и с нескрываемым любопытством посмотрела на мужчину, сидевшего напротив.

– Да, – кивнула она, отметив волевой подбородок и твердый взгляд. – Я верю, что вам это под силу. Дождь просто не посмеет пойти.

Они улыбнулись друг другу, и, глядя ему в глаза, она испытала некое новое, незнакомое прежде ощущение, волной пробежавшее по телу, – быстрое, живительное и непонятное.

– Как насчет десерта?

– Вы задались целью раскормить меня? – Обрадовавшись, что этот вопрос прервал странное чувство, Хилари нашла в себе силы беззаботно улыбнуться. – Вы плохо на меня влияете, но у меня стальная воля.

– Пудинг, яблочный штрудель, шоколадный мусс? – коварно улыбнулся Брет, но она помотала головой и вскинула подбородок.

– Старайтесь, старайтесь. Я не поддамся.

– У вас все равно есть слабое место, я уверен. Дайте мне немного времени, и я его непременно найду.

– Брет, дорогой, какой сюрприз тебя здесь встретить!

Хилари оглянулась на женщину, с такой радостью поприветствовавшую Брета.

– Здравствуй, Чарлена. – Он очаровательно улыбнулся стройной, элегантно одетой, рыжеволосой женщине. – Чарлена Мейсон – Хилари Бакстер.

– Здравствуйте, мисс Бакстер, – коротко кивнула Чарлена и прищурила зеленые глаза. – Мы встречались с вами раньше?

– Кажется, нет, – ответила Хилари, почему-то обрадовавшись этому факту.

– Просто лицо Хилари вечно мелькает на журнальных обложках, – пояснил Брет. – Она одна из самых популярных нью-йоркских моделей.

– А, тогда понятно. – Зеленые глаза оценивающе оглядели Хилари и… отбросили, как малоценный товар. – Брет, почему ты мне не сказал, что зайдешь сюда сегодня? Мы могли бы пообщаться.

– Прости, я здесь ненадолго и только по делу, – небрежно пожал он плечами.

Хилари при этих словах почувствовала глубокое разочарование, хотя это конечно же было смешно. Она выпрямила спину. Не надо было увлекаться, она знала это заранее. Разумеется, он прав, их обед был чисто деловым. Она взяла сумочку и поднялась:

– Пожалуйста, садитесь, мисс Мейсон. Я уже ухожу. – Она повернулась к Брету и с удовольствием отметила, что он раздосадован ее поспешным уходом. – Спасибо за обед, мистер Бардоф, – вежливо произнесла она и улыбнулась, когда он нахмурился, услышав, что она снова обращается к нему по фамилии. – Приятно было познакомиться, мисс Мейсон. – И, профессионально улыбнувшись женщине, усевшейся на ее место, Хилари ушла.

– Не знала, что ты обедаешь со своими подчиненными, Брет, – донесся до ее ушей голос Чарлены Мейсон.

Хилари очень захотелось обернуться и посоветовать этой женщине не лезть не в свое дело, но она сдержалась и вышла из зала, так и не услышав ответа мистера Бардофа.

Следующая сессия выдалась более напряженной.

Наметив в качестве декораций яркие осенние краски деревьев Центрального парка, Ларри придумывал все новые эффектные сцены. День был ясным, безоблачным, как предсказывал Брет, один из последних дней уходящей золотой осени. Золото, бронза, багрянец осыпались с ветвей и покрывали землю. И на этом фоне Хилари бегала, бросала диск, смеялась, взбиралась на деревья, кормила голубей и три раза меняла костюм. Несколько раз в течение съемок она ловила себя на том, что ищет взглядом Брета, хотя и знала, что он не придет. Собственное разочарование, вызванное его отсутствием, удивило и огорчило Хилари, и она напомнила себе, что ее жизнь текла бы более спокойно, если бы она не встретила этого человека.

– Взбодрись, Хилари, перестань хмуриться, – ворвался в ее печальные раздумья голос Ларри. И Хилари, решительно выбросив из головы Брета Бардофа, сосредоточилась на работе.

Вечером она с блаженным вздохом погрузила усталое тело в теплую ванну, предоставив ароматной воде волшебным образом исцелять ноющие мышцы. «Ох, Ларри, – устало подумала она, – с фотоаппаратом в руке ты делаешься настоящим Симоном Легри[1]. Как же ты меня сегодня вымотал! Сфотографировал со всех сторон и во всех ракурсах, со всевозможными выражениями лица, во всех мыслимых и немыслимых позах. Слава богу, что теперь можно отдыхать до понедельника!»

Она уже поняла, что проект Брета потребует большой работы и ее ждет множество дней, подобных сегодняшнему. Конечно, ее карьере это пойдет на пользу. Большая фотоподборка в журнале такого уровня, как «Мода», обеспечит ей международную известность. С подачи Брета она непременно окажется на пути к тому, чтобы стать одной из ведущих моделей страны…

Она поймала себя на том, что хмурится. Почему-то эта радужная перспектива совсем ее не обрадовала. Но ведь она всегда хотела добиться успеха в профессии! Перед ее глазами всплыло лицо Брета, и Хилари яростно тряхнула головой, чтобы прогнать его образ. «Нет, не смей! – сказала она этому лицу. – Тебе не удастся проникнуть в мои мысли и спутать мои планы. Ты – император, а я – твоя скромная подданная. Пусть все так и остается».

Хилари сидела в одной из популярных в Нью-Йорке дискотек с Чаком Карлайлом. Музыка здесь проникала в каждый уголок, наполняла вибрацией воздух, разноцветные огни скользили по танцующим. Переполненная музыкой, Хилари размышляла о том, почему решила сохранить их с Чаком отношения платоническими.

Нельзя сказать, чтобы она была равнодушна к мужчинам. Мужские объятия и поцелуи волновали ее… Неожиданно в ее мысли вторглись насмешливые серые глаза, и она хмуро уставилась на свой коктейль. Если она и уклонялась от более близких отношений, так только потому, что никому еще не удавалось глубоко затронуть ее чувства, взволновать их так, чтобы захотелось завязать долговременный или пусть даже кратковременный роман. Любовь, размышляла Хилари, до сих пор обходила ее стороной. И она была благодарна судьбе за это. Любовь влечет за собой обязательства, а обязательства не входили в ее планы в обозримом будущем. Отношения с мужчиной приведут ко всяческим осложнениям, нарушат ее упорядоченную жизнь.

– С тобой, Хилари, всегда особенно приятно выйти в свет.

Она отвлеклась от размышлений и увидела, что Чак с выразительной улыбкой смотрит на ее коктейль, к которому она так и не притронулась за весь вечер.

– Ты так необременительна для моего кошелька.

Она улыбнулась в ответ и отложила самоанализ на потом.

– Сколько ни ищи, тебе не найти женщины, которая бы так заботилась о твоем финансовом благополучии.

– Как это верно! – Он вздохнул и напустил на себя грустный вид. – Другим нужно или мое тело, или мои деньги. И только тебе, ангел Хилари, не нужно ничего. – Он схватил ее за руки и осыпал их поцелуями. – Если бы ты вышла за меня, любовь всей моей жизни, и позволила вырвать себя из этой суеты, – он кивнул в сторону танцующего зала, – мы бы поселились в домике, увитом диким виноградом, с двоими (можно семью) очаровательными детишками и нашли свое счастье.

– А знаешь, – медленно проговорила Хилари, – если бы я сейчас согласилась, ты бы хлопнулся в обморок.

– И ты права, – вздохнул он. – Поэтому я, вместо того чтобы умыкнуть тебя в домик, увитый виноградом, окунаюсь с тобой в суету.

Множество восхищенных глаз устремились на высокую, гибкую девушку в коротком синем, под цвет глаз платье. Она кружилась с темноволосым мужчиной в кремовом костюме. Оба танцора обладали врожденной грацией и музыкальным слухом и великолепно выглядели на танцевальном круге. В конце танца Чак драматическим жестом откинул Хилари на своей руке, и она, снова выпрямившись, весело засмеялась, возбужденная танцем.

Обняв Хилари за плечи, Чак повел ее к их столику. И тут ее смех замер на губах. Прямо перед собой она увидела серые глаза, грозившие нарушить ее душевный покой.

– Здравствуйте, Хилари, – поздоровался он небрежно, и она порадовалась, что разноцветное освещение скрыло ее запылавшие щеки.