— А за торт серьёзно взялся, — съязвил Володя. Керим покраснел. Все рассмеялись. Может быть, это и нехорошо, но громче всех смеялся я. Вот так рыбацкие приметы!

Над Артеком разразилась гроза. Сначала крупные капли дождя забарабанили по крышам. Затем поток воды обрушился на пионерский городок. В разные стороны разбежались ручьи.

Я вошёл в одну из комнат. В ней никого не было. Впрочем, я ошибся. На кровати лежал кто-то, завёрнутый в одеяло. Сверху подушка.

— Фаргит, это ты? — спросил я.

Ком из простыни и одеяла легонько шелохнулся. Из-под подушки выглянула всклоченная голова Фаргита. Глаза испуганные.

— Что с тобой? Боишься грозы?

— Ага…

Я рассмеялся и обнял его. Так мы просидели до тех пор, пока не выглянуло солнце. Гроза прошла.

Тучи уже висели где-то далеко над морем. Когда я уходил, Фаргит спросил:

— Не расскажете никому?

— Что ты, Фаргит!

Как-то раз наш отряд поехал на экскурсию. Всё шло хорошо, но в конце дня погода испортилась. Началась гроза. Я очень волновался. Ведь в лагере остался дежурить Фаргит.

Когда мы вернулись в лагерь, мне рассказали, что произошло с Фаргитом.

Как только начался дождь и грянул гром, Фаргит спрятался в своей комнате, трясясь от страха, закрыв ладонями уши.

И вдруг туда вбежала Мирида.

— Фаргит, флаг! — закричала она.

— Что? — переспросил Фаргит.

— Флаг сорвало, и трос запутался!

Над Артеком всегда гордо реет флаг. Флаг на мачте — лагерь живёт. Таков закон. А вот сейчас он, намокнув, уныло повис на мачте, оторванный с одной стороны от тросика. Фаргит посмотрел на Мириду и вдруг, ни слова не говоря, бросился из комнаты. Низко нагнувшись, подбежал к мачте, ловко накинул на ноги ремень и полез вверх. Мачта была скользкой. Ветер раскачивал её из стороны в сторону. Но Фаргит упрямо лез вверх. Держась одной рукой за мачту, другой он распутал тросик и ухватился за флаг.

Когда я прибежал в лагерь, флаг трепетал на мачте. Около мачты стояли промокшие до нитки Фаргит и Мирида.

К нам приехал иностранный турист. Весь увешанный фотоаппаратами. Шикарный светло-серый костюм. Остроносые туфли.

— Джон Гарбер, журналист, — представился гость дежурному по лагерю.

— Володя Белкин, пионер, — отрекомендовался председатель совета отряда.

— Очень приятно!

— Мне тоже, — ответил Володя и протянул гостю букет цветов.

— О! Розы! — воскликнул Джон Гарбер. — Дивный аромат! Я очень люблю розы.

Володя пригласил журналиста осмотреть лагерь.

Сначала он изъявил желание побывать в помещениях. Здесь у нас порядок морской. Постели заправлены в струночку. Полы надраены до блеска. В комнате гуляет морской ветер. Красота! Джон Гарбер подошёл к кровати, поднял одеяло, пощупал матрац, а потом плюхнулся на постель.

— О! Мягко! Матрацы — люкс! Сенсация! — воскликнул Джон Гарбер.

— Никакой сенсации… обыкновенные кровати, — пожал плечами Володя.

Потом он решил показать журналисту строительство пионерского стадиона. Услышав о соревновании между отрядами, Джон Гарбер снял очки и уставился на Володю.

— Соревнование? И здесь соревнование! Удивительно!

— Что ж тут удивительного? Почитайте «Пионерскую правду», и вам станет ясно. У нас все дружины соревнуются, — объяснил Володя.

Джон Гарбер подошёл к ребятам, которые клали опорную стенку. Те бросили работу и окружили гостя. Поинтересовались, как доехал.

— Спасибо, хорошо, — ответил он и, достав из кармана горсть мелочи, бросил под ноги ребятам.

Такого нахальства, конечно, никто не ожидал. Керим подскочил к корреспонденту, хотел сказать ему грубость, но сдержался и насмешливо проговорил:

— Вы уронили мелочь…

— Разве? — пробормотал Гарбер.

На тропинке поблескивали брошенные монеты.

На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.

— Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? — щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.

— За «партизанку».

— Ты партизанка?

— Вы не поняли, — рассмеялась Катя. — Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, «партизанкой» называется…

— Не понимаю. Девочка — партизанка. Причём тут кукуруза?

— Да нет же, я юннатка и вырастила богатый урожай кукурузы.

Джон Гарбер то ли не понял ничего, то ли не захотел понять и вдруг спросил:

— Хлеб у вас дома каждый день бывает? Вокруг все громко и весело расхохотались.

В это время послышался сигнал горна на обед. Володя пригласил гостя отведать артековские блюда. Тот охотно согласился. Сел он возле Коли Иванова.

— Ты откуда, мальчик?

— Из Калинина, из детского дома.

— О! Ты сирота! Я тоже сирота. Одинокий.

— Я не одинокий, — возразил Коля. — У меня много товарищей. И мама Женя. Воспитательница.

Не обращая внимания на Колины слова, Гарбер вдруг сказал:

— Ты — сирота. Я — сирота. Поедем ко мне жить?

— Это куда же?

— В Америку. Будешь жить в богатой вилле. Я подарю тебе машину и киноаппарат.

— Ещё что?

— Ну, будешь смотреть бокс, бой быков, пить всякие коктейли…

На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.

— Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? — щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.

— За «партизанку».

— Ты партизанка?

— Вы не поняли, — рассмеялась Катя. — Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, «партизанкой» называется…

— Не понимаю. Девочка — партизанка. Причём тут кукуруза?

— Да нет же, я юннатка и вырастила богатый урожай кукурузы.

Джон Гарбер то ли не понял ничего, то ли не захотел понять и вдруг спросил:

— Хлеб у вас дома каждый день бывает? Вокруг все громко и весело расхохотались.

В это время послышался сигнал горна на обед. Володя пригласил гостя отведать артековские блюда. Тот охотно согласился. Сел он возле Коли Иванова.

— Ты откуда, мальчик?

— Из Калинина, из детского дома.

— О! Ты сирота! Я тоже сирота. Одинокий.

— Я не одинокий, — возразил Коля. — У меня много товарищей. И мама Женя. Воспитательница.

Не обращая внимания на Колины слова, Гарбер вдруг сказал:

— Ты — сирота. Я — сирота. Поедем ко мне жить?

— Это куда же?

— В Америку. Будешь жить в богатой вилле. Я подарю тебе машину и киноаппарат.

— Ещё что?

— Ну, будешь смотреть бокс, бой быков, пить всякие коктейли…

Керим протёр кусочком ваты объектив «Смены» и расхохотался:

— Сен-са-ци-я!