Именно так выглядит — в исторической перспективе, разумеется! — поведение верховных военных вождей Добровольческой армии (о поведении ее «духовных» вождей, в лице кадетской и прочей думской сволочи, мы лучше умолчим!) в мае и летом 1918 года — если отбросить всю высокопарную шелуху их речей и писаний!

А «Марианна» и «Джон Буль» хладнокровно использовали русских иванов-дураков из «белого стана» в своих корыстных интересах.

Между тем, все утверждения, что вот-де, «союзники», победив Германию, придут (в случае заключения Россией соглашения с «проклятой немчурой») карать «неверных» русских «за измену» — представляются нам абсолютно несерьезными.

Да если бы германский Император Вильгельм II в самом деле въехал бы — с согласия остатков русской Армии — на белом коне в Москву, в качестве ее освободителя от ига Лениных и Троцких, и восстановил власть Дома Романовых, то свергнуть его с трона — после этого! — не смогла бы никакая в мире сила, возьми даже «союзники» Берлин (в чем автор очень склонен усомниться!).

Но, к сожалению, духа наступать на Москву — без формального согласия вождей Добровольчества и заключения с ними соглашения о нейтралитете! — у германского Главнокомандования тоже не хватило. Слишком сильным было, видно, засилье ненавидевших «реакционный царизм» социалистов, а с другой стороны — ставленников мирового финансового капитала — в германском правительстве и рейхстаге — и свой шанс стать подлинно великой державой Германия тоже упустила. Теперь ей оставалось только проиграть мировую войну, что было вопросом нескольких месяцев.

Дальнейшее «водительство» (или «вождение»?) Добровольческой армии ее «вождями» (за исключением генерала барона П.Н. Врангеля — но он командовал — причем командовал превосходно! — уже не Добровольческой армией, а Русской армией в Крыму, и не в 1918, а, к сожалению, только в 1920 году) на Владикавказ-Дербент, Петровск, Баку, Сочи, Гагры, а потом на Киев — до странности напоминает рассказ Честертона «Сломанная шпага» из цикла о патере Брауне. В нем речь идет о том, как один храбрый и талантливый британский генерал — Сент-Клэр — погубил свое войско в борьбе с плохо подготовленными и обученными (хотя и многочисленными и обладавшими артиллерией) повстанцами, заставив свой отряд слишком долго топтаться у реки под ружейным и артиллерийским огнем — вместо того, чтобы с ходу форсировать реку и смести инсургентов.

Где спрятать лист? — В лесу. А чтобы спрятать мертвый лист, надо посадить мертвый лес. Страшный грех, говорит патер Браун. В конце рассказа выясняется, что «героический» британский генерал являлся изменником на содержании у повстанцев и был повешен своими уцелевшими после бойни, прозревшими солдатами, но — к вящей славе Англии! — объявлен мучеником и героем.

Мы, разумеется, далеки от мысли обвинять генералов Алексеева (не зря прозванного «дедушкой русской армии»), Деникина и прочих «февралистов», заодно со всеми, примкнувшими к ним, в работе на Антанту за хорошие деньги. Их жертвенный жизненный путь, навек осененный «мечом и венцом терновым», героическая гибель в борьбе с Красным Зверем в России или нищенское прозябание в эмиграции на сто процентов опровергают такую возможность.

Дело в другом. Сознательное отступление в феврале 1917 года от Духа и Буквы Царской присяги, нарушение святости Крестного целования лишило повинных в этом отступлении людей, особенно из среды высшего военного руководства — благодати Божьей, включая военную харизму. А всякое (в том числе и военное!) творчество, как любил повторять Атаман Краснов — плод Духа Святого!

Глас Бога в их душе — а только он может вызвать к жизни высшие творческие способности, в том числе и военные! — сменился (в лучшем случае!) «мнением» о Нем. Вместо этого все громче, с набатной силой, стал звучать в их душах голос «мира сего» — той самой гипотетической (?) Мировой Закулисы. А голос этот, как нынче уже и нам грешным хорошо известно, говорит, что наивысшими ценностями-де являются не Вера, Царь и Отечество, а «идеалы» — свободы, демократии, прав человека и т. п. однообразно-унылая, и притом насквозь лживая, жвачка для бездумно-счастливого «овечества» — вот за них-то и надо полечь, как за правду-истину!

Так перестановка всего лишь нескольких акцентов в душах высших руководителей страны и Армии привели к нелепым решениям и, в конечном счете, к гибели их самих и Отечества, которое они были призваны защищать. Сказанное относится именно к России, потому что она одна из всех вовлеченных в войну стран старалась все-таки до 2 марта 1917 года быть Святой Православной Русью, водимой Помазанником Божьим, а значит, и Божьим Благословением — пока народ был согласен принимать Его! Не случайно только Россия изо всех воюющих держав провозгласила в качестве одной из своих основных целей в войне освобождение Царьграда от османского ига и восстановление Православного Креста на Святой Софии в Константинополе! Этот крест, кстати, был уже отлит и хранился на борту флагмана русского Черноморского флота — линкора «Императрица Мария», затонувшего в 1915 году в результате таинственного взрыва, причина которого не разгадана до сих пор!

Другие-то страны все давно уже были в руках «князя мира сего», и действовали согласно обычным законам и обычному разуму этого мира. Самой близкой из них по духу к России была все же Германия — и по лежавшему в ее основе монархическому принципу, и по сохранившимся остаткам германского идеализма. Не зря германский Император Вильгельм II, искренне верующий христианин, повелел изготовить две точные копии Священного Лабарума — знамени Святого Равноапостольного Царя Константина Великого с монограммой Иисуса Христа — одну из которых подарил римскому папе, а другую хранил в своей дворцовой часовне, откуда она была похищена неизвестными во время Ноябрьской революции в Германии в 1918 году! Поэтому погубить Россию и Германию враги Монархии и Христианства постарались вместе!

Атаман Краснов, как фронтовой, далекий от Ставки и ее интриг генерал, был свободен от февральского иудиного греха — поэтому Дух Божий благословлял и направлял его дела, подарив под его Атаманством последнее счастливое в ХХ веке лето Православному Тихому Дону. Невиданно богатый урожай, почти полное восстановление промышленности (в первую очередь — военной, оборонной), освобождение всей донской территории от врага — и выход на исконные рубежи грядущего наступления на Москву (где ты была в это время, Добровольческая армия?) — и это все при том, что настоящий, полноценный союз с немцами ему заключить так и не дали — сказалось резко отрицательное отношение к нему Добрармии и, конечно, «прогрессивного общественного мнения», резко вылезшего изо всех щелей и активизировавшегося сразу после ухода большевиков с донской земли. Что это было за мнение? Да включите любую программу TV — и узнаете.

Для подтверждения нашего мнения о положении на Дону и общей оценки положения дел на юге России вновь приведем отрывок из воспоминаний одного из основателей русской монархической Южной армии (союзницы Донской) — герцога Г.Н. Лейхтенбергского:

Был конец июля 1918 г. В Киеве, где я тогда проживал со своими старшими детьми, постепенно, под охраной немецких штыков, укреплялось правительство Гетмана Скоропадского, организовывалась правительственная украинская власть, водворялись покой и тишина, и экономическая жизнь края начала возрождаться.

На Дону правил Атаман Краснов и там также нарождалась вооруженная сила и укрепились порядок и тишина.