Пробыв в своем кабинете часа полтора и переложив для имитации деловой активности в ином порядке рекламные проспекты, которые успели накопиться на моем столе солидной стопкой, я решил, что на сегодня поработал достаточно и пора отправляться домой.

Мой "ситроен ХМ", самая комфортабельная и престижная модель вообще-то довольно скромного — по сравнению с «кадиллаками», "линкольнами" и «роллс-ройсами» — семейства «ситроенов», обычно стоял на площадке у входа, но сегодня я позволил себе появиться на работе позже, и стоянка оказалась занятой, поэтому пришлось припарковать машину в соседнем квартале. Подойдя к «ситроену», я заметил за щеткой стеклоочистителя какую-то записку и сперва подумал, что это квитанция на штраф за парковку в неположенном месте. Однако, это оказался просто листок из блокнота, оторванный не по перфорации, как машинально отметил я по привычке запоминать всякие мелочи. На нем шариковой ручкой был написан номер телефона — и только. Сегодня послания сыпались на меня со всех сторон. Я спрятал бумажку в карман.

Офис «Ассунты» находился в деловом районе Сиднея, расположенном на южном берегу залива Порт-Джексон, а жил я в дальнем пригороде Терри-Хилс, на северном берегу, и возвращаясь домой всякий раз проезжал по мосту, почти километровой аркой соединяющему южную и северную части города.

Когда за окнами машины замелькали фермы мостового пролета, я, как всегда, нажал кнопку электрического стеклоподъемника и опустил стекла в обеих передних дверцах, чтобы ощутить свежесть морского воздуха. Огромный океанский лайнер проходил под мостом, и сквозь шум оживленного движения десятков машин до меня донеслись звуки оркестра, исполнявшего давно забытый «чарльстон» — публика на танцевальной площадке веселилась в стиле «ретро».

Дырочка с неровными краями, от которой лучами расходились тонкие, как паутинки, трещинки, появилась в ветровом стекле почти бесшумно.

Я невольно втянул голову в плечи, наподобие черепахи, жаль только, что у меня не было прочного панциря, и взглянул в зеркало заднего вида. Осколки не брызнули мне в лицо, значит, стреляли сзади, пуля влетела в салон сквозь опущенное боковое стекло.

За мной шло множество машин, но определить, из какой был произведен выстрел, не представлялось возможным. Во всяком случае, я не заметил дымка или высовывающегося откуда-нибудь ствола. Судя по расположению пулевого отверстия, стреляли немного сбоку, и машина с покушавшимся двигалась в левом от меня ряду, возможно, она уже успела скрыться.

Останавливаться на мосту было нельзя, сворачивать некуда, поэтому пришлось продолжать движение, рискуя снова попасть под обстрел.

Мост кончился, мимо замелькали вывески фабрик и мастерских, заводские цеха и склады, трубопроводы, эстакады, алюминиевые стены холодильных камер — я проезжал северную часть Сиднея, где сосредоточены промышленные предприятия города. После Броквейла показались сады и парки, лежащие на берегах лагуны Нарробин, и, наконец, впереди замаячили коттеджи Терри-Хилс.

Моему домику, конечно, было далеко до всемирно известного архитектурного шедевра Г.Зайдлера, возведенного в качестве жилого особняка в Хаккинге, городке-спутнике Сиднея, но меня он вполне устраивал. Честно говоря, дом, сооруженный Зайдлером, казался мне слишком уж смахивающим своим огромным навесом над входом на знаменитый райтовский "Дом над водопадом", чтобы считаться оригинальным произведением искусства. И вообще я сторонник викторианского стиля. Стандартный коттедж, в котором я жил, располагался в глубине зеленого массива, был снабжен кондиционером и гаражом, вела мое несложное хозяйство приходящая три раза в неделю миссис Дженникен, пожилая вдова — что еще нужно одинокому холостяку со скромными средствами!

Поставив «ситроен» в гараж, я принял душ, надел прохладную пижаму и, задернув на всякий случай шторы, принялся звонить по телефону.

Сперва я договорился с секретарем Этнографического клуба, чей телефон был указан на приглашении, о том, что сделаю краткое сообщение о своих приключениях в ближайшую субботу, а потом набрал номер, написанный на клочке бумаги, который обнаружил за щеткой стеклоочистителя своей машины.

Конечно, это могла оказаться какая-нибудь начинающая «такси-герл», которая еще не рисковала давать объявления в газетах, но интуиция подсказывала мне, что номер написан мужской рукой.

— Алло, — произнес приятный баритон всего лишь через два гудка, прозвучавших в трубке после последнего нажатия клавиш.

— Это говорит Дэн Майнер. Я нашел вашу записку…

— Очень приятно, мистер Майнер. Привет вам от вашего старого знакомого, мистера Грегора. Вы, надеюсь, еще помните его?

Грегор… Мне это имя ничего не говорило.

— Простите. Вероятно, произошла какая-то ошибка. Мистер Грегор, так, кажется, вы сказали? Он у нас что-то заказывал?

— Ну-ну, мистер Майнер, у вас раньше была отменная память! Неужели преждевременная кончина наших общих друзей, Аркадия и Антона, так на нее повлияла? Может быть, если я стану называть вас Джеком Боггартом, она снова окрепнет?

Смею заверить, я не изнеженная барышня, страдающая малокровием, и никогда в жизни не падал в обморок, разве что однажды, когда меня стукнули по затылку французским кастетом. Но тут вдруг все поплыло у меня перед глазами. Впрочем, это продолжалось какую-то долю секунды.

Значит, они все-таки выследили меня… Я вспомнил жесткий, как железный щуп, взгляд старика в белом чесучевом костюме. Кажется, его звали Грегор, так однажды упомянул главарь Организации, Антон. Мы встречались только один раз, после чего потянулась цепочка событий, завершающей точкой которых был взрыв моей машины, гибель Вероники, которую они подослали ко мне в качестве шпионки и которая в конце концов перешла на мою сторону, долгие месяцы на госпитальной койке и командировка сюда, на спокойную должность, «синекуру», как я надеялся.

— Что вам от меня нужно? — Голос мой прозвучал хрипло.

— О, вот это уже деловой разговор! Как вы помните, за вами небольшой должок. Мистер Грегор рассчитывает, что вы поможете ему пополнить коллекцию…

"Они не оставили надежды разыскать «Суассон», знаменитый бриллиант, пропавший еще в конце гражданской войны", — понял я. Собственно говоря, с поисков этого камня и началось наше «знакомство», будь оно проклято.

— Кроме того, — продолжал мой собеседник, — ваши связи и возможности могут оказаться нам очень полезными в маленьком бизнесе, связанном с поставками свежемороженых мясных продуктов за границу. Спрос на них велик, и дело прибыльное, особенно учитывая дешевизну нашего сырья.

— А если я откажусь?

— Думаю, вы заметили наш привет, который мы послали вам на мосту. Вы оценили точность, с которой он был адресован? У вас не зазвенело в ухе? Говорят, когда кого-нибудь вспоминают, звенит в ухе.

Одно из правил мафии — никогда не угрожать в случае реального намерения нанести удар. Жертва должна умирать с чувством собственной безопасности, желательно — испытывая до самого последнего момента искреннюю симпатию к своему убийце. Так что, вернее всего, они не собираются рассчитаться со мной за прошлое, я им еще нужен. Ну что ж… Моя профессия давно уже приучила меня ходить по краю, жить с постоянным ощущением смертельной опасности за спиной, и угроза не испугала меня. Тем не менее, придется сделать вид, что я наложил в штаны, чтобы не вызывать у противника подозрений. Придется, как ни разленился я за последнее время, заняться неблагодарной работой выкорчевывания корней. Наивно было с моей стороны думать, что после того, как я разделался с главарями, Аркадием и Антоном, мои старые противники угомонятся, уйдут на "заслуженный отдых". Корни Организации, как скромно называли они свою преступную группировку, напоминали корни хмеля: сколько их не корчуй, то тут, то там вылезают все новые и новые.

— Ладно, это не телефонный разговор. Нужно встретиться и поговорить. Я хочу знать, в чем тут может быть мой интерес.

— Хорошо. Если вы в принципе согласны, я вам еще позвоню, и мы договоримся о встрече. Если предложенная вам первоначальная цена не удовлетворит вас, можно поторговаться, я не против. Продиктуйте, пожалуйста, номер вашего домашнего телефона, его нет в справочнике.