Пришел Фриц предупредить, что машина ожидает у подъезда. Вульф сказал, что будет готов через несколько минут.

Я, в который уже раз, поразился невероятному самомнению и выдержке Вульфа. Оказывается, уже многое было подготовлено для приема членов «Лиги перепуганных мужчин» в нашем бюро вечером в девять часов. И это до того, как Вульф вообще повидался с Чапином. Разумеется, я не знал, что ему могла рассказать Дора, кроме пары мелочей, включенных в текст признания, но ведь подпись под этим документом должна была поставить вовсе не Дора, а ее хромоногий супруг с белесыми глазами. А заставить его это сделать было нешуточным дельцем, так что я не переставал радоваться тому, что Вульф не вздумал поручить его мне.

Вообще, проявляемая Вульфом в этот день энергия была поистине сногсшибательной.

Мало того что он за два дня дважды согласился покинуть стены своего жилища, что само по себе было рекордом, он еще собственноручно звонил в Бостон, Филадельфию и Вашингтон членам «Лиги» и человекам шести-восьми в Нью-Йорке. И это уже после того, как мы вернулись домой в воскресенье вечером, и даже звонил из своей спальни сегодня утром.

Мне поручалось известить о сборище остальных и обеспечить максимальный «сбор клиентов».

Уже перед самым уходом Вульф дал мне еще одно сверхсрочное задание: он велел немедленно съездить к миссис Бартон и продиктовал мне два вопроса, которые я должен был ей задать и уточнить их с горничной.

Фриц стоял в дверях, держа наготове пальто Вульфа.

А тот придумал еще кое-что.

– И я почти позабыл, что наши гости захотят что-нибудь выпить. Фриц, посмотрим, что нам требуется. Арчи, отправляйся без задержки, ты должен возвратиться к трем…

Я ушел. Пройдя через весь гараж к своему «родстеру», я с удовольствием вдыхал пропахший бензином воздух, потому что мне казалось, что он вытравливает из меня все недуги. Я сел за руль и поехал,

Все же Вульф меня здорово беспокоил. Я считал, что он неправомерно спешит, опережая естественный ход событий. Не подождать, пока признание Чапина будет действительно в его кармане, было в духе Вульфа. Упование на везучесть, на счастливый случай было характерно для него, возможно, оно составляло важную часть его успехов. В отношении Вульфа для меня было много вещей, на знание которых я никогда не претендовал, но я не мог не думать, чем закончится сегодняшний вечер, если Поль Чапин заупрямится.

Вульф предупредил, что оба вопроса, которые я должен был задать миссис Бартон, имеют огромное значение. Первый был прост: звонил ли доктор Бартон Полю Чапину между шестью пятьюдесятью и семи часами с просьбой прийти к нему?

Второй вопрос был более сложным: в субботу вечером пара серых перчаток лежала на столе в холле Бартонов. Они лежали на краю стола, ближайшем к входной двери. Были ли перчатки убраны тогда кем-нибудь из домочадцев до семи двадцати?

Мне повезло. Все были дома.

Экономка заставила меня подождать в гостиной, миссис Бартон пришла ко мне туда. Одета она была в серое платье, этот цвет ей явно не шел, но ее умение держаться было потрясающим.

Для ответа на первый вопрос ей понадобилось всего несколько секунд. Нет, она знает, что доктор Бартон никому не звонил после шести тридцати в субботу вечером.

Второй ответ занял больше времени. Миссис Курц оставалась в стороне, поскольку ее в тот вечер не было дома. Дочь Бартонов, уехавшая до шести тридцати, тоже вышла из игры, но я все же попросил миссис Бартон пригласить ее в гостиную, чтобы удостовериться. Она заявила без колебания, что не оставляла в приемной никаких перчаток и не видела там чужих. Она послала за Розой.

Роза пришла. Миссис Бартон спросила у нее: не убирала ли она пару серых перчаток со стола в приемной между шестью тридцатью и семью двадцатью вечера в субботу?

Роза посмотрела не на меня, а на миссис Бартон. После довольно долгого колебания она сказала:

– Нет, мадам. Я не убирала перчаток, но миссис Чапин…

Она замолчала.

Я спросил:

– Значит, вы там видели какие-то перчатки?

– Да, сэр.

– Когда?

– Когда я ходила впустить в квартиру миссис Чапин.

– Миссис Чапин взяла их себе?

– Нет, сэр. Я их потому и заметила, что она их подняла. Она подняла их и положила опять на прежнее место.

– Вы позднее не приходили за ними?

– Нет, сэр.

Этим все было решено. Я поблагодарил миссис Бартон и откланялся. Мне очень хотелось ей сказать, что ранее чем через сутки у нас будут для нее совершенно определенные новости, которые, возможно, помогут ей справиться с горем, но потом подумал, что Вульф и без того достаточно нахвастался нашими успехами, так что лучше попридержать язык.

Я вернулся назад уже в четвертом часу и принялся названивать по телефону. На мою долю оставалось восемь имен, до которых не смог дозвониться Вульф ни накануне, ни утром. Он проинструктировал меня, какой придерживаться линии: предупредить, что мы готовы отправить счет за выполненное задание всем нашим клиентам, подписавшим «Памятную записку», но прежде чем сделать это, мы хотели бы все им лично объяснить и добиться их одобрения.

Это тоже наглядно демонстрировало необычайную выдержку Вульфа, поскольку наши клиенты прекрасно знали, что Чапина забрала полиция за убийство Бартона, а мы к этому делу приложили столько же сил, сколько прилагают к делу народного образования каменные львы перед публичной библиотекой. Но я одобрительно относился к подобной линии поведения, поскольку целью-то было собрать их всех к нам в кабинет.

Я довольно успешно разделался со своей восьмеркой, поймав в течение часа пятерых. Без четверти четыре зазвонил наш телефон.

Я ответил. Это был Вульф.

Стоило мне услышать его голос, как я подумал про себя: «Угу, кажется, мы здорово опростоволосились с этим общим сборищем наших клиентов». Но я неправильно интерпретировал обеспокоенные нотки в его голосе.

Он сказал:

– Арчи, что ты выяснил у миссис Бартон?

– Все негативно. Бартон никуда не звонил, перчаток никто никуда не убирал.

– Но, возможно, горничная их все же видела?

– Ох, вам и это тоже известно? Видела. Видела, как миссис Чапин взяла их со стола, повертела и положила обратно.

– Отлично. Я звоню, потому что обещал сделать одну вещь, и хочу сделать это без промедления. Возьми шкатулку мистера Чапина, осторожно заверни ее, отвези к ним домой и вручи миссис Чапин. Полагаю, что к твоему возвращению я уже буду дома.

– О'кэй. Новости есть?

– Ничего особенного.

– Я ничего особенного и не жду. Ответьте-ка мне на весьма простой вопрос: вам удалось получить подпись под признанием?

– Да.

– Оно действительно подписано?

– Да. Я забыл тебе сказать. Прежде чем заворачивать шкатулку мистера Чапина, вынь из нее пару кожаных перчаток и оставь ее у себя. Отвези шкатулку немедленно.

– О'кэй.

Я положил трубку.

Жирному дьяволу удалось это сделать. Я не имел понятия, каким орудием его снабдила Дора Чапин, ну и все равно я был потрясен… Лично мне казалось, что этот калека был самым крепким орешком, с которым мне когда-либо приходилось иметь дело, если не считать одного торговца из Нью-Ришели, который привык топить новорожденных котят у себя в ванной, а однажды по ошибке сунул под воду голову своей сварливой супруги…

Мне бы хотелось посмотреть, как Вульф расправлялся с этим непомерно заносчивым писакой!

Поскольку Вульф велел везти шкатулку незамедлительно, я решил, что три последних клиента могут подождать. Я извлек пару сереньких изящных перчаток, завернул шкатулку в папиросную бумагу и даже перевязал ее шнурочком. Перчатки я запер в мой стол.

Я оставил машину против дома 203 и, перейдя улицу, согласно продуманной мной технике доставки моего изящного пакета, сразу же подошел к лифтеру и сказал:

– Доставьте эту посылку на пятый этаж миссис Чапин, потом спускайтесь назад – получите четвертак.

Он живенько поднялся наверх и спустился вниз. Я дал ему четвертак.