Часом позже, около восьми вечера, мы сидели в комнате, предоставленной Вульфу, и ели прямо с подносов, что Вульф позволял себе только во время завтрака. Однако он не сетовал на это. За едой Вульф никогда не говорил о делах, и мы были рады хоть на время избавиться от нашего клиента. Осгуд объяснил, что его жена сегодня не выйдет, дочь останется с ней, и поэтому, может быть, не стоит затевать ужин в столовой. Вульф вежливо согласился. Комната у него была просторная и удобная, одно из кресел вполне подходило для его туши, а кровать могла вместить даже двух таких, как он. Сначала я подумал, что тягостная атмосфера, царившая в доме, отразится и на кухне, но бараньи отбивные с фаршированными помидорами оказались на редкость вкусными. Салат был хуже, чем у Фрица, но все же вполне съедобен, зато пирог с тыквой заслуживал всяческих похвал.

Столкновение Осгуда с Уодделлом и капитаном Барроу было, видимо, кратким, поскольку когда я вернулся, все уже успокоились. Ждали, как я понял, меня. Капитан собирал отпечатки пальцев у всех, кто находился в доме Пратта в прошлый вечер. Поскольку у Вульфа отпечатки пальцев уже сияли, я тоже решил не отказываться. Сделав оттиски со всех моих десяти пальцев, капитан объявил, что теперь отправится к старшему скотнику, и по предложению Вульфа с ним пошли Осгуд и Макмиллан. Пратт отбыл к себе, а мы остались с окружным прокурором.

Уодделл был рад сотрудничать, как заявил он сам, с предста вителем Фреда Осгуда. Более того, он уже ведет расследование и намерен продолжать его с полной беспристрастностью. Алиби не оказалось ни у кого, кроме Лили Роуэн и меня. Вчера после ужина все разошлись около девяти часов. Вульф поднялся к себе и углубился в чтение. Пратт пошел в кабинет рядом с гостиной, чтобы заняться деловыми бумагами. Берт показал Макмиллану его комнату наверху, и тот прилег поспать до часу ночи, когда надо было сменять меня на посту у загона. Он спал чутко и проснулся от моих выстрелов. Каролина немного побыла на веранде, а потом перешла в гостиную и сидела, листая журналы. Джимми находился на веранде вместе с сестрой, а когда та ушла, остался покурить. Он слышал голос Лили и мой, когда мы шли вдоль забора загона, но ничего больше. Берт до десяти часов помогал на кухне мыть посуду, затем слушал радио и больше ничего слышать не мог. Дейв Смолли – Уодделл знал, что Клайд Осгуд в свое время выгнал его, – расстался со мной без четверти девять, пошел в свою комнату при гараже, побрился и лег спать. «Побрился»? – с недоумением спросил Вульф и получил от Уодделла объяснение, что Дейв всегда бреется по вечерам, поскольку утром до завтрака он слишком голоден, а после завтрака просто нет времени.

«Таким образом, – заключил Уодделл, – любой из этих людей мог совершить убийство». Правда, когда мы спросили, почему кто-нибудь из них мог бы желать смерти Клайда Осгуда, уверенности у прокурора поубавилось. Ни у одного человека не было ни малейшего повода для убийства, разве что у Дейва Смолли, но тот всегда был безобиден. Предположим, кто-то застал Клайда, когда тот подбирался к быку. Будь это Пратт, он бы просто приказал ему убраться. Джимми дал бы Клайду по физиономии. Макмиллан схватил бы его за шиворот и перебросил через забор. Дейв заорал бы, призывая на помощь. А если бы Гудвин, который сторожил быка…

– Я же объяснил, – вежливо прервал эти рассуждения Вульф, – что убийство было задумано заранее. Вы осмотрели быка?

– Да. И Сэм Лейк осматривал его, и полиция. У него было одно кровавое пятно на морде и немного крови запеклось на рогах.

– А как насчет травы около шланга и рукоятки кирки?

– Мы послали кирку в Олбани на исследование. В траве обнаружено несколько сгустков, похожих на кровь, их тоже послали на анализ. Результаты будут известны завтра.

– Если подтвердится, что кровь человеческая, неужели вы по– прежнему будете утверждать этот вздор – будто Клайд полез к быку с угощением, зараженным сибирской язвой, а бык, съев его, обиделся и забодал Клайда?

– Если будет подтверждено, что кровь человеческая, это, конечно, подкрепит вашу версию. Я же сказал, что готов сотрудничать, но не принимаю вашего сарказма.

– Фу! – пожал плечами Вульф. – Не думайте, что я не понимаю, в каком положении вы оказались. Вы уверены, что произошло убийство, но на случай, если вы не сможете раскрыть его, хотите убедить общественность, что это не так. Вы ни на шаг не продвинулись к раскрытию преступления, не видите для этого никаких возможностей, и если бы не я, то прекратили бы все попытки и объявили о смерти Клайда Осгуда в результате несчастного случая.

– Вы обвиняете меня в нежелании вести расследование? – завопил Уодделл, брызгая слюной. – Я прокурор этого округа…

– Помолчите! Прекрасно зная, что Клайд Осгуд убит, вы позволили себе выдвинуть против него дурацкое обвинение в попытке отравить <...> – Вульф внезапно замолчал и вздохнул. – Увы, прошу прощения. Я лишил себя права попрекать вас даже этой глупостью. Я держал это дело в руках целиком, вот так, – он показал сжатый кулак, – а затем выпустил его… Пальцы Вульфа разжались.

– Вы хотите сказать, что знаете, кто…

– Я хочу сказать, что был ленив и полон самомнения. Можете это цитировать. Забудьте, что я обрушился на вас, это не относится к делу: вы сделали все, что могли. И я тоже. В этом-то и загвоздка. Моих усилий сегодня оказалось недостаточно. Но все еще изменится. Можете оставить надежду на то, чтобы объяснить смерть Клайда несчастным случаем, мистер Уодделл: вам это не будет позволено.

Вскоре возвратились Макмиллан и капитан Барроу. Все разошлись после того, как Вульф договорился с Макмилланом, чтобы тот зашел к нам в девять вечера.

Во время еды Вульф не был расположен к беседе, и я не делал попыток развлекать его, поскольку он того не заслужил. Если он решил проявить великодушие и признать право Уодделла на существование, я ничего не имел против, но ему следовало держаться в рамках приличия. Он мог, конечно, признаться, что опростоволосился, его воля, но только не перед этим придурком из деревенской прокуратуры, а передо мной. На то и существуют доверенные помощники.