– Вы знаете, в последнее время что-то мотор стал барахлить, так я бросил. Но охотно составлю вам компанию.

Клим снимает со спинки стула объемистый светло-коричневый пиджак под стать располневшей фигуре, одевается и мы выходим, причем в холле «гроссмейстер» небрежно бросает трешник кинувшемуся открывать дверь швейцару. Бедный старик окончательно сникает, переводит растерянный взгляд с меня на Клима и обратно, но я, чертыхаясь в душе, не смотрю в его сторону.

Ветер, порывисто налетевший с моря, обдает холодом. От перепада температуры кожа на руках начинает покрываться пупырышками.

– Клим Борисович, – я начинаю издалека, – цените ли вы жизнь?

Колоссальный эффект – Карташевский изумляется, пугается и восхищается одновременно. В движение приходят скулы, надбровные дуги и даже уши. Признаться, не ожидал такого эмоционального всплеска.

– Лично свою жизнь или жизнь вообще? Как говорят в Одессе, это две большие разницы.

Я усмехаюсь. Клим Борисыч в своем репертуаре.

– Неужели вы для того сюда приехали, чтобы побеседовать со мной о смысле жизни? – продолжает Карташевский. – Может, обойдемся без предисловий?

– Ладно, не будем ходить вокруг да около, дело вот в чем, – я достаю фотографию Тюкульмина. – Погиб парень, наш земляк, за несколько часов до смерти его видели в этом ресторане. Похоже – убийство. Меня интересует – кто и из-за чего.

– Понимаю, – Карташевский суетливо роется в карманах, а затем прячет руки за спину. – Но, позвольте, я что-то никак не возьму в толк… вы же знаете, Александр Яковлевич, я прекратил азартные игры с обществом и уж во всяком случае никогда знаться не желал с теми…

– Постойте. Не о том речь. Завсегдатаи ресторана – а такие наверняка найдутся – могли запомнить, был ли тот парень с кем-нибудь, во что он был одет, имел ли при себе, скажем, сумку. Не исключено, что он завел разговор с кем-то из посетителей. В общем любая мало-мальски значимая информация представляет интерес.

– Теперь уяснил, – произносит Клим после недолгого молчания. – Постараюсь вам помочь, пусть это будет мне стоить еще нескольких седых волос, не говоря Уже о репутации. Авось, зачтется когда-нибудь.

«О репутации надо было раньше заботиться», – успеваю подумать я.

– Единственное условие – люди, с которыми я попробую переговорить, само собой разумеется пожелают остаться неизвестными.

На это я вынужден согласиться. Бывают ситуации, когда сведения, полученные по неофициальным каналам, намного важнее сухих протокольных данных.

Я подробно объясняю Карташевскому суть дела, не упоминая о показаниях официантки, дабы не нарушать чистоту эксперимента.

Через полчаса Клим Борисович, сдержанно распрощавшись с девицами, покидает ресторан. В дверях он останавливается и машет мне рукой. Отвечаю тем же. Трогательная сцена в духе любительниц сентиментальных романов со счастливым концом.

К сожалению, вся комбинация с Карташевским – лишь крохотный запасный вариант в сложном и непредсказуемом расследовании, и особых надежд на его миссию я возлагать не могу. Как не могу сейчас не побеседовать с официанткой, давшей показания Марине, пусть даже эти показания будут повторены слово в слово.

Мы возвращаемся в гостиницу в минорном настроении. Прогулка к морю оставила какой-то неприятный осадок. В сумрачном вечернем свете обступившие воду скалы выглядели мрачно, вселяли ощущение неясной тревоги. Случись что, и крика никто не услышит…

На побережье нам повстречалась влюбленная парочка, да и та поспешила обойти нас десятой дорогой Желание побыть в одиночестве или инстинкт самосохранения? Ох, уж эта профессиональная привычка повсюду расставлять вопросительные знаки.

– Александр Яковлевич, вы обещали рассказать про «телецвет», – нарушает затянувшееся молчание Марина

– Да, что это за седьмое чудо света? – поддерживает девушку Тихоньков.

– Чудес, уважаемые коллеги, не бывает, – назидательно говорю я. – А вот алчность и глупость зачастую отлично уживаются у отдельных индивидуумов. В эту благодатную среду и закидывают свои сети ловкие Клим Борисычи…

Итак, солнечное утро, на базаре идет бойкая торговля ранней клубникой, привозными фруктами и овощами. К заранее намеченной жертве из числа продавцов подходит интеллигентного вида мужчина и негромко предлагает приобрести у него «телецвет» – деталь, «которую за пять минут любой начинающий телемастег вмонтирует в ваш телевизор, после чего вместо унылого черно-белого изображения вы будете иметь удовольствие видеть все в ярких красках».

Продавец впервые слышит о такой детали, отказывается покупать кота в мешке и смотрит на мужчину с законным подозрением. Тогда тот говорит: «Слушай, друг, ты все равно здесь стоишь, а мне нужно срочно смотаться туда-то и туда-то давай я оставлю тебе несколько деталей, пусть полежат на прилавке. Будут прицениваться, проси за одну деталь по пятнадцать рублей, дешевле не отдавай. Мне вернешь по десятке, а разницу оставишь себе за хлопоты. Идет?»

Если продавец колеблется, мужчина добавляет: «Да ты не волнуйся, их разметут, как горячие пирожки, и еще спасибо скажут. Я бы в жизни по червонцу не отдавал, но деньги во как нужны!» – после чего он на время покидает авансцену.

Проходит несколько минут. К продавцу приближается типичная домохозяйка с полными сумками. Завидя детали, она останавливается и с волнением в голосе спрашивает: «Продаете?». Тут же какой-то парень протискивается к прилавку, делает круглые глаза и залает аналогичный вопрос. Удивленный продавец называет цену. Женщина и парень немедленно покупают по одной детали и уходят, радостно обсуждая удачное приобретение. Не успевает продавец прийти в себя от изумления, как к нему подходит солидный покупатель с портфелем. Дальнейший диалог протекает примерно в таком духе:

– Это вы продаете «телецвет»?

– Я. Вот, две штуки осталось.

– Беру. Сколько просите?

– По двадцать пять, – говорит наконец-то смекнувший свою выгоду продавец.

Покупатель достает из бумажника пачку денег, отсчитывает требуемую сумму и бережно прячет детали в портфель. Затем он доверительно наклоняется над прилавком.

– А еще достать можете?

– Не знаю, могу попробовать.

– Постарайтесь. Я здесь в командировке, сам из Сибири. У нас «телецвет» в глаза никто не видел, дефицитнейшая вещь. Но по четвертаку все-таки дороговато. По двадцатке я бы взял оптом хоть сто деталей. Сейчас мне нужно идти на совещание, часам к четырем я освобожусь. Давайте так: если цена вас устраивает, в двадцать минут пятого встречаемся на этом месте.

– Цена устраивает, – заверяет продавец, позабыв о своих помидорах и огурцах. – Но я не знаю, сколько штук могу достать.

– Сколько будет, столько беру. Договорились?

– Договорились, – отвечает ошалевший от происходящего продавец.

В течение следующего получаса он с нетерпением ожидает мужчину, предложившего детали. А чем кончается история, – я лукаво поглядываю на Марину и Андрея, – догадайтесь сами.

– Разрешите, я попробую, – предлагает Тихоньков.

– Дерзай, если дама не против.

– Дама не против, – смеется Марина.

– Значит, так. Появляется мужчина, берет свои червонцы и собирается отчалить. Продавец пристает к нему с просьбой принести еще деталей. Мужчина сначала отнекивается, затем пытается взвинтить цену и наконец соглашается. Не знаю, как происходит акт купли-продажи, но в результате мошенники остаются с деньгами, а незадачливый продавец, польстившийся на легкую наживу, – с кучей никому не нужного металлолома.

– Все верно, следователь, – я похлопываю Андрея по плечу. – Уточню только, что детали эти продаются в ближайшем магазине «Юный техник», стоят порядка десяти копеек за штуку и особым спросом у населения не пользуются. Что касается продавца, то он еще долго не может поверить в случившееся и, торгуя своими овощами, время от времени оглашает базар отчаянным криком: «Телецвет! Кому телецвет?»

– Товарищ майор, – Марина берет меня за локоть, – вам рассказы писать надо.