Сделав пометку в блокноте, Голиков продолжил:

– Нам очень важно иметь исчерпывающие сведения о личности Моисеева, его образе жизни, знакомствах, наклонностях и интересах. К сожалению, информация, собранная товарищем Волошиным, поверхностная и неполная. Поэтому я попрошу старшего лейтенанта Тимошкина совместно с инспектором Громовым еще раз побывать в таксопарке. Поговорите с руководством, диспетчерами, сменщиком Моисеева, другими шоферами, автомеханиками. Постарайтесь выяснить, куда ездил и кого возил Моисеев после того, как он заступил на смену. Тщательно опросите соседей убитого, особенно пенсионеров. Они народ дотошный, все примечают. Лейтенанту Нефедову поручаю проверить и держать под контролем места, где могут появиться похищенные у Моисеева вещи. Инспектор Чижмин, поищите в архивах дела, связанные с изготовлением и применением самодельного огнестрельного оружия. Предупреждаю, работа эта трудоемкая и кропотливая. В помощь себе возьмите… – майор на секунду задумался, – старшего лейтенанта Волошина. Если нет вопросов, все могут быть свободны. О полученных сведениях прошу немедленно меня информировать.

Оставшись один, Александр Яковлевич допоздна засиделся в кабинете. В пепельнице росла гора папиросных окурков. Струйки сизого дыма, плавно извиваясь, поднимались вверх и выползали в настежь отворенное окно, тая в сумрачном свете уличных фонарей. Голиков мучительно пытался представить себе истинную картину происшедшего, понять мотивы, побудившие преступника пойти на убийство.

Ограбление, месть, ссора, сведение счетов что-то не поделивших между собой компаньонов?… Версии, предложенные капитаном Пошкурлатом и старшим лейтенантом Тимошкиным, никак не могли удовлетворить майора, хотя в чем-то каждый из них был, наверно, прав. Знать бы, в чем именно…

В начале десятого в кабинет Голикова зашел Пошкурлат.

– Чем порадовала служба ГАИ? – не скрывая нетерпения, спросил майор.

Пошкурлат раскрыл записную книжку.

– В интересующий нас промежуток времени такси ни в одном направлении не проезжало. Полосухин утверждает, что последняя автомашина такси выехала из Верхнеозерска сразу после спортивного выпуска радиопрограммы «Маяк», то есть примерно в 23 часа 10 минут.

– Очень любопытно. От поста ГАИ до места преступления двадцать пять, от силы тридцать минут езды. Согласно заключению экспертизы, Моисеев был убит между 0 часов 50 минут и 1 часом 50 минут. Если допустить, что в 23.10 Полосухин видел машину Моисеева, то у нас где-то теряется минимум час времени. Вы обратили внимание на эту неувязку, Анатолий Петрович?

Не подав виду, что вопрос майора застал его врасплох, Пошкурлат ответил:

– Лично я в этом ничего странного не нахожу. Машина могла обломаться за городом, и Моисееву потребовалось какое-то время, чтобы устранить неисправность. Возможно и другое: Полосухин мог отвлечься и не заметить такси.

– Может быть, может быть, – неохотно согласился Голиков. – А что удалось выяснить по поводу «Жигулей»?

– Инспектор помнит, что около двух часов ночи город въезжали две машины: белая или светло-серая «Победа» и «Жигули». Цвет «Жигулей» синий, хотя твердой уверенности в этом у него нет. Первой проехала «Победа».

– Младшему лейтенанту в наблюдательности не откажешь, удовлетворенно кивнул Голиков. – Светлая «Победа» – это не иголка в стогу сена. Таких машин в Верхнеозерске мало. С помощью ГАИ постарайтесь найти владельца «Победы», так как не исключено, что он видел интересующие нас машины.

После ухода Пошкурлата Голиков зашел к начальнику управления полковнику Коваленко и кратко проинформировал его о принятых мерах. В момент совершения преступления Николай Дмитриевич находился на отдыхе в пансионате под Киевом. Получив сообщение о происшедшем, он немедленно вылетел в Верхнеозерск.

Внимательно выслушав майора, Коваленко уточнил некоторые детали, но в целом план дальнейших действий одобрил.

– Я не ставлю перед вами конкретных сроков, – подчеркнул в конце беседы полковник, – но случай у нас особый. Поэтому подключите всех своих сотрудников для скорейшего завершения дела.

В 12.00 заключения экспертов лежали на столе перед Голиковым. Наряду с установленными ранее фактами криминалисты сделали несколько интересных дополнений:

1. Преступник был обут в новые кеды.

2. На нательном белье убитого имеются обильные разводы пота.

3. Под ногтями пальцев рук убитого обнаружены ворсинки тика. Идентичные ворсинки в большом количестве найдены на заднем сиденье машины.

4. Преступник действовал в перчатках.

Александр Яковлевич несколько раз внимательно перечитал заключения, пытаясь увязать факты в единую логическую цепь, однако ничего не получалось. Отдельные звенья не вписывались в общее построение, разрывали цепочку, выгибаясь злорадными вопросительными знаками.

«Хорошенькое дело, – рассуждал майор. – Есть ворс на заднем сиденье, но нет следов обуви; есть следы обуви возле переднего сиденья, но на нем нет ворса. Прямо шарада какая-то: назовите город из пяти букв, если вторая – «и», а седьмая – мягкий знак… Ладно, пойдем дальше. О чем может свидетельствовать ворс под ногтями и пот на одежде Моисеева? Допустим, он вступил в схватку с преступником. Но ведь на месте преступления отсутствуют следы борьбы! Превосходно! Теперь – кеды. Неплохая обувь для занятий спортом на свежем воздухе, даже осенью, в непогоду. Правда, любители бега трусцой не имеют обыкновения брать с собой пистолет. Добавим сюда бензин, разлитый вокруг такси, которое неизвестно когда миновало пост ГАИ, и, наконец, таинственные «Жигули», непонятно почему остановившиеся невдалеке от места происшествия. А все вместе – картина неизвестного художника А. Я. Голикова «Утро в сосновом лесу». Да тут поневоле начнешь верить в нечистого…»

– Разрешите, товарищ майор? – в дверях показался лейтенант Громов.

– Заходи, Владислав, – Голиков приветливо взглянул на инспектора. – С чем прибыл?

– Пока удалось выяснить немного, – чуть робея, начал Громов. – По отзывам сослуживцев и соседей Моисеев вел замкнутый, уединенный образ жизни. Правда, соседка по лестничной клетке сказала, что несколько раз видела его с какой-то женщиной примерно тридцати пяти лет.

– Значит, не такой уж он был аскет, – заметил Голиков. – Фотографии этой женщины в квартире Моисеева вы не нашли?

– Моисеев снимал однокомнатную квартиру у военнослужащего Ивана Кузьмича Лазарева, который сейчас находится с семьей в ГДР. Мы со старшим лейтенантом Тимошкиным в присутствии участкового и понятых тщательно осмотрели квартиру, но ничего заслуживающего внимания не обнаружили.

– Нужно обязательно найти эту женщину, – майор невесело покачал головой. – Что еще удалось выяснить?

– Примерно в 22.30 водитель таксопарка Юрий Дмитриев видел такси Моисеева в районе автостанции. Пассажиров в машине не было.

– Моисеев ехал к стоянке такси возле автостанции?

– Во всяком случае, в том направлении, а подъехал он на стоянку или нет, Дмитриев не знает.

– Хорошо. Чем сейчас занимается Тимошкин?

– Олег поехал в поселок Каморный. Может быть, там отыщется какой-нибудь знакомый Моисеева, к которому тот собирался заехать.

– Неплохая мысль. А автостанцию вы отработали?

– Пока нет, – смутился Громов.

– Узнайте, кто дежурил вечером восемнадцатого на автостанции, и опросите весь персонал. Даже незначительная, на первый взгляд, информация может оказаться нитью Ариадны в следственном лабиринте.

Громов удрученно кивнул.

– Я принес вам нить, – послышался сзади зловещий шепот, – и не одну. Вы еще успеете в них запутаться.

– Лева, не хамите начальству, даже если вам есть что доложить, – не поворачивая головы, Голиков слегка поморщился. – И потом, что это за манера заходить в кабинет без стука?

– И бесшумно, – добавил Громов, довольный неожиданным поворотом темы.