Все рассмеялись.

- Неплохая шутка, - согласилась Ракитова.

- Да как сказать, только ли шутка, - серьезно сказала Инга Казимировна. - Сколько мне попадалось уголовников, которые вызубрили Кодекс вдоль и поперек? Я спросила у одного такого "знатока", как же он все-таки решается на преступление. Он невозмутимо ответил: "В наш век информации глупо работать вслепую..." Кстати, бывает, что перед судом в общей камере следственного изолятора разыгрывают настоящий процесс, так сказать, репетируют. С судьями, гособвинителем, защитником...

- В общем так, Ольга Павловна, - возвращаясь к официальной беседе, сказал прокурор, - видимо, придется готовить новое представление. А вот кому направить это представление - надо подумать. Только не Самсонову. Надо нам построже, порешительнее, коль не понимает или не хочет понимать... Прошу не забыть ни одного факта нарушений, даже самого незначительного! Пригласите сюда руководство завода. Будем вести серьезный разговор...

Получив задание, Ракитова ушла. С Гранской прокурор беседовал больше часа. О делах, полученных Ингой Казимировной от Глаголева. Особое внимание уделил делу о чемодане с дефицитными товарами.

- Пришел ответ на запрос Евгения Родионовича из Внешторга, - сообщила Гранская. - Такие джинсы и майки с набивным рисунком мы за границей не закупаем.

- Как же, по вашему мнению, они могли попасть в нашу страну?

- Есть два канала. Первый - контрабанда, второй - фарцовка. Кто-то перекупил их у иностранцев. Меня, однако, смущает вот что. На запрос Глаголева в Торговую палату о целлофановых сумках из чемодана пришел любопытный ответ: сумки нашего, отечественного производства.

- И что же вас смущает?

- Понимаете, Захар Петрович, есть тут какая-то несовместимость, несуразность. Я пока отчетливо понять не могу. Как бы вам объяснить? В наше время, так сказать, специализации каждый старается заниматься своим делом. И спекулянты, кстати, тоже. Кто автомобилями, кто дубленками, кто косметикой и так далее. Тут же еще разительней: контрабанда или фарцовка с одной стороны, и обыкновенные советские сумки, правда ходкие, - с другой. Джинсы, которые идут по двести целковых на черном рынке, и сумки по трояку... Почему они оказались вместе в одном чемодане - для меня загадка, вернее, нонсенс.

- В каких городах выпускаются подобные сумки? - спросил Измайлов.

Гранская взяла ответ из Торговой палаты и стала читать:

- Рига, Душанбе, Ростов, Фрунзе, Приморск, Ереван... Короче, около трех десятков городов. А в скольких продают - не счесть. Узнать, где происходит утечка, практически невозможно. Я имею в виду, нашими с вами силами. Ведь их могли вынести или украсть с самого предприятия, со склада торгбазы или магазина. Разрабатывать эту линию надо не одну неделю, а то и несколько месяцев. И еще принесет ли это результаты - бабушка надвое сказала.

- Что-то никогда не замечал за вами боязни черной работы, - улыбнулся Измайлов.

- Я ищу идею, Захар Петрович. К сожалению, для ее вызревания пока весьма скудная почва...

* * *

Гранской позвонила Вера Самсонова.

- Ингуша, ты после работы свободна? - спросила она.

- Что-нибудь случилось? - встревожилась Инга Казимировна.

- Просто давно тебя не видела.

- Я сама по тебе соскучилась, - призналась Гранская. - Забегу обязательно.

- Не забеги, а зайди, - попросила Вера, как показалось Инге Казимировне, жалобно. - Жду на обед.

- Непременно, Верочка...

От этого "жду на обед" у Гранской потеплело на душе. Милая привычка старой Москвы.

Вера Самсонова появилась в Зорянске, когда ее мужа назначили директором завода. И с первого знакомства они потянулись друг к другу. Наверное, потому, что обе были москвички (Вера родилась и выросла на Большой Бронной, Инга Казимировна - в Замоскворечье). Этим кончалось сходство. Во всем другом - резкий контраст. Во внешности, темпераменте, вкусах.

Инге Казимировне всегда казалось, что с такими людьми, как Вера, обязательно случается что-нибудь трагическое. И ведь повода как будто никакого. Размеренная, даже чересчур, жизнь за спиной энергичного, всеми уважаемого мужа, достаток, ласковая дочь, отсутствие страстей. Ну что может предвещать катаклизмы, страдание?

Но каждый раз, глядя на нежную кожу лица, шеи и рук приятельницы, сквозь которую проступали тонкие голубоватые прожилки, Инга Казимировна пугалась этой очень слабой защищенности - слишком близко под поверхностью теплилась и пульсировала в Вере жизнь.

И еще. Самсонова сразу бросалась в глаза в толпе людей. Как ни странно, не яркостью, а, напротив, легко читаемой блеклостью. Словно на яркой однотонной краске промелькнул мазок акварели. Удивительно при этом было то, что Вера обладала хорошим здоровьем, любила поесть. Ее хрупкость, элегантность была совсем не физического свойства. Однажды они поехали в лес на пикник. Вера пригласила Гранскую погулять. Скорей, убежала от шумной компании мужа, где было много пустого славословия, явно подхалимских тостов и чрезмерного желания угодить Глебу Артемьевичу.

Они ушли далеко. Вера отлично ориентировалась и отыскала дорогу назад по только ей понятным приметам. Как какой-то зверек или птица. Вернулись они часа через два, когда их уже принялись искать. Инга Казимировна, как говорится, с ног валилась от усталости, а Вера даже не утомилась. Будто не исходила десяток километров, а парила над землей.

И все же Гранская не могла отделаться от странной боязни за эту хрупкую и в то же время имеющую в себе крепкую невидимую пружину женщину.

Вера Самсонова была единственным человеком в Зорянске, которая знала все, точнее почти все, об отношениях между Ингой Казимировной и Кириллом. И то, что Вера позвонила и пригласила ее в гости, немного укололо совесть Гранской - в суете дел и своих личных забот она давно не заглядывала к подруге.

Самсоновы жили в особняке, который достался Глебу Артемьевичу от прежнего директора. Находился он далеко - по зорянским, естественно, масштабам - от центра. Но зато место было живописное - вязовая роща на пригорке, внизу синела спокойная гладь Зори, оттененная желтым песком пляжа. Тонкий карьерный песок завезли сюда уже при Самсонове, а вернее его стараниями.

Подходя к обители директора завода, Инга Казимировна вспомнила, как выглядел дом прежде, когда его занимали предшественники Глеба Артемьевича. Сад был куда поменьше, забор пониже, да и сам дом выглядел значительно скромнее. Теперь же у него появился второй этаж с выходом на пристроенный солярий, подземный гараж, во дворе беседка с летней плетеной мебелью, финская баня и бассейн.

Гранскую встретил Томми - огромный ньюфаундленд с вечно плачущими глазами. Он был грозен с виду, а на самом деле увалень и добродушнейший из псов.

Сквозь узорчатые стены беседки Инга Казимировна увидела бледно-лиловое пятно - халатик Веры. К беседке вела вымощенная гранитной плиткой дорожка, обсаженная пряно пахнущими флоксами.

Вера сидела в плетеном кресле с томиком Цветаевой в руках. Темная русая коса лежала на груди; обычно она убирала волосы в узел на затылке и закалывала красивым гребнем.

Они поцеловались - тоже московская привычка.

- Пойдем в дом или посидим здесь? - спросила Вера.

- А где твои?

- Катя в школе...

- Как? - удивилась Гранская. - Каникулы ведь.

- Новое увлечение. Вдруг проснулась любовь к животным. Галя Измайлова организовала кружок. Слышала, наверное?

- "Белый Бим"? - улыбнулась Инга Казимировна. - Центр излечения больных животных...

- А мне затея нравится, - серьезно сказала Вера. - Держать здоровых ординарно. Воспитывать же детвору на сострадании - верный путь к лучшим сторонам их души...

- А Глеб Артемьевич где?

- Принимает телевизионщиков из области. Ну, решай насчет обеда, попросила Вера.

- Еще спрашиваешь! Конечно здесь! - весело ответила Инга Казимировна.

Ее несколько подавляли хоромы Самсоновых. Торжественная гостиная с камином, отделанным мрамором, нарядная югославская мебель, дубовая лестница с резными перилами, ведущая на второй этаж...