- Интересно, - с иронией протянула Самсонова. - Что же в этой статье?

- Как раз твой случай. Понимаешь, при длительной несовместимости двух супругов возникают разные расстройства - депрессия, раздражительность. Дальше - хуже. Неврастения, ипохондрия, психопатия... Махните-ка вы на юг. Будь с ним понежней, дурачься...

- Ну-ну, - продолжала иронизировать Вера. - Интересно...

- Еще один вопрос, - увлекшись, продолжала Гранская. - Не замечала, Глеб в последнее время не прикладывался к рюмке?

- Да, в общем, не прочь, - неопределенно ответила Самсонова.

- Типичный случай! - воскликнула Гранская. - У мужчин добавляется склонность к алкоголю. Так сказать, компенсация и...

- Эх, Ингуша, - остановила ее жестом подруга. - Ты ничего не поняла... Один писатель сказал замечательные слова о человеческом общении. Он так и считает, что человеческое общение - это роскошь!.. Взять хотя бы тебя и Кирилла...

Но она не договорила. Хлопнула входная дверь, которую Гранская по привычке не закрывала днем на запор. В прихожей раздались чьи-то уверенные шаги и стук поставленного на пол чемодана.

На пороге кухни возник сын. Загорелый до черноты, в выцветшей рубашке.

- Юрочка! - Инга Казимировна бросилась к нему. Юра смущенно поцеловал мать и поздоровался с гостьей.

- Здравствуйте, Вера Георгиевна.

- Здравствуй, здравствуй! Тебя прямо не узнать...

- Чудик ты этакий, - все еще не могла успокоиться Инга Казимировна. Без всякого предупреждения... Без телеграммы...

- Без телеграммы, - прозвучал за спиной Юры голос Шебеко. - Но зато с бородой.

Кирилл Демьянович был все в той же полевой одежде - джинсах и ковбойке.

Теперь уже смутилась Гранская. Она представила Кирилла подруге. Он галантно поцеловал Вере руку.

- Как борода? - балагурил профессор похлопывая Юрия по плечу.

Глядя на жидковатую растительность на подбородке и щеках сына, Инга Казимировна рассмеялась.

- Не Черномор... Но, как говорится, лиха беда начало... Ты что, Вера? - спросила она у подруги, которая поднялась со стула, явно намереваясь уходить.

- Пойду...

- Нет-нет, - воспротивился Шебеко. - Мы вас не отпустим... Будем есть фрукты, пить вино. Замечательное вино, - говорил он, подражая кавказскому акценту. - "Псоу"! Во всем мире такого не сыщете!

- Благодарю. Честное слово, мне пора, - вежливо отказывалась Самсонова. - Как-нибудь в другой раз.

И, как ее ни уговаривали, она настояла на своем.

Инга Казимировна пошла ее провожать до подъезда.

- Счастливая ты, Ингуша, - шепнула Вера, целуя на прощанье Гранскую.

Инге Казимировне стало неловко за свою радость, за то, что разговор их прервали. Сердце защемило от жалости: человек пришел поделиться своими бедами, но так и ушел, не облегчив душу.

- Я к тебе на днях забегу! - пообещала Гранская.

Вера кивнула грустно и задумчиво.

А стол в кухне был уже завален янтарным виноградом, крупными сизыми плодами инжира, персиками, прямо-таки светящимися грушами, неправдоподобной величины помидорами. Пряно пахла киндза и еще какая-то незнакомая Инге Казимировне трава.

А Кирилл все доставал и доставал из сумок фрукты и овощи.

- Кто это у тебя был? - спросил он, держа в руках оплетенную бутыль с вином.

- Вера Георгиевна? Инспектор гороно, - ответил за мать Юра.

- То-то я смотрю, оробел ты, парень, - усмехнулся Шебеко. - Для мыши страшнее кошки зверя нет...

- Как раз ее никто в классе не боялся, - сказал Юра.

- А у меня рудимент школьных страхов остался, - признался профессор. - До сих пор снятся мучительные сны - экзамены по тригонометрии, а я ни в зуб ногой...

Глядя на своих мужчин, Инга Казимировна подумала, что Вера права она действительно счастлива.

- Какие планы? - спросила Инга Казимировна, когда Кирилл и Юра после ванны уселись за стол.

- Добрый молодец - в столицу, - сказал Шебеко, разливая по бокалам привезенное из Абхазии вино. - Экзамены.

- Ты сам разве не поедешь? - удивилась Инга Казимировна.

- А что мне там делать? - в свою очередь, спросил профессор. - Чтобы потом говорили: Шебеко кого-то тащил, на кого-то давил, чтобы повысили оценки его протеже?

- Повысили! - воскликнула Гранская. - Хоть бы не занизили!

- И вообще, - продолжал Кирилл, - хорошо бы во всех вузах ввести правило: во время вступительных экзаменов ни одна душа, не имеющая отношения к приемной комиссии, не должна там появляться...

- Но ведь у вас пока такого правила нет.

- Инга, - решительно заявил Шебеко, - обижайся не обижайся, но я никуда не поеду. Кстати, и сын твой в этом не нуждается.

- Ладно, - вздохнула она, видя, что его невозможно переубедить. Признаюсь, я даже надеялась, что ты будешь в приемной комиссии. Как тогда...

- Избави бог! - откликнулся профессор. - Меня туда теперь и на аркане не затащишь! Ведь я не всевышний, чтобы каждый раз решать: этому абитуриенту дать дорогу в университет, а этому закрыть! Бывает, из-за каких-нибудь полбалла у юноши или девушки рушится мечта! А как можно точно оценить знания, если видишь человека впервые? Может, он знает предмет на пять с плюсом, а на экзаменах растерялся, не смог справиться с нервами? Я уж не говорю о звонках, различного рода просьбах, уговорах. Иногда даже угрозах... И что отвратительно - на некоторых членов приемной комиссии это действует... Но не вешай носа, - сказал он. - Я уверен, Юра пройдет. Ведь не зря он столько перечитал. Экспедиция многое ему дала. Пусть едет, сдает. А мы в это время будем с тобой бывать на природе, отдыхать.

- Кирилл, дорогой, - грустно сказала Инга Казимировна, - не забывай, у меня работа.

- Ну а выходные дни? Они-то хоть твои?

- Когда как, - ответила Гранская.

А сама подумала: "Еще неизвестно, кому кого придется ждать: мне тебя из экспедиций или тебе меня из командировок..."

* * *

Через день рано утром выехали втроем в Рдянск - посадить парня на прямой столичный поезд.

Моросил дождь. Шебеко вел машину осторожно. Успели к самому отходу поезда. Наскоро попрощались, Инга Казимировна пожелала сыну ни пуха ни пера. Мелькнуло в вагоне загорелое лицо Юры с белым пятном там, где была сбритая начисто несуразная мальчишеская борода.

И Инга Казимировна осталась наедине с Кириллом.

- Вот и проводили, - грустно сказала она.

- Все будет хорошо, - подбодрил ее Шебеко. - Сразу назад, в Зорянск?

- Нет, мне надо тут в одно место...

...Эксперт, кандидат наук, совсем еще молодой человек, разложил перед Ингой Казимировной множество фотографий.

- Чтобы исключить ошибки, я привлек для консультации профессора из нашего сельхозинститута, - сказал он. - С кафедры растениеводства.

- Очень хорошо, - кивнула Гранская. - И к какому же вы пришли выводу?

- Я хочу ознакомить вас с методой, - обстоятельно начал эксперт, словно не замечая нетерпения Гранской. - Сначала были сфотографированы кусочки почвы, извлеченные из углублений на подошве туфель. В разрезе. Он взял фотографию, направил на нее свет от сильной лампы. - Видите, явно прослеживаются разные слои.

- Да, - подтвердила следователь.

- Мы отделили их друг от друга. Теперь можно было проследить последовательность наслоений.

- То есть узнать последовательно, в каких местах побывал обладатель этих туфель? - уточнила Гранская.

- Совершенно верно. Состав первого слоя - легкая песчаная почва. Вкрапления пыльцы с цветов акации.

"Южноморск", - мелькнуло в голове Инги Казимировны.

Она вспомнила этот симпатичный курортный городок с акациевыми скверами, с ветрами, приносящими степной воздух, и песчаными пляжами.

- Дальше следует слой желтой глины. В нем мы обнаружили семена тополя с волокнами.

Он взял другую фотографию, на которой были обведены карандашом следы семян.

- Тополь, тополь... - задумалась Инга Казимировна.

И вдруг представила себе улицы и переулки, прилегающие к железной дороге в Зорянске. Там росло множество тополей, и, когда они отцветали, тротуары, как порошей, были устланы тополиным пухом.