- Все цеха указали? - снова недоверчиво спросил Щукин. - И гальванический, и механический?

- И упаковочный тоже, - подтвердила Ольга Павловна. - Уверяю вас, ни единого нарушения не пропустила.

- Та-ак, - протянул Щукин. - Значит, одного меня решили сделать козлом отпущения. - Он зло хмыкнул. - Не выйдет! - И стиснул руки так, что хрустнули пальцы.

- А факт был? - спросил Захар Петрович. - Работали в воскресенье несовершеннолетние?

- Факт был, отказываться не буду. Так ведь Самсонов вызвал - дать план любой ценой! Чтобы на работу вышли все! А все - значит и пацаны, которым еще и восемнадцать не стукнуло. Я так понимаю.

- Разве вы сами не знали, что нельзя? - спросил Измайлов.

- Нельзя? У нас на заводе все можно! Вернее, на все закрывают глаза, если надо! Гони план, а там хоть гори голубым огнем! Победителей не судят, говорит Самсонов.

- Это смотря какой ценой досталась победа, - заметил Захар Петрович. - Я считаю, что она сомнительна. А вы?

- Может быть. - Щукин был занят своими мыслями и заговорил о наболевшем: - Однако почему отдуваться должен именно я? Двадцать лет вкалываю на заводе! Не то что выговора, замечания не имел! Рабочим начинал...

- Самсонов, говорят, тоже начал со станка, - вставил Захар Петрович.

- Не знаю, как он, а я действительно с ученика... И, признаюсь, в начальники не лез. Повышали!

- Вы в профком обращались по поводу выговора? - задал ему вопрос прокурор.

- Я сам член комитета, - произнес он с горькой усмешкой. - Знаю, как на нашем заводе дела решаются. - Он махнул рукой: - Сплошной формализм.

- И вы миритесь с этим? - спросил Захар Петрович.

- Что значит миримся? Так уж Самсонов поставил. Взять хотя бы работу в выходные. Без всякого профкома решают. Заготовят приказ, а Пушкарев подмахивает. Или, например, борьба с пьянством. Сам был на заседании профкома, можете поверить. Собрались мы рассмотреть представления из вытрезвителя. Хотели вызвать людей, поговорить, все чин по чину. Самсонов отрубил: нечего, мол, самим портить показатели. Ответьте, что меры приняты. А в назидание одного-двух лишите премии - и все. Вообще-то Самсонов не любит присутствовать на заседаниях профсоюзного комитета. Но когда решается вопрос распределения жилья или путевок - он тут как тут, в обязательном порядке. А как же! Без Самсонова такое не решается. Не дай бог дадут квартиру не тому, кому надо по его расчетам...

- А как же очередность, списки? - удивился Захар Петрович.

- У Глеба Артемьевича свой список...

- И все молчат? - поинтересовался прокурор.

- Попробуй высунься! Так же, как меня, выговором или по карману вдарит... Вот и живут у нас по принципу: с сильным не борись. Тебе же хуже будет, а ничего не докажешь.

Захар Петрович покачал головой:

- Вы считаете этот принцип правильным?

- Не я его установил, - буркнул Щукин.

- Странно, я был убежден, что на заводе есть общественность и она пользуется авторитетом... - начал было Захар Петрович.

- Была, - перебил его начальник цеха. - Знаете, как рабочие называют Глеба Артемьевича? За глаза, конечно? Просто "Сам-Сам".

- Почему?

- Потому что ведет себя так. Он сам - и все! Больше никто для него не существует.

- Но его все-таки уважают?

- Уважают? - криво улыбнулся Щукин. - Кто вам сказал? Подумаешь, пару раз вышел на футбольное поле. Реклама! Показуха. Да и когда это было? А уж шума из этого...

"Зол на директора за выговор, - подумал о Щукине Измайлов. - Поэтому может быть необъективным. Обида - плохой советчик".

- Не хотел из избы сор выносить, да ладно, - продолжал начальник цеха. - А вы делайте вывод: уважают Глеба Артемьевича или нет. Взять хотя бы эти авралы. А они в конце каждого месяца, не говорю уже про декабрь. Побеседовал бы Самсонов с рабочими по душам, поговорил бы с нами, начальниками цехов: так, мол, и так, надо выкрутиться, поднажать... У него же один разговор - план на бочку, и никаких! А чтобы заткнуть рот, платит в тройном размере. Словно это его завод и деньги из его кармана. - Щукин приложил руку к груди: - Разве так можно? Значит, наше рабочее понятие во внимание не принимается? Рвачи мы, что ли, чтобы нашу совесть за рубли покупать?

- Выходит, покупает, - не удержался Измайлов.

- Покупает? - вскинулся Щукин. - Это еще надо посмотреть, кто кого... Послушайте, как ребята приспособились. Не считается с нами Самсонов, вот они и... Если по выходным в тройном размере платят, почему бы не воспользоваться? - Начальник цеха хитро посмотрел на Ракитову: - Вы в то воскресенье заметили, сколько курильщиков стояло у входа в цех?

- Да, - кивнула Ольга Павловна. - Человек пятнадцать. Сказали, что у них перекур.

- Перекур, - усмехнулся Щукин. - На три часа. С дремотой... Если хотите знать, бригады могли дать план еще в пятницу. Уложились бы в срок без всяких выходных. Они, как выяснилось, специально не торопились. Все детали на неделе заготовили, понимаете, фактически работу выполнили, а сделанную продукцию не сдали, припрятали...

- Припрятали? Зачем? - удивился Измайлов.

- Чтобы сдать ее в воскресенье, - пояснил Щукин.

- И что дает такая комбинация? - допытывался прокурор.

- Неужели не понятно? Все очень просто. Если бы готовая продукция была сдана тогда, когда фактически сделана, то рабочие-сдельщики получили бы за нее деньги в одинарном размере. А если они сдадут ту же продукцию в выходной день, то получат в три раза больше...

- Позвольте, - удивилась Ракитова, - я же сама видела в то воскресенье: станки были включены на полную мощность.

- Правильно, - согласился начальник цеха. - Чтобы электричество нагорало. А то ведь догадаются...

- Удивительно, - сказал Измайлов. - Выходит, станки гоняли вхолостую?

- Все предусмотрели... - развел руками Щукин.

- Удивительно, - возмущенно повторил Захар Петрович, - что вы, начальник цеха, зная об этом обмане...

- Не знал! - почти выкрикнул Щукин. - Могу вам дать честное партийное слово! Мне ребята признались только вчера, когда выговор на доске увидели. - Щукин тяжело вздохнул. - Уйду с завода, это точно. Надоело видеть, как у них там все расписано: кого понизить, кого передвинуть, кого повысить. Почему, вы думаете, Пушкарев под самсоновскую дудку пляшет? На замдиректора метит. Вместо Грача...

- А Павел Васильевич? - спросил Измайлов.

- На пенсию собрался. Да и трудно ему. Завод вон как расширили, а годы уже не те... Глеб Артемьевич обещал выхлопотать Грачу персональную пенсию. Теперь понимаете, почему Павел Васильевич выполняет любое распоряжение директора? Служит ему правдой и неправдой... Да, как ушел Благовидов, Самсонов совсем перестал с кем-либо считаться. Толковый был мужик Благовидов, что и говорить!

Измайлов знал, что Благовидов, бывший секретарь парткома, пользовался большим авторитетом на заводе и в городе. Но последние годы часто болел. В начале прошлого года ушел на пенсию. Возможно, если бы не болезнь, Благовидов до сих пор не покинул бы свой пост. Его уважали. С новым секретарем партийной организации Журавлевым Захар Петрович был почти не знаком.

- Вот вы, - обратился вдруг Щукин к Ракитовой, - видели аврал в конце квартала. А у нас в январе этого года такое творилось! По двенадцать часов люди от станка не отходили...

- Почему? - удивилась Ольга Павловна.

- Самсонов рапортовал двадцать восьмого декабря, что есть план. Липа! Не было его. Натянули потом с трудом двадцатого января...

- Это же, очковтирательство! - воскликнула Ольга Павловна. Приписка!

- Называйте, как хотите. Я говорю о факте.

- У меня к вам вопрос, - сказал прокурор.

- Пожалуйста, - откликнулся Щукин.

- Вот вы наблюдали, что творится на заводе...

- Последние полтора года, - уточнил начальник цеха. - Я же говорю, как Благовидов ушел...

- Хорошо, но ведь полтора года - срок приличный! Почему же вы, как член партии, не обратились в горком партии, если уж на заводе не смогли ничего добиться?