Флора весь день провела на фабрике, ходила по цехам, знакомилась с людьми. А вечером в доме отдыха, у себя в коттедже, прослушала магнитофонную запись разговоров, состоявшихся днем, прочла заметки, занявшие добрую половину блокнота. Не все люди откровенничали, некоторые смущались, некоторые чего-то боялись. Но были и такие, кто говорил с журналисткой охотно и откровенно, высказывая кое-какие вещи, которые постороннему узнать сразу невозможно.

Например, тот самый Зозуля редко бывает трезв. Он все время "заправляется" через полиэтиленовую трубочку из грелки, которую носит в кармане пиджака.

Вспомнив, с какой неохотой главный художник фабрики и Анегин говорили об экспериментальном цехе (а вернее, все скрывали), Флора сделала приписку в блокноте: "Не слишком ли ретиво оберегается от чужих глаз то, что создается в СЭЦ? Может быть, дело не только в "творческих секретах"?"

* * *

Почти каждый вечер Гранская и Шебеко садились в "Волгу" и ехали за город. Кирилл Демьянович наотрез отказался скрываться в кемпинге и жил на квартире Инги Казимировны. Да и прятаться было бесполезно: в городе и так знали об их отношениях. А соседи считали их законными мужем и женой.

Их излюбленным местом был чистый торжественный сосновый бор километрах в двадцати от Зорянска. Сюда приезжали не только они, красивый уголок привлекал и других туристов. Местное лесничество, чтобы уберечь лес от стихийного разгула отдыхающих, организовало тут разного рода удобства: врытые в землю столики и скамьи, специальные ямки для кострищ, шалаши. Это было удобно и лесникам, и туристам: мусор складывался в специально отрытую траншею, огонь разводился там, где положено, не вытаптывалась растительность в других местах.

- Сделано удобство на копейку, а сбережены тысячи, - одобрительно говорил Шебеко. - А главное, человек чувствует заботу, доверие. Потому здесь и не безобразничают...

Они любили сиживать допоздна у костра, болтать обо всем, что придет в голову. Кирилл признавался, что давно так не отдыхал. Их несостоявшийся совместный отпуск у моря в какой-то степени компенсировался этими поездками.

Как-то Кирилл позвонил Гранской на службу и торжественным голосом сказал, чтобы она не задерживалась ни на минуту. У них, мол, сегодня замечательный день, который они должны отметить в лесу.

Кирилл поджидал ее за углом (подъезжать прямо к прокуратуре она ему все-таки запретила).

- Какой такой замечательный день? - спросила Гранская, усаживаясь в машину.

- Увидишь, - загадочно ответил профессор.

"Туристский раек", как окрестил их любимое место Кирилл, был чисто выметен. Машина остановилась возле шалаша.

- Как здорово, что мы одни! - воскликнула Инга Казимировна.

Кирилл попросил ее отвернуться и посидеть в машине.

За спиной Гранской звякнули ложки, рюмки. Но она стоически держалась и не оборачивалась.

- А теперь, о повелительница, - торжественно зазвучал голос профессора, - снизойди до презренного раба твоего и яви сюда лицо свое, подобное луне в полнолуние...

- Хочешь сказать, я растолстела, - со смехом встала с кресла Инга Казимировна.

Она повернулась и всплеснула руками.

Врытый в землю стол был накрыт ослепительно белой скатертью и сервирован не хуже, чем в ресторане. Фрукты, овощи, ветчина, салаты, холодный цыпленок. Приборы сверкали. Даже салфетки не были забыты. И над всем этим великолепием возвышалась серебряной головкой бутылка шампанского в окружении лимонада.

Но самым неожиданным сюрпризом для Гранской был небольшой плакат из картона, на котором чертежным шрифтом было выведено: "Сегодня 1085-й день нашего знакомства. Ура!"

- Ты что, подсчитал? - удивилась Инга Казимировна.

- Представь себе, - сказал Кирилл, довольный произведенным эффектом.

- Я понимаю, круглая дата...

- А почему надо отмечать только круглые даты? - воскликнул Шебеко. По-моему, главное - что на душе. Лично у меня - празднично и хорошо. А у тебя?

- Тоже, - благодарно улыбнулась она.

- Прежде чем сесть за этот скромный стол, позволь преподнести... - Он вдруг замолчал, смутился и стал лихорадочно рыться в карманах.

- Забыл дома? - рассмеялась Инга Казимировна, потому что у Кирилла был очень забавный вид.

- Не может этого быть! - продолжал он исследовать карманы.

- Растяпушка, - подошла она к нему и нежно поцеловала. - Очень даже хорошо. Чего-то должно не хватать. Когда все слишком хорошо - это уже плохо... Скажи хоть, что?

- Увидишь, - лукаво глянул на нее Кирилл, берясь за шампанское. Скажу - не будет сюрпризом.

К нему вернулось прекрасное настроение. Он откупорил вино и разлил шипящую влагу в высокие бокалы.

- Давай сразу договоримся, кто поведет машину обратно, - сказала Инга Казимировна. Всегда назад, в Зорянск, вела машину она.

- Это имеет значение? - удивился Кирилл.

- Кто за рулем - пьет лимонад.

- Ну, Инга, с двух бокалов-то...

- А ГАИ?

- Господи, старший следователь в машине!..

- Вот именно, - мягко сказала Инга Казимировна. - Зачем мне это надо, чтобы потом кто-то...

- Сдаюсь! - шутливо поднял руки вверх Шебеко. - Веду я. Но символически прикладываться буду!

- Только символически! - погрозила ему шутливо Гранская.

Профессор сказал цветистый прочувствованный тост и действительно только пригубил вино.

Инга Казимировна набросилась на еду. Да и Кирилл не отставал. Постепенно стол пустел.

На опушке бора, где они расположились, было пока светло. Но с той стороны, откуда слышался гром и сверкали зарницы, небо густо почернело. Еловый лес с редкими высокими березами, стоявший через ложбину, начинал беспокоиться, глухо шуметь.

- Здорово! - прошептал Кирилл, обняв Ингу Казимировну за плечи. Стихия всегда прекрасна...

Они помолчали, думая каждый о своем.

Вдруг налетел порыв ветра. Тронулись, закачались верхушки могучих сосен, скрипя в вышине ветками.

Шебеко и Инга Казимировна стали лихорадочно сносить все в машину. Кирилл поднял с травы ее форменный пиджак, шутя накинул на себя.

Им было весело. Снова и снова накатывались волны порывистого ветра. Край грозовых туч приближался с отчаянной быстротой, готовясь накрыть их темнотой и ливнем. Молнии прочерчивали темное небо, и ворчливый гром переходил уже в грозный рык.

- В машину! - крикнул Кирилл Демьянович, распределяя вещи в багажнике.

Инга Казимировна села вперед, рядом с водительским местом. Шебеко, закрыв багажник, огляделся на всякий случай, не забыто ли что. Потом приладил "дворники".

- Порядок, - проговорил он, открывая дверцу и ставя правую ногу на пол машины.

И вдруг, странно ойкнув, повалился на сиденье.

- Не дурачься, - попросила Инга Казимировна. - Застрянем...

Но он все валился, валился на нее, хватая правой рукой воздух.

- Кирилл! - строго прикрикнула Гранская, но, увидев его запрокинутое лицо, поняла: что-то произошло.

Даже при слабом свете лампочки, горящей в салоне "Волги", можно было разглядеть, как лоб и щеки Шебеко покрыла неестественная бледность.

- Что с тобой? - схватила она его под мышки.

А в голове почему-то промелькнуло: "Сердечный приступ".

- Жжет, - сквозь зубы процедил Кирилл. - Ч-черт, прямо горит.

- Где, Кирилл, где?

Он втащил вторую ногу в машину, чуть приподнялся, показывая правой рукой на левую руку выше локтя.

- Господи! - воскликнула Инга Казимировна. - Что это?!

На рукаве рубашки расплывалось темно-красное пятно.

Она осторожно сняла с его плеч свой форменный пиджак, завернула рукав рубашки.

Кровь толчками выхлестывалась из бицепса с внутренней стороны руки.

"Вена! - подумала Гранская. - Но где и как он мог пораниться?"

Размышлять было некогда.

Откуда только нашлись силы! Она оторвала второй рукав от его рубашки, сделала жгут и туго затянула выше раны.

Кирилл слабо улыбнулся.

- Как тебя угораздило? - спросила Инга Казимировна.