Как часто решение какой-то проблемы приходит неожиданно, внезапно! И наоборот: когда мы усиленно «включаем» наше мышление и логику, пытаясь выбраться из сложной ситуации, они нас подводят. Мы думаем, что все должно быть «по логике»: так и только так. Но в жизни все бывает по-другому, оборачивается неожиданной стороной.

Согласно Фрейду, в основе душевной деятельности лежит психическая энергия. Львиную долю этой энергии составляет сексуальность. Все чувства, стремления, порывы происходят из одного корня – энергии сексуальности (по другому – либидо).

Один депрессивный пациент неожиданно спросил, что такое любовь. Я понял, что пациент попал в сети этого чувства, что и вызвало у него невроз. Я сказал ему: любовь является временным душевным недомоганием, и наиболее вероятный исход любви – ее крах. Все мы, добавил я, проходим через это испытание. Больной начал протестовать, высказывать несогласие, но после нашего разговора невротическая симптоматика, наблюдавшаяся у него ранее, стала постепенно блекнуть, исчезать. Я намеренно понизил ценность любви в его глазах, и ему стало лучше. Значит, невроз был связан с любовным чувством, напряжением сексуальности. Он, вероятно, боролся за свою любовь и страдал. Когда исчез предмет борьбы, пусть даже мысленно, все как-то успокоилось.

Я потом долго размышлял, что толкнуло меня дать пациенту такую жесткую, если не сказать, циничную «формулу любви»? Наверное, стремление раскрыть клапаны для либидо, для его скопившейся лишней энергии, своего рода, «черной желчи». К подобному способу лечения я пришел тогда стихийно: понизить ценность объекта либидо, придать ему некую «будничность» и сказать, что не он один по данному поводу страдает. После я нашел схожие примеры в психиатрической литературе. Р. Мэй приводит их во множестве. В одном из них он рассказывает о «мыслителе» П. Тиллихе. Его признавали и чтили многие психиатры, направляя к нему на консультацию своих больных. Р. Мэй попросил Тиллиха посмотреть больную с диагнозом шизофрении, которая с ужасом ощущала в себе присутствие демонов. Мыслитель доверительно сообщил ей: «Каждое утро, между семью и десятью часами, в меня вселяются демоны». После этого состояние «шизофренички» намного и надолго улучшилось. Р. Мэй приходит к выводу, что проблема этой женщины отличалась от проблем всех других людей лишь своей остротой. Надо было восстановить ее отношения с миром и окружающими людьми.

Показать ей, что она не одинока, что проблема демонов – общая. Мыслитель правильно ее понял и тем самым приблизил выздоровление.

От объекта/субъекта страсти невозможно освободиться самому, усилием своей воли. Необходимо исчезновение того, что вызывало настоящую, сильную, привязанность. Освобождение при этом проходит стадию «горя», своего рода катарсиса, после чего становится легко и свободно. Недаром умные любовники, желая разорвать отношения, уходят быстро, бесповоротно, сжигая мосты, оскорбляя своего контрагента и меняя номер телефона. Они вызывают на себя страдание, надеясь пережить отчаяние и надежду. Боль скорби очищает их сознание от любви.

К.Г. Юнг, выдающийся философ и психиатр, приводит такой случай. У девушки в 14-летнем возрасте возникли приступы истерического плача, удушья, она потеряла голос. Ее родители уже давно перестали друг друга любить, их отношения были весьма «прохладными». Незадолго до появления указанных симптомов девушка вместе с отцом ходила в театр. Когда они после спектакля вышли на улицу, к отцу стала приставать какая-то наглая женщина, которая пыталась его обнять. Отец девушки посмотрел на эту женщину «со звериным огнем в глазах». Дочь испугалась взгляда отца. После этого случая ее отношение к отцу изменилось: выражение любви к нему сменялось раздражением и капризами. Появились беспричинные приступы истерического плача; она давилась пищей, поперхивалась, чувствовала удушье. Названные симптомы появлялись только в присутствие отца. Когда он умер, они исчезли. Но потом опять вернулись. Активизировались они после того, как девушка вышла замуж. Какое-то время после замужества она ни на что не жаловалась. Однако, узнав, что ее муж проявляет повышенное внимание к другой женщине, она, как и раньше, стала испытывать страхи, приступы удушья, видеть кошмарные сны. Повторилась симптоматика, испытанная ей в юности.

Описанные выше симптомы связаны с «либидо». Точнее, с психической энергией «либидо». Либидо – это «животный магнетизм любви». Подсознание человека с самого раннего детства охвачено либидо. Так всегда бывает, утверждал Фрейд. Маленькая дочь, позднее, девушка, любит и ревнует отца к матери; точно так же сын ревнует мать к отцу. Конечно, осознанного «чувства» не возникает: эти «страсти» живут в бессознательном. У девочки появляется «комплекс Электры» (ревность к отцу), у мальчика – «комплекс Эдипа» (ревность к матери).

Теперь вернемся к началу «заболевания» девушки. Прохладный характер отношений отца и матери давал юной особе веский повод для «захвата места» рядом с отцом. Она любила его своей инфантильной детской любовью.

Но он формально принадлежал ее матери. Девушка считала, что она лучше своей матери подходит на роль «жены отца». Мать для него плохая, а она, дочь, – хорошая. Однако тот взгляд отца, который поразил ее по выходе из театра, символизировал властное, таинственное и недоступное Нечто. Он явно вступал в конфликт с инфантильно-эротическими фантазиями девушки. Оказывается, отец не так уж доступен для ее любви! Он грозен, окружен стеной. Возникла граница между ней и объектом ее детского либидо – отцом. Она привыкла, что он всегда доступен и вдруг поняла, что не владеет им. Возник стресс: появились спазмы, нарушение глотания. По замечанию Юнга, больная не могла «проглотить» тяжелые переживания.

Спазмы, расстройства глотания возникали только в присутствии отца. Они появлялись у девушки рефлекторно как подсознательный ответ на «нелюбовь» с его стороны, на препятствие для ее инфантильного либидо. Больная не могла «освободиться от отца». Она постоянно возвращалась к воспоминанию о его «зверином» взгляде, который произвел на нее столь сильное впечатление. Она любила отца. Ее детское либидо (энергия любви) стремилось к нему, но отцовский звериный взгляд был препятствием на этом пути. Когда отец внезапно умер, девушка рыдала, заходилась в горе. И одновременно у нее прорывался истерический смех. Он возникал невольно, помимо ее желания. И это не было проявлением бездушия, это был смех освобождения! Наконец-то пропал объект либидо, вместе с ним ушло мучительное чувство недоступности любимого человека. Сразу исчезли невротические симптомы – девушка перестала поперхиваться, не беспокоили больше ни спазмы пищевода, ни чувство удушья.

Любовь всегда приносит страдания, ибо объект нашей любви не принадлежит нам полностью. Хотя бы тем, что он другой, у него свои интересы. Мы страдаем от недостатка внимания. Но «объект» не виноват, что у него есть иные дела помимо нас. Пока он существует, мы тянемся к нему опять.

Тянемся и страдаем. Поэтому любовь тяжела. А когда «объект» уходит (умирает, «пропадает») мы рыдаем, но потом чувствуем облегчение.

Вывод Юнга: такова, увы, человеческая природа! Такова ее, если хотите, диалектическая суть. Когда умер отец, сознание девушки было «чрезвычайно удручено», однако ее подсознание смеялось, радовалось, что уходит обуза. Так, пройдя для приличия стадию «горя», поплакав, человек легко расстается со своей любовью! Зачем ему этот груз, эти вериги? Истинная любовь, всегда тяжела и в глубине души человек хочет избавиться от нее.

Оттого-то и смеялась девушка. Усмешка подсознания… Улыбка Тени. («Тень» – это и есть подсознание.) Вот она, изнанка человека! Именно с такой подсознательной усмешкой, согласно Юнгу, и живут «все многочисленные мужья и жены, которые еще скрывают друг от друга ту сладкую тайну, что они отнюдь не всегда и не абсолютно необходимы друг другу». Вероятно, они скрывают эту тайну и от самих себя тоже.

Девушка через несколько лет после смерти отца вышла замуж. И у нее опять появились все те же симптомы. И появились они после того, как она узнала о «благосклонности» мужа к другой женщине и о его охлаждении к ней самой. Она узнала о том, что он начал, как это принято называть, «прогуливаться». В кошмарных снах она видела, как за ней гонятся львы и тигры. (Вот он, «звериный взгляд»!) Все вернулось, ибо на пути ее либидо, ее любви опять возникло препятствие. Она испытала стресс, сильное переживание, которое, как и в детстве, не смогла «проглотить». И это препятствие проявилось в ее сознании в виде грозного, неотвратимого, неподвластного Нечто – оно мелькнуло когда-то в зверином взгляде отца, а теперь всплыло в сновидениях. Она опять заболела. Рыдала, жаловалась на спазмы.