«Неодолимость» онанизма вовсе не является проявлением шизофрении, а представляет собой поток энергии, задавленной в раннем детстве запретами и отсутствием родительского тепла. Сексуальная (психическая) энергия уклонилась от своего нормального пути и стала «злой» силой. Она питает патологическую привычку, «прилипла» к ней и не отпускает. В роли таких привычек выступает, конечно, не только онанизм. В этой группе присутствуют депрессии и наркомания.

Б. критично относится к своей «мерзкой» привычке, ощущает ее чуждость, хочет избавиться от нее. В настоящее время он очень боится Интернета, боится «пристраститься» к рассматриванию порносайтов. «Как бы не произошло то же самое, что случилось со мной в 14 лет, когда я начал заниматься онанизмом», – опасается он. К.Юнг писал об этой проблеме следующим образом. «Энергия, сама по себе, не есть ни добро, ни зло, она ни полезна, ни вредна: она скорее нейтральна, так как все зависит от формы, в которую энергия вливается. Именно форма придает энергии качество.

Однако, с другой стороны, голая форма без энергии тоже нейтральна. В неврозе психическая энергия, без сомнения, заключена в малоценную и непригодную форму».

О чем, в этой связи, мы должны помнить? Надо заботиться об энергии – психической, либидинозной. Нельзя злоупотреблять запретами, насаждением с раннего детства строгой морали. Нельзя запрещать наслаждения: отрывать от груди, «от горшка», не давать ласки. Все это приводит к накоплению избытка сексуальной энергии, которая не находит применения и становится источником невроза. Когда на приеме я вижу чрезмерно строгую маму, которая не дает ребенку рта раскрыть, мне уже становится ясно происхождение симптомов. Ребенок не может ответить на вопросы о переживаниях, сновидениях, общении с друзьями. Он во всем подчиняется одной мощной воле родителя. Я задаю вопрос ребенку, а мама опережает его, тут же отвечает сама, и мальчик замыкается. При обследовании невротичных детей я всегда наблюдаю подобную картину: усиление родительской воли, ограничение желаний, самостоятельности ребенка.

С другой стороны, конечно, надо бороться и с «формой» болезни. Следует спокойно разъяснять вред невротических действий – онанизма, наркотизации и проч. Надо постараться выявить какие – то душевные переживания, послужившие основой таких действий. После этого попробовать их разрешить, скорректировать свое поведение, отношение к ребенку.

Личность упомянутого больного Б. характеризуется тем, что он не может думать и совершать поступки без «направляющей» роли другого человека, «проводника», душевно близкого ему. Больной сообщает, что на его «Я» должна быть направлена сила, которая бы помогала ему избавиться от тяги к онанизму. Он не чувствует необходимого контроля со стороны Супер-эго: родители отстранились от воспитания. Во взрослой жизни Б. тоже не чувствовал поддержки. Никто не проповедовал ему высоких моральных императивов.

Невроз тесно связан с феноменом «регрессии». Согласно общебиологическому закону, процесс развития, в том числе и формирование сексуальной функции, может быть «замедлен, задержан и недостаточен» (Фрейд). Регрессия – бегство к ранним формам сексуальной жизни, некогда доставлявшим удовлетворение. Либидо вновь «возвращается на прежние ступени развития». Человек ищет удовлетворение уже не в обычном половом акте. Он возвращается в Эдем детских сексуальных удовольствий. Испытывает повышенную тягу к еде, акту дефекации, раздражению анальной области, стимуляции тактильной чувствительности, кожных ощущений.

Как уже отмечалось, вытеснение не устраняет конфликт между сексуальным желанием и этическими требованиями. Круговорот либидо в человеке – вещь постоянная. Его вытесняют, но оно снова выплывает. Вытеснение – всего лишь полумера, направленная на временное прекращение внутриличностного конфликта. Не думать о постыдном желании, убрать с глаз долой. Но вытесненное желание, которое называется «комплексом», ждет своего часа, чтобы вновь активизироваться. Оно шлет в Эго своего «заместителя» или, точнее, «лазутчика». Это – видоизмененное первоначальное желание. Таким хитрым способом недопустимое становится допустимым. Данное образование, т. е. заместитель истинного желания, и представляет собой «симптом». Супер-Эго уже не наложит на него свой запрет, не узнает его. Таким образом, оно «допускается» в сознание. Беда в том, что означенное желание, по сути, изначально все равно остается «аморальным». Возникает ситуация «ни мира, ни войны». Вроде пропущено, а в то же время, аморально. Обман прошел, но моральная проблема для личности осталась. Например, запретное, стыдное желание мастурбировать проявляется покраснением кистей рук. Никто не знает, что руки краснеют от желания получить сексуальное удовлетворение в акте мастурбации. Человеку назначают крем, физиопроцедуры, таблетки, но ничто не помогает. Ладони по-прежнему краснеют. Стремление онанировать «хитрым» способом перешло в симптом покраснения рук, и моральная цензура личности его пропустила. Но от этого не легче. Симптом остался. То же можно сказать и в отношении переедания. Ранее оральное влечение требует удовлетворения, и никакие диеты тут не помогут. Если всякий стресс, который испытывал ребенок, мать заглушала пищей, то данный рефлекс останется на всю оставшуюся жизнь. Диета поможет сбросить килограммов 5 – 10, но потом аппетит с еще большей силой наверстает упущенное.

Взрослый человек связан со своим детством. Оно ему часто снится. Оно определяет его поведение по собственному алгоритму. И этот порядок извечен.

Применение психотропных средств кажется весьма логичным. Берется симптом, например, страхи. Чтобы их уменьшить, назначается транквилизатор. По логике лекарственного воздействия, он должен бы помочь, и чем выше доза, – тем быстрее и лучше. Но этого не случается. При лечении неврозов лекарственными средствами достичь успеха удается далеко не всегда.

Какие только диагнозы не устанавливались больному X., 56 лет! И параноидная шизофрения, и бредовое расстройство… В детстве он боялся строгого отца, который «все запрещал». В юности X. был исполнителен, послушен, строго следовал моральным нормам. В общении с женщинами проявлял робость. В 30 лет стал пить, перенес черепно-мозговую травму.

Жил в коммунальной квартире, постоянно ссорился с соседями. У него появились депрессивные высказывания. Обвинял себя в том, что не смог создать семью, не справляется с работой. Однажды, углубившись в эти переживания, нанес поверхностный самопорез на коже шеи. Чтобы не чувствовать себя «одиноким», переехал жить к сестре. Совсем престал работать. Выходит из дома только в сопровождении сестры. Стал говорить, что соседи следят за ним, хотят отравить.

В психиатрическую больницу X. поступил из-за того, что не выходит из дома. Целью госпитализации считает получение группы инвалидности. X. активно говорит о том, что за ним следят якобы «из компьютера». Он с удовольствием лег в стационар. Все уловки X. направлены на достижение весьма меркантильной цели: ему надо быть «больным», чтобы сестра продолжала содержать его, ухаживать за ним как за больным и не укоряла за безделье.

Как мы уже сказали, X. с детства был робок и застенчив. Его жизненный «сценарий» написан в раннем детстве отцом, который только и делал, что запрещал и наказывал. Вследствие этого возник «комплекс неполноценности» (известный, укоренившийся в психологии термин). Компенсация этого комплекса у X. осуществляется путем ухода в болезнь. Он продуцирует симптомы психической «болезни», чтобы с их помощью оправдать свое бессилие перед лицом жизненных проблем. Его так называемый «бред» входит в этот круг придуманных симптомов. Он все выдумал для поддержания своего статуса «несчастного», которого все должны опекать. Данный субъект бежит от домашних обязанностей и становится почти тираном. Предъявляя жалобы, он требует повышенного внимания к себе, бессознательно манипулирует близкими. О подобном механизме поведения говорил А. Адлер в своей теории «воли к власти». Уход от трудной жизни является инфантильным проявлением властолюбия и собственного превосходства. Кажется, что все определяется «шизофренией», «паранойей». На самом же деле симптомы связаны с уловками личности, ее приспособлением к легкой жизни.