Никита видел, что кольцо жжет девочке палец - так оно раскалилось. Она старалась отвести руку подальше от лица. Он видел: Еве казалось, будто кольцо заглядывает ей в глаза, в самую душу, и ей хочется спрятаться от этого ока - уйти, убежать, скрыться за тридевять земель.

- Святой Николай, Никола Угодник, помоги ей! - взмолился мальчик, чувствуя, что он замерзнет сейчас, застынет тут навсегда - под этим окном...

Плохо двигающимися одеревеневшими пальцами он кое-как нащупал под шарфом, под свитером спасительную записку. Развернул её и, поднеся к самым глазам, стал читать. И словно в ответ на колоколенке соседней церкви ударил колокол - начиналась заутреня. Никита почему-то подумал, что Николай Угодник услышал его - это он сейчас ответил ему голосом церковного колокола.

И - удивительное дело! - но вскоре ему стало теплей... Он смог кое-как пошевелиться, разогнув онемевшую ногу. А там, в комнате тоже изменилось что-то. Жар кольца начал слабеть, гаснуть, и огнисто-рыжий пляшущий свет, отбрасываемый свечами странного кроваво-красного цвета, тоже как бы ослаб.

Действие колдовских чар старухи стало таять.

Ева медленно, точно просыпаясь, поднялась с пола. Взглянула на свою тетку, точно впервые увидела.

- Я пойду, - сказала она ещё слабым, но вполне уверенным голосом. Мне пора - Слоник ждет. И я хотела сказать вам, тетушка... вот вы говорите: как все в нашем роду. А ведь мама не занималась этим.

- Оттого-то она и умерла! - в сердцах выпалила старуха. Она была в ярости.

- Как... оттого? - не поняла Ева. - У неё же был вирус... грипп... разве не так? Разве вы что-то об этом знаете? Ведь вы говорили, что не жили тогда здесь... в Москве. Значит, вы все-таки знаете и скрываете от меня?

- Мне от тебя скрывать нечего - ты моя! Мать твоя умерла, а почему ты узнаешь, когда примешь от меня наследство мое - мое мастерство. Не хочешь - не делай. Только тогда ты ничего не узнаешь. Я тебя об этом предупреждала: тайну смерти мамы - в обмен на наш уговор!

- Хорошо, я согласна.

Ева совсем оправилась и взгляд её прояснился. Теперь она не глядела на свою мучительницу как затравленный зверек.

- Я сделаю как обещала и вы, тетушка, мне все расскажете. Только пускай это будет завтра. Сегодня у меня уже сил нет... я устала.

И, медленно повернувшись, Ева направилась к выходу. Прочь из этого дома! А кот, потянувшись, поднялся и двинулся следом за ней. Он ни на шаг не отпускал свою жертву!

Никита попытался подняться и не смог - так закоченели ноги, а все тело ломило от холода и долгой неподвижности. Он решил выждать какое-то время, когда Ева выйдет на улицу и отойдет на некоторое расстояние от подъезда. А потом ему придется как-то справиться со своим измученным телом и спрыгнуть с козырька вниз...

Глава 11

ЖУТКИЙГОЛОС

Кит попытался расстегнуть молнию и снять сапог, чтобы пальцами растереть окоченевшие ступни, но не успел - он услышал чей-то жуткий голос... глухой, надтреснутый. Точно из подземелья! И голос этот был так страшен, что Никита с трудом подавил в себе желание немедленно спрыгнуть со своего насеста и пуститься бегом наутек. Он только невольно дернулся и сразу примерз щекой к стеклу. Очки тут же слетели и валялись где-то тут, рядом, но он не мог их нащупать. Теперь парень почти ничего не видел.

Там, в комнате кто-то был. Кто-то, кроме старухи. И теперь существо это заговорило - именно существо, потому что жуткий голос не принадлежал человеку.

- Ты опять упустила ее!

Гром среди ясного неба не столь бы сразил человека как этот звук точно металл загремел - металл, заключенный в гулкий замкнутый короб.

- Ты здесь? Но я не звала тебя... - голос старухи дрогнул. Теперь он не гудел гулко и властно - в нем был слышен испуг.

- А ты думала - я всегда и во всем буду подчиняться тебе? О, глупая человечья природа! Ты ведь знаешь, что демоны, как и духи, стремятся завладеть веществом материального мира, а ради этого мы до поры до времени можем давать вам, людям, иллюзию власти над собой. Но это только иллюзия! И ты сейчас узнаешь каково это - самой оказаться во власти демона! Ты развоплотишься сейчас, и это будет не смерть - нет! - ты минуешь этот порог, который сторожат ангелы. Они о тебе даже не вспомнят - ведь с тех пор, как ты предалась магии, ты сама отреклась от них! Ты предала свою душу моему властелину! И сейчас я войду в твое тело и стану тобой. Меня вполне устраивает твоя оболочка - и я ещё погуляю тут, на земле. О, как я здесь поцарствую. Всласть!!!

- Но Бефор...

- Не смей больше произносить мое имя. Отныне я налагаю на это запрет для тебя! - страшный голос, казалось, способен был сжечь пространство такой страшный гнев чудился в нем.

- Хорошо, я не буду... - кивала старуха. Теперь её прежде властный говор напоминал сбивчивый детский лепет. - Только молю тебя - дай мне умереть! Я хорошо поработала для твоего властелина, мне пора - уж вышел мой срок на земле. Я хочу, чтоб исполнился наш договор. Чтоб в награду за труды - за все погубленные и преданные в вашу власть души - я навсегда обрела вечную молодость в царстве Князя мира сего...

Старуха внезапно стала таять на глазах, точно лужица снега под окном. Она стонала и корчилась... Потом вновь стала прежней, но пала замертво, и над телом её замаячила призрачная бесплотная тень.

И вдруг лежавшее без движения тело поднялось и захохотало тем самым гулким нечеловеческим голосом! А тень витала вокруг, точно облачко, и билась о восставшее тело, как бабочка о стекло...

Это длилось недолго... Но Никита на своем навесе за окном на какое-то время лишился чувств, а потому, очнувшись, не знал, сколько же минуло на самом деле...

- Что, испугалась? - вопросило чудовище.

- О... пощади... - слабо прошептала старуха.

Она теперь снова стала собой и без сил полулежала в кресле. Внезапно с резким стуком сама собою поднялась крышка рояля и по пожелтевшим костяным клавишам зашуршали, забегали тараканы. Они кишмя кишели внутри. Старуха вскинула руки, без слов моля прекратить эти тараканьи бега... Ее просьба была исполнена. Крышка с резким хлопком сама собою обрушилась вниз.

- Мне нужна она - эта девочка. А ты медлишь... Тебе дана огромная власть, а ты не можешь подчинить себе душу ребенка! Так вот, ты должна все исполнить до Рождества - пока у нас есть ещё время. Потом будет поздно, и ты это знаешь. Ты, которой я открыл тайны природы и продлил твои жалкие годы до двухсот сорока лет... Ты не исполнила уговор и будешь наказана.

- Но у нас есть ещё время - она придет завтра. И завтра я все исполню - я совершу обряд, и сила моя перейдет к ней. Она станет колдуньей, ей откроются тайны ведовства и у твоего господина снова будет верная и преданная служанка... как и все в нашем роду. А ты станешь помогать ей...

- Ты знаешь, что не все - её мать её не захотела стать звеном в единой цепи. В той цепи, которая ковалась столетьями! И все это делал я! О, я послужил моему господину - он был мною доволен вплоть до этих последних дней...И я не прощу тебе, жалкая ведьма, если из-за тебя навлеку на себя его гнев. Ведь ты и так провинилась - это ты допустила, что её мать первой в вашем роду разорвала великую цепь - цепь прислужников тьмы! А теперь и дочь её нас сторонится. Она чужая нам - душа её тянется к свету.

- Но я столько сделала, так хорошо поработала с ней - ты это знаешь! Как знаешь и то, что это я погубила Наталью - я дала ей зелье вместо лекарства, от которого она не оправилась. И это я заколдовала её кольцо то, которое она подарила Еве. Я устроила так, чтобы та никогда его не снимала и всегда была нам послушной... Ведь она, глупенькая, думает, что это материно кольцо! А оно мое! Оно стало моим, когда с помощью духов и твоей особенной пентаграммы я заключила в него стихийного духа огня саламандру...

- Не оправдывайся - я не хуже тебя знаю об этом, - заключил голос. - И все же ты не довела дело до конца. И кот твой - он плохо следит за ней. Вы оба слишком положились на власть заговоренного перстня и позабыли, что душа способна вырваться из-под любой власти, даже власти колдовского заклятья... если больше всего на свете она хочет именно этого!